Гнев духов - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 12

Наверное, если охотникам придется ходить здесь по несколько раз каждое лето — удобная тропа, огибающая самые неудобные места, пробитая через старые стволы и густой кустарник, все же появится. Но ныне мужчины к вечеру вымотались так, что мечтали только о еде и отдыхе. Хорошо хоть, уплывшие вперед Черный Стриж и Парящий Коршун успели к их подходу обтянуть шкурой жерди старого чума, расстелить в нем маты и развести костер.

— Где Упрямый Лось и Сильный Лосось? — едва заглянув в походное жилище, поинтересовался шаман.

— Волчицу ушли скрадывать, — ответил Стриж. — Следы Летящего Зимородка они уже нашли. Логово где-то рядом.

О судьбе молодого охотника никто спрашивать не стал. Все были взрослыми мужчинами и понимали, куда исчезают те, кто не вернулся в селение. Они могли сделать только одно: отомстить.

Перед рассветом, не тратя времени на еду, дети Хозяина Реки выступили на охоту. Удобной звериной тропой, идущей от водопоя, они углубились в лес и возле поросшей осокой котловины разделились надвое: Могучий Саблезуб, Парящий Коршун, Беседующий-с-Небом и Грозный Вепрь пересекли влажную поляну и встали за ней, приглядывая заодно и за несколькими мелкими узкими тропами, проложенными зайцами, барсуками и ланями к Черной топи. Спугнутая из логова волчица вполне могла попытаться уйти и по ним. Когда спасаешь шкуру — не жалко и ободрать ее о низкие ветки.

Притаившись, охотники стали ждать появления зверя… но вместо него вскоре услышали крики Упрямого Лося. Разойдясь на всякий случай редкой облавной полосой, мужчины прокрались к самому болоту — но не встретили по пути даже сонного ежика. Черный Стриж и Сильный Лосось ждали их возле норы, вырытой под корнями вывороченной ветром сосны. Здесь было много листвы, мха, серой шерсти, местами свалявшейся в большие клочья, много обглоданных костей, валявшихся ближе к воде. Но не было никаких волков.

— Ушла, — сказал Упрямый Лось. — Видать, почуяла нас еще вчера и ушла ночью.

— Умная, — добавил Черный Стриж. — Следы запутала, волчонка унесла.

— Один щенок? — удивился Беседующий-с-Небом.

— Похоже, да, — кивнул Стриж. — Следов мало, и костей обглоданных почти нет. Следов возни не видно. А малышня должна возиться и играть. Хоть с этим духи нам помогли. Из одного стаю вырастить трудно. Стало быть, тревожить пока не станут. Коли спугнули, может, хоть теперь она в иные угодья уйдет?

Возвращались охотники безрадостно, с пустыми руками. Дома же их ждало еще одно неприятное известие: исчез Лопотун, младший сын Тихого Ужа. И как это ни ужасно, с этим пришлось смириться: племя слишком долго жило старыми припасами и добычей, взятой перед началом строительства лодки. Чтобы семьи не начали голодать — нужно было уходить за свежей дичью. Терять целые дни на выслеживание мстительной волчицы потомки Хозяина Реки больше не могли.

На последних лодках, оставшихся в племени, уплыли к дальним угодьям Черный Стриж с сыном и Беседующий-с-Небом с Трескуном, который после гибели отца оставался вдвоем с матерью в большом зимнем доме. Сильный Лосось, забрав жену и дочь, тем же утром, навьючив на плечи тяжеленное покрытие для чума, ушел на Щучью стоянку, что располагалась у лесного озера далеко на закат. Добираться туда было долго и неудобно, охотники посещали это стойбище только зимой, когда толстый наст позволял тянуть за собой волокуши с припасами. Зато, как все знали — охота там обильна, дров вдосталь, а потому семья будет сыта и согрета в любое ненастье. Остальные мужчины предпочли подождать, пока лодки освободятся и им тоже удастся сплавать в дальние, богатые дичью леса.

Могучий Саблезуб, проверив старые припасы, решил пока не тратить силы на бесполезные походы по пустынной тропе возле селения. Под потолком его дома полосок с вяленым мясом было уже мало, но зато в схроне на сосне — еда еще оставалась.

Люди племени издавна хранили главные запасы высоко над землей, подвешивая их на ветки в плетеных корзинах, укрытых от дождя берестой. На ветру припасы не мокли, не гнили, не приманивали медведей и росомах, до них не могли добраться мыши и всякие кроты с землеройками, не поселялись насекомые. А что до куниц или белок — несколько петель на ближних ветвях легко превращали таких воришек из опасности в добычу. Доставать припасы из подобной корзины было, конечно, не очень удобно, а потому самое нужное всегда лежало дома, на полу или под кровлей. Но у хорошего, зажиточного хозяина ближнее дерево тоже никогда не пустовало.

У юного охотника вместо корзины на толстой сосновой ветке качалась берестяная волокуша, с которой он еще зимой вернулся в родное селение. Спустив ее, заглянув внутрь и найдя всего два короба с сушеным мясом, Могучий Саблезуб решил зря не мучиться и оставил ее внизу. Короба он пока подвесил под потолок, берестяную «снежную лодку» кинул поверх крыши.

— Пока еда есть, можно и Черного Стрижа с шаманом обождать, — решил он. — Когда лодки вернут, тогда на охоту и отправлюсь. А пока домом займусь. Поможешь, Золотая Тень?

На следующий день они несколько раз сходили к бобровой запруде, сделанной братьями племени на Песчаном ручье, и нарезали там, на топких берегах, охапки камыша. Вечером Могучий Саблезуб уселся перед добычей — разбирая пышные тяжелые охапки и увязывая их в пучки в две ладони толщиной, какими и принято покрывать крышу. Золотая Тень, разумеется, занялась ужином, заодно согревая дом перед короткой летней ночью.

Вот тут к юному охотнику и подкрался Чибис, внезапно выскочив из-за плеча и усевшись перед глазами:

— Я спросил! — горячо выдохнул паренек. — Я спросил, Могучий Саблезуб, спросил, спросил!

— Много спросил? — невозмутимо поинтересовался занятый делом охотник.

— Он уплыл, а я тут и решился, пока нету! — расплылся в широкой улыбке тот. — И да, все в точности так!

Могучий Саблезуб поднял глаза на его радостное лицо и, кажется, начал понимать, о чем идет речь. Но на всякий случай уточнил:

— Тебе не трудно назвать хоть одно имя?

— А вот так! — развел руками Чибис. — Все как ты советовал! И в точности так и вышло!

Паренек приподнялся на руках, пересаживаясь ближе:

— Как Беседующий-с-Небом на охоту уплыл, я дождался, когда Цветущая Рябина из дома выйдет, за нею следом до самой реки крался. А как она воду зачерпнула и назад отправилась, навстречу ей попался… Ну, посмотрел ей в глаза, да так сразу все и сказал. Как ты учил, так и сказал!

— Чему я учил? — совсем уж изумился Могучий Саблезуб.

— Ну, сказать, что она самая лучшая на свете, что как я ее глаза вижу, у меня внутри все прямо вздрагивает, и что от касания ее волос мурашки по телу, и что ни о ком другом я думать не могу, и только о ней все время мечтаю… Я так и сказал. И она сказала, что на все согласна. То есть, меня ждать. Когда посвящение пройду, охотником стану, ожерелье соберу и смогу ее у отца спросить. Ни на кого больше не смотреть, никому женой быть не соглашаться. Теперь я понял, Камыш. Она и правда самая лучшая. Ради Цветущей Рябины я что угодно сделаю, лишь бы шаман ее мне, за меня отдал. Как ты ради Золотой Тени, так и я для Цветущей Рябины! Я тебе так благодарен! Теперь я знаю: мне нужна она, только она!

— Ага… Это я все придумал?

Юный охотник даже забыл обидеться, что друг детства по старой памяти назвал его Камышом.

— Ты же на реке меня научил, когда от танцующих духов возвращались!

— Да, научил, — признал Могучий Саблезуб, припоминая, что о чем-то похожем они разговаривали. — Хорошо. Надеюсь, вместе вы заживете в радости и согласии.

— Я сделаю все! — твердо пообещал Чибис. — Цветущая Рябина станет моей женой!

Охотник одобрительно кивнул и продолжил вязать камыш. Однако детский друг продолжал сидеть перед ним. Сделав восемь пучков, Могучий Саблезуб не выдержал:

— Ты хочешь о чем-то спросить?

— Да… Я тоже хочу попасть в мир духов и пройти их испытание. Скажи мне, как туда попасть?

— К ним не попадают по своей воле, Чибис, — устало вздохнул Могучий Саблезуб, снова берясь за работу. — Это они выбирают, кого забрать, а кого оставить. Зачем тебе это? Ты пережил свою одиннадцатую зиму. В конце будущей ты пройдешь испытание и станешь охотником. Соберешь ожерелье из клыков и попросишь Цветущую Рябину у ее отца.