Макар-Следопыт - Остроумов Лев Евгеньевич. Страница 21

Поезд медленно продвигался вперед, непрестанно паля из пушек и пулеметов. Начальник конных разведчиков не отводил от него бинокля.

— На конь! — скомандовал он вдруг пятерым охотникам. Не успели еще те вскочить в седло, как раздался громкий взрыв пироксилиновой шашки: предохранительная платформа, прицепленная спереди к паровозу бронепоезда, разлетелась в щепки вместе с обломками рельс и комьями земли из железнодорожной насыпи.

С криком «ура» охотники помчались на бронепоезд. Остальные разведчики, объехав станцию, неслись к нему под прикрытием насыпи. Макар на всем скаку махнул в седло и, повернув коня, присоединился к пятерым охотникам, летевшим, казалось, на верную смерть.

Но взрыв ошеломил белых. Они оторопели от неожиданности; машинист дал задний ход. Не прошло и минуты, как раздался второй взрыв — и в воздух взлетел задний вагон. Пальба оборвалась.

В этот миг из-за насыпи с яростным криком и стрельбой вырвались разведчики и окружили беспомощный, сошедший с рельс поезд. Паника охватила белых; они соскакивали и бежали в степь куда глаза глядят. Трещал еще только один пулемет. Но пулеметчик, очевидно, тоже растерялся так как его пули, срезав лишь одного охотника, не настигли других.

Еще минута — и бронепоезд очутился в руках красных. Оставив пятерых человек охранять его, разведчики пустились догонять белых, удиравших к своей пехоте, которая рассыпалась цепью вдалеке.

Тем временем полк Макара беспрепятственно перешел реку, и команда разведчиков, испортив на бронепоезде замки пушек и захватив с собой пулеметы, отступила в полном порядке через мост и присоединилась к своим.

С тех пор за Макаром-Следопытом раз навсегда установилась кличка — «хват!»

IV. О том, как вороной конь встретился с гнедым и со стальным конем

Отход на север продолжался. Макар целыми днями не слезал с лошади.

Он так привык к седлу, что, казалось, прирос к нему. Повсюду, в разведке и в стычках, он по-прежнему был первым; пули и сабли щадили его, и за месяц отступления он получил только раз легкую контузию осколком шрапнели. К концу сентября он сильно вырос и окреп, а вечная опасность, постоянное кипение в котле битвы сделали его закаленным и осторожным солдатом. В бою ему приходилось не раз сталкиваться с Юрием Балдыбаевым: тот со своей кавалерийской частью преследовал по пятам полк Макара. Последняя же встреча с офицером чуть не оказалась для Следопыта гибельной.

Армия, к которой принадлежал полк Макара, давно уже ушла с Украины и сражалась к северо-западу от Курска. Стоял погожий сентябрьский день. Желтые листья лесов трепетали под теплым солнышком, медленно срывались и уносили куда-то вдаль. Вслед за ними летели и думы Макара: мальчик вспоминал прошедшее лето и своего потерянного друга Егорку.

Команда тихо проезжала лесной дорогой, разыскивая неприятеля: второй уже день полк потерял с ним соприкосновение и отдыхал теперь от многотрудного перехода по сырым от осенних дождей дорогам.

Выехав на опушку леса, команда остановилась: в полуверсте от разведчиков раскинулась деревенька. Ни вокруг нее, ни на ее улице не было видно ни души; казалось, будто деревня вымерла. Осмотревшись, команда смело тронулась вперед; но едва только первые всадники поравнялись с околицей, страшные крики, шум и брань донеслись до их слуха. Гаврюков, Макар и еще один из разведчиков отделились от остальных и поскакали к тому двору, откуда слышался этот гам. Там они увидали такую картину: два дюжих казака нагайками лупили валявшегося у них в ногах мужика; двое других бегали по двору, расставляя руки, ловили теленка, который отчаянно метался по двору, выгнув хвост горбом; у дверей избы стояла молодуха и во весь дух голосила: «ой спасите, добрые люди! ой, грабят, грабят!» Еще один казак выводил из сараюшки мужицкую конягу, заезженную и тощую; ей за хвост судорожно уцепился мальчишка ростом с Макарку, пытаясь отнять ее у казака. Мальчишка тоже вопил благим матом.

Сердце так и перевернулось в Следопыте.

— Ах, мерзавцы, волчьи души! Мужиков грабить? — заорал он не своим голосом и, пришпорив коня, поскакало двор. Нежданно обрушившись на казаков, он с налета рубнул одного из них шашкой но, направленная слабой и неумелой рукой Макара, она только завязла в толстой шинели.

Казаки схватились за винтовки. На помощь Жуку подскакал Гаврюков и другой красноармеец. Захлопали выстрелы. Макар увидел, как, старик Гаврюков опрокинулся на круп лошади и тяжело шмякнулся оземь. По улице деревни с одной стороны скакала команда, с другой неслись всадники в золотых, ярко горевших на солнце погонах. Оба отряда сшиблись, смешались в облаках пыли. Перед Макаром вдруг появилась оскаленная гнедая голова, лошади а над ней Жук неожиданно различил красивое лицо Юрия Балдыбаева, замахнувшегося на него своей шашкой.

— Здорово, паныч! — крикнул Макар, весь так и вспыхнув в порыве внезапной ярости. — Давно я хотел тебе всыпать гороху!

Глаза офицера широко раскрылись от изумления, и занесенная над мальчиком рука невольно опустилась.

— Макар! — воскликнул он. — Где Любочка?

Пришел черед изумляться Макару. Пушечный выстрел ошеломил бы его меньше, чем эти два слова. Гнев его мгновенно погас. Но едва он сообразил как следует, насколько странен этот вопрос, заданный в пылу боя, среди свиста шашек и трескотни винтовок, едва раскрыл рот, чтобы переспросить офицера, — на него сзади обрушился страшный удар, и он свалился на шею своей лошади. Исчезло куда-то лицо Юрия, замелькали, как во сне, лошадиные головы, крупы, хвосты, машущие руки, сверкающие шашки, а потом все провалилось куда-то, и перед глазами Следопыта раскинулся огромный радужный веер.

— Ранен! — смутно подумал он, стискивая шею лошади и напрягая последние силы, чтобы не свалиться. Он сознавал, что его вороной конь мчится, как бешеный, но куда мчится, — того не ведал…

Он пришел в себя только тогда, когда конь сразу остановился. С трудом приподняв голову, Макар огляделся: вокруг беспокойно теснились красноармейцы-однополчане; умная лошадь вынесла его из боя и домчала в лагерь.

— Ой, товарищи, плохо! — только и смог сказать Следопыт. — Поймали нас врасплох! Надо быть, всех, перекрошили!

— В ружье! — закричали ротные и взводные командиры, и солдаты бросились к своим винтовкам. В мгновение ока спокойная стоянка приняла боевой вид; солдаты рассыпались в цепь, выслав вперед, в чащу, усиленные дозоры.

Макар тяжело дышал, сгорбившись на лошади, плохо понимая, что с ним и где он. К нему быстрыми шагами подошел командир полка.

— Что, малыш? — ласково спросил он. — Досталось тебе?

— Немного царапнули, товарищ командир, — силясь улыбнуться, ответил Жук.

— С лошади не упадешь, если послать тебя в штаб дивизии? Заменить тебя некем: мне каждая винтовка дорога.

Эти слова придали сил Следопыту. Он выпрямился и, стиснув зубы, ответил:

— Что прикажете?

— Лети во весь дух, проси прислать кавалерии: пропадем мы без разведки в этом лесу.

— Слушаю, товарищ командир!

Пришпорив лошадь он вскачь понесся по лесной дороге. Однако, проехав с версту, он почувствовал, что снова теряет силы. Ухватившись за гриву коня, мальчик тяжело бился всем телом в седле; холодный пот выступал на лбу, а левая нога невыносимо болела.

Дорога пошла полями. Макар с тоской смотрел вдаль: не покажется ли где свой кавалерист, кому бы он мог передать приказание. Но даль была пуста. В глазах время от времени темнело, и бедняга думал, что конец его близок.

Вдруг навстречу из-за кустарника вылетел серый трескучий мотоцикл. Маленькая фигурка сидела на нем, скорчившись в три погибели, совсем припав к рулю. Вороной конь Макара, никогда еще не видавший так близко мотоциклов, храпнул и кинулся в сторону. Следопыт потерял равновесие и грохнулся на землю, прямо под колеса стального коня.