Формула счастья - Коряков Олег Фомич. Страница 14
— Ты очень умненький, Яр, — дурачась, похвалила его Рано. — Потом я тебе задам ещё сто двадцать семь с половиной вопросов.
— От тебя их можно ждать и тысячу, — проворчал Андрей. — Конечно, там есть непонятные детали, есть наивности. Например, рассуждения этого… Володи о машинном мозге.
— Даже тебя они не устраивают? — притворно удивилась Рано.
— Шпильки потом, — отмахнулся Андрей. — Вчера Юрий Игоревич очень верно говорил, что у каждой эпохи свои трудности. И вот Яр — тоже, только он с другого боку… Для первобытного человека главным было выжить, победить окружающую природу, устоять перед стихиями. Потом наслоились трудности социального характера. Так, историк?
— Ну-ну, — поощрил Ярослав, ещё не совсем понимая, куда клонит Андрей.
— Но чем дальше идет, развиваясь, человечество, тем большее значение приобретают трудности интеллектуальные. А Володя, — Андрей кивнул на ветхую тетрадь, — видимо, ещё не понимал, что именно преодоление интеллектуальных трудностей движет ныне человечество. Передать функции мышления приборам — значит погубить себя, выродиться.
— Очень мило! — насмешливо прищурилась Рано. — Сколь легко этот эрудит спорит с пареньком из прошлого века!
— Что ж, — пожал плечами Ярослав, — спор — поединок равных или почти равных.
— Вот именно, — подхватил Андрей. — Кстати, второй парень, Даниил, судит одинаково со мной. Меня даже удивило как-то: они не очень-то отличались от нас, эти человеки двадцатого столетия.
— Ого, у Андрея намечается некий поворот в мыслях! — Ярослав шутливо поворошил голову друга. — К твоем энцефалокибере давно наблюдалось покосение в сторону техники. Прогресс человечества для тебя был равнозначен прогрессу техники и наоборот. Так ведь? А тут ты начал понимать, что люди, не знающие видеофона, не знакомые с единой теорией поля, в общем-то мыслят схоже с тобой, мудрец двадцать первого века.
Андрей встал. Поспорить он любил, хотя на уроках красноречия никогда не был в числе первых.
— Техника — показатель уровня развития науки, — сказал он. — А развитие науки определяет уровень мышления. — Это звучало, как скучная цитата из старенького учебника логики. Однако произносилась цитата весьма внушительно. — Ты можешь возразить?
Рано фыркнула. Брат напоминал ей сейчас петуха с детской картинки. Ярослав же нахмурился.
— А что тебе возражать? — сказал он, накаляясь. — Ведь для тебя, например, Фома Кампанелла — всего лишь средневековый монах, не знавший электричества, не имевший представления о строении вещества и вообще неуч. А для меня он — великий и светлый мыслитель.
— Великий утопист, — резко уточнил Андрей. — Устремления Кампанеллы не имели реальной основы. Крылья человечества — наука и техника.
— Крылья человечества — мечта, которая движет науку и технику, — горячо возразил Ярослав.
Рано опять закружилась по комнате.
— Разговор обещает быть острым, — весело сказала она. — Но спорить вы можете без меня, я это уже слышала. Пойдите прогуляйтесь, а я тем временем сяду за следующую тетрадь.
Все-таки её логика была практичней. Друзья переглянулись. На лицо Ярослава набежало смущение:
— Да. Это у нас с Андреем вечная тема… Отложим, Анд?
Андрей ещё пытался ершиться:
— Спор начал ты. Я хотел как раз сказать о том… о том родстве идей, которое перебрасывает мосты через века и эпохи.
Ярослав театрально раскинул руки:
— Анд прозревает!
— Я же говорила, что мой братец ещё не совсем потерянный человек.
Андрей хорошо знал старую истину: против иронии есть лишь два способа защиты — или ирония же, или полнейшая невозмутимость. Устроившись на стуле поудобнее, он сказал с превосходно разыгранным равнодушием:
— Может, всё-таки продолжим чтение?
Теперь переглянулись Ярослав и Рано. Ярослав взялся за тетрадь.
Видно, была в ней некая магическая сила, в этой пожелтевшей, с обтрепанными краями рукописной книжице. Она звала к себе тревожаще и властно. Перевернуть обложку — означало заглянуть не просто в очередную страницу — в другой век.
ДНЕВНИК ИНГИ
Тетрадь четвертая
Итак, начинается четвертая… Как всегда, перелистала предыдущую. Многие записи кажутся мне пустыми, мелкими, ненужными. Когда-нибудь, когда повзрослею, буду, наверное, смеяться над ними. Но уже привыкла записывать все подробно — теперь не остановиться. Иногда и времени как будто нет, а все равно тянет к дневнику. Все-таки потом интересно будет просмотреть свои тетради, оглянуться на собственную жизнь…
Была Мила. Вместе готовили уроки на завтра. Заниматься с ней трудновато: она все старается заучивать.
Мила все прислушивалась, не придет ли Даниил. Мне её даже стало жалко.
Сегодня отдала рассказ Венедикту Петровичу, хотя, когда закончила, мне моя писанина уже не очень понравилась. Отдала ему в школе — официально.
Если все заседания нашего клуба будут проходить так же, как вчерашнее, я готова заседать хоть каждый день. Председательствовал В.П. Старцев. Мы так договорились: кто ведет основной рассказ, тот и председательствует.
Тема была: «О некоторых загадках в истории человечества». Я знала, что это связано с книгой Венедикта Петровича и статьей Горбовского, но не подозревала, что будет так интересно. (О книге дядя Веня не сказал ни слова. Мы с Даниилом только переглядывались, но, конечно, тоже промолчали.)
Вначале дядя Веня говорил о нашем клубе. Он сказал, что Человек — вообще искатель, в этом его сущность. Искать надо, рассуждал он, прежде всего себя, чтобы полнее раскрыть свои способности, свои возможности и отдать их обществу. Потом он говорил о неисчерпаемости мира, о счастье познания. Я невольно вспомнила горьковское: «Человек — это звучит гордо!» — так созвучно было это мыслям, которые высказал Венедикт Петрович.
О чем шла речь, конечно, не пересказать. Со следующего заседания, решила, буду во время докладов всё записывать в специальную тетрадь. Но коротко речь шла вот о чём.
Самое удивительное и самое загадочное существо на нашей планете — человек. Ученые, по сути, только-только начали прикасаться к тайнам человеческого мышления, к загадкам наследственности. До сих пор неизвестны важные детали происхождения человека. В истории цивилизации тоже множество неразгаданного.
Вот, например, Атлантида, о которой так много противоречивых толков. Оказывается, целый ряд свидетельств историков древности, современных геологов и археологов указывает на то, что в Атлантическом океане была какая-то большая суша, которая исчезла 12–14 тысяч лет назад. В это время на Земле произошла некая страшная катастрофа. В преданиях и мифах народов земного шара сохранились упоминания о великом бедствии, о потопе, землетрясениях, резких изменениях не только на Земле, но и в небе. Венедикт Петрович привел несколько гипотез. Меня особенно поразила одна.
Катастрофа, по этой гипотезе, была вызвана Луной. Именно тогда она попала в поле притяжения нашей планеты, Земля даже отдалилась от Солнца и замедлила свой бег вокруг него. Это небывалое явление подтверждается не только математическими расчетами (они говорят о возможности такого), но и древними календарями и некоторыми отрывочными фактами в преданиях народов.
Венедикт Петрович, как и Горбовский, предполагает, что до катастрофы у человечества был довольно высокий уровень развития. Но разрушились все города, многие селения были начисто сметены с лица земли, часть суши ушла под воду, а другая, наоборот, взметнулась неприступными горами. В некоторых древних хрониках этот период прямо называется «уничтожением человечества».
Однако оно выжило, выстояло, вновь поднялось! И вот что интересно и до сих пор не разгадано. Видимо, оставшиеся в живых просвещенные люди хранили осколки знаний, передавали их из поколения в поколение, учили собратьев искусству обработки металлов и камня. Об этом, в частности, говорят бронзовые изделия, остатки древних городов и культовых сооружении. Например, где-то в Индии есть храм, крыша которого, поднятая на 75 метров, состоит из каменной плиты весом в две тысячи тонн! Древние майя точно, до долей секунды, знали периоды обращения некоторых планет и звезд. Ведь для того, чтобы сеять хлеб, вести хозяйство, такая точность вовсе не нужна. И как добиться такой точности?
Для этого нужны знания почти такие же, как у современных астрономов. Очень точными астрономическими и математическими данными владели и египтяне.
Некоторые древние ученые, ссылаясь на какие-то ещё более древние источники, указывают, что подобные катастрофы случались не один раз. Венедикт Петрович, в свою очередь, указал на цикличность оледенения Земли. Единого мнения ученых на этот счет нет.
Венедикт Петрович приводил множество примеров. Мы сидели разинув рты. Очень интересно рассказывал он о последних археологических находках в Африке и Азии. Высокоразвитые цивилизации там существовали задолго до древнеегипетской… Свои предположения В.П. не выдавал за истину. Он как бы размышлял вслух, высказывал своё мнение и приводил аргументы «за» и «против». Истина придёт позднее, сказал он, когда накопится достаточно фактов. Но задумываться об этом, искать ответы на бесчисленные вопросы пора, давно пора.