Бабочка из Поднебесной - Лубенец Светлана. Страница 11

— А куда вы завтра собираетесь? — спросил он. — Думаю, после температуры тебе на пляж сразу идти не стоит…

— Не знаю, мы еще не обсуждали.

— Предлагаю вам съездить в Центр буддизма. Не могу запомнить, как он называется, но меня эта поездка очень впечатлила. Даже не хочу тебе ничего рассказывать. Это надо видеть!

— Называется Наньшань! — подсказала Ника. — Я читала об этом месте в Интернете.

— Точно! Как ты это запоминаешь? — удивился Глеб.

— Я же язык учу! Мне это интересно запоминать. Мы, конечно, планировали обязательно съездить в Наньшань… Может быть, как раз завтра… А вы что будете делать?

— Не знаю. Родители что-то запланировали, а мне, если честно, хочется просто поплавать в море. Но, разумеется, подчинюсь маминому решению — она у нас главная в этом вопросе. Когда еще снова попадем в Китай! Конечно, надо побольше посмотреть, сфотографировать, чтобы потом было что вспоминать.

Ника хотела что-то ответить, но тут дверь опять открылась, и в комнату вошел Стас. Девочка заметила, как при виде Глеба и яркого букета цветов потускнело лицо молодого человека.

— Что ты тут делаешь? — спросил он Долинского. — Разве не видишь, она болеет!

— А я и пришел навестить больную! — весело отозвался Глеб.

— Ну… навестил… и спасибо… Не стоит утомлять…

— Нет, вы посмотрите на него! — развеселился Долинский. — Ему, видите ли, можно утомлять, а мне нельзя! И где справедливость?

— Я тут живу…

— Ну не в этой же комнате?

— Не в этой. Но как только ты уйдешь, я уйду тоже, чтобы Нике не мешать.

— А я ей вовсе не мешаю, а… развлекаю. Правда, Вероника? — И Глеб подмигнул своей однокласснице.

Ника вынуждена была выдавить из себя:

— Правда… — На самом деле ей почему-то хотелось, чтобы Долинский ушел. Эти два парня не должны находиться рядом. Они как бы взаимоисключают друг друга. Кажется, что на двоих им не хватает воздуха в этой небольшой комнате. Или это ей его не хватает?

— Ну… ладно, — сказал Стас. — Тогда я уйду.

— А вот это — пожалуйста! — Глеб развязно ему поклонился. — Скатертью дорога!

Стас посмотрел в глаза Нике со странным выражением лица и вышел из комнаты.

— И чего ему от тебя надо? — спросил Долинский, неприятно скривившись. — И вообще, кто он такой?

— Он… сын папиного сослуживца.

— И всего-то! Почему же он считает, что имеет на тебя какие-то особые права?

— Мне кажется, что он ничего не считает… Он просто переживает за меня…

— А тебе нужны его переживания? — Глеб тоже посмотрел на Нику пристальным взглядом, и она не смогла ответить неправду.

— Я еще не разобралась, — сказала она.

— Значит ли это, что он тебе нравится?

Девочка подумала немного и ответила также максимально честно:

— Пожалуй, он мне интересен…

— А я?

Этого вопроса Ника не ожидала и потому испуганно спросила:

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что… В общем, мне кажется, тебе стоит разобраться в себе, чтобы точно определить, кто из нас двоих тебе более интересен. Честно говоря, мне не нравится, что он все время встревает между нами! Похоже, что и я вызываю у него раздражение…

— Хорошо, я разберусь, — тихо сказала Ника.

— Ну… ладно… — так же тихо отозвался Глеб. — Я пока пойду, да?

— Иди…

Когда Долинский ушел, Ника встала с постели. Ее уже не качало, и потому она смело вышла в комнату, где жили отец со Стасом, чтобы взять вазу для цветов. В длинном плетеном кресле у окна сидел Стас с самым мрачным выражением лица.

— А где отец? — спросила его Ника, чтобы как-то разрядить обстановку.

— Он пошел узнавать, какие экскурсии можно заказать. И на какой день… Он хочет список составить.

— Да, папа — человек основательный.

— Ника, скажи… — Стас поднялся с кресла. — Этот… ну… Глеб тебе очень нравится?

Внутри у Ники похолодело. Она не знала, что ему ответить. Они нравились ей оба, но вряд ли парень хочет услышать именно это. Она поставила цветы в вазу и решила и ему сказать честно:

— Он мне нравится, но очень или нет, я пока не разобралась…

— А долго ты будешь разбираться?

— Я… я не знаю…

Ничего большего ей сказать не удалось, потому что в номер вернулся Николай Иванович.

— Ну, как здоровье? — спросил он дочь.

— Почти нормально, — ответила она.

— Тогда едем завтра в Наньшань?

Ника вздрогнула. Именно Наньшань советовал посетить Долинский. Что это? Знак судьбы?

— Что? Не хочется? — испугался Николай Иванович, заметив смятение дочери. — Думаешь, еще не потянешь?

— Ну что ты, папа! Конечно, потяну! Я еще сегодня полежу, а завтра, уверена, буду в полном порядке.

— Согласен! Отдыхай! Вставать придется рано утром. Лулу сказала, что завтра обещают очень жаркий день, и с утра, когда попрохладней, нам будет более комфортно, чем днем.

И остаток дня Ника намеренно провела в постели, поскольку никого не хотела видеть: ни Стаса, ни Глеба. Они оба задавали ей, по сути, один и тот же вопрос, а она никак не может найти на него ответ. Ей очень нравится ветка со сказочными цветами орхидеи, но букет ярко-алых цветов — ничуть не хуже.

К Наньшаню, Центру буддизма, выехали затемно на автобусе. Еще до конца не рассвело, но Ника чувствовала себя уже совсем выспавшейся, вполне здоровой и находилась в самом приподнятом настроении. Она решила сегодня не зацикливаться на том вопросе, который не давал ей покоя, и целиком отдаться новым впечатлениям. А их будет — много. Девочка ничуть в этом не сомневалась. Она читала: Наньшань, что в переводе означает — Южная гора, — самый большой в Китае экологический парк с храмовым буддийским комплексом. Он даже включен в список ЮНЕСКО как один из лучших рукотворных парков мира, сохранивших в неприкосновенности окружающую среду и олицетворяющих наивысшую гармонию человека и природы. С комфортом откинувшись на спинку сиденья и поглядывая в окно, Ника с удовольствием слушала Лулу, хотя многое знала сама. Например, она читала, что по легенде Наньшань основали монахи, которые чудом спаслись после кораблекрушения в этом районе. Согласно легенде, тонущих в море монахов вынесли на берег дельфины. С тех пор вся эта местность стала считаться священной.

Когда подъезжали к Центру буддизма, наконец начался рассвет. Встающее солнце окрасило Наньшань в розово-голубые тона. Видимые из автобуса священные башни светились теплыми огнями, словно мозаики из горячих углей. Ника заметила, что все время непроизвольно улыбается.

Попасть в Наньшань можно только через единственные ворота. Они были очень живописными, но Нике показались какими-то несерьезными, чрезмерно разноцветными, затейливыми и несколько не соответствовали тому, что говорила Лулу. А та объяснила, что эти ворота считаются главным входом не просто в туристическую зону, а в мир буддизма. С внешней стороны остается обывательский, земной мир, а внутри, по ту сторону ворот, начинается мир буддизма. Наверху ворот, в самом центре с обеих сторон начертаны два иероглифа: «пу» и «ер». «Пу» означает — нет, «ер» — два. То есть нет второго пути к истине, кроме буддизма, и все люди независимо от их происхождения и сословия могут идти по этому пути. Он открыт для всех. Главный вход в Наньшань — дверь в высшее и очень надежное счастье. Оно, счастье, в освобождении от страданий, которые подстерегают каждого человека на протяжении всей его жизни. А еще оно — в неограниченной возможности помогать другим на пути к освобождению и просветлению. Буддизм вобрал в себя восемьдесят четыре тысячи различных учений, которые действуют как противоядия против соответствующего числа всевозможных бед, несчастий и помех. Учение Будды можно сравнивать с гигантской аптекой, где есть лекарства от каждой болезни.

Пройдя сквозь эдакие ворота не без душевного трепета, Ника приготовилась к общению с чем-то чуть ли не потусторонним, а все окружающее оказалось ярмарочно цветным и веселым. Между тем, Лулу сообщила, что один из монахов по имени Анань, который сорок девять лет изучал буддизм, подвел такой итог: «Не делать плохо, творить добро, стремиться к самоочищению — это и есть буддизм». А если так, то яркие краски сооружений центра, радующие глаз и поднимающие настроение, — есть добро, а потому никак не противоречат философии буддизма.