Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года) - Автор неизвестен. Страница 2

Героическая поэма «Алпамыш» представляет собой интереснейший памятник самобытного и своеобразного поэтического искусства узбекского народа. Несмотря на сходство сюжета с одноименными казахскими, каракалпакскими поэмами, а также на ряд общих мотивов с эпосом среднеазиатских народов, в поэме «Алпамыш» ярко выражен свой национальный’ стиль, своя поэтическая образность; в нем красочно изображены картины быта, обычаев, обрядов узбекского народа; выразителен и полон народной мудрости язык.

Исполняют эпос обычно профессиональные народные сказители, именуемые бахши, и народные певцы-поэты, известные в народе под названием шайров. Все лучшие и крупнейшие бахши и шайры вышли из среды трудового народа. Это дехкане и пастухи, для которых сказительство является второй профессией. Всей жизнью они тесно и неотрывно связаны с народом и в своих творениях выражают его идеологию, его мечты и чаяния.

«Искусство — во власти индивидуума, к творчеству способен только коллектив», — говорил А. М. Горький. Так и в узбекском героическом эпосе воплотилось коллективное творчество народа, в поэтических и эпических произведениях бахши и шайров находят свое олицетворение идейные, эстетические и поэтические традиции народа.

Среди современных шайров большую любовь народа снискал крупнейший сказитель старого эпоса, знаменитый исполнитель «Алпамыша» Фазил Юлдаш.

Биография его типична для многих бахши и шайров, вышедших из народной среды. Родился он в 1873 году а кишлаке Лайка, Булунгурского района, Самаркандской области. Отец его был бедняк-дехканин. После смерти отца Фазилу уже в раннем детстве пришлось кормить себя и семью. Он нанимается в пастухи, батрачит у бая. На пастбищах, среди природы, раскрывается дарование Фазила.

В девятнадцать лет Фазил стал учеником известного Юлдаша-шаира. Сейчас в репертуаре Фазила более сорока дастанов, среди которых и ряд революционных: «Маматкарим-Палван», «Джизахское восстание» и др. Один из первых среди народных бахши и шайров Фазил радостно приветствует Великую Октябрьскую социалистическую революцию и посвящает ей свои замечательные песни и поэмы. В годы Великой Отечественной войны он создает глубокие, волнующие, патриотические произведения: «Моя армия», «Отважные джигиты, в бой» и др.

Записанный со слов Фазила Юлдаша «Алпамыш» был издан в 1939 году в Ташкенте с некоторыми сокращениями под редакцией и с предисловием поэта Хамида Алимджана. В 1943 году в Ташкенте же была издана в русском переводе первая часть «Алпамыша» со значительными сокращениями.

В настоящем издании впервые дается полный перевод поэмы, выполненный поэтом Л. М. Пеньковским.

АЛПАМЫШ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Песнь первая

В стародавние времена шестнадцатиколенным племенем конгратским [1] управлял некий бий Дабанбий. Был сын у него — Алпинбий. У Алпинбия было два сына: звали старшего — Байбури, звали младшего — Байсары. Байсары управлял десятитысячеюртным родом байсунским, [2] старший же брат его — Байбури был главою всей земли Конгратской.

Только были братья бездетны.

Справлялся однажды в народе конгратском большой той. Явились на пирование и Байбури с Байсары. Приехали они, а старшины тоя почета им, как бывало прежде, не оказывают, навстречу им не выходят, коней под уздцы не берут, стремена знатным братьям не поддерживают. Подумали братья: «Не ожидали, видно, эти люди, что мы им такую честь окажем, — не догадываются, что это мы приехали». Братья сами привязали коней своих к коновязи, пришли на сборище, — сели среди прочих гостей. Но опять почета им никто не оказал, мягких подстилок не подстелил, плов раздавать стали — обделили их, — положили им на блюдо очень мало, да и то — остатки, что похуже.

Возмутились братья-бии: «Мы — богатейший бай байсунский и шах шестнадцатиколенного Конграта. Почему нам не оказывают почета по положению нашему, как всегда бывало?»

Эти слова услыхав, некий байбача, неотесанный с виду, сидевший у самого порога, [3] — грубо рассмеявшись, ответил:

— Э, Байбури, э, Байсары! Что ни говори про богатство и честь, ответ вам — простой: окупится той через тех, у кого наследники есть. А на вас, бездетные бии, надежды плохие. Где ваши джигиты, где ваши красавицы? А умрете — на ваши богатства наследников много объявится да с такой пастью, что живьем человека проглотят. Богатства ваши нам не сладки. Потому вам здесь и подают остатки!..

Оскорбились бии. Швырнули они за плов восемьдесят червонцов, с места встали и уехали домой.

Дома постелили им жены постели, разделись бии, — легли под одеяла, каждый в своем шатре, — открыли объятия женам своим, — гляди-ка дервиши какие! — соединились они с женами. Уснули братья, во сне святой человек явился к обоим — детей предсказал им. Действительно, забеременели жены бийские.

Месяцы за месяцами текут, дни за днями бегут, — девять месяцев истекло, девять дней да девять часов. Время родов подошло. Говорят друг другу братья-бии:

— Проявим шахское величие наше — на охоту поедем, — приедем с добычей. На обратном пути, если дети родятся к тому времени, выйдут люди встречать нас, чтобы награду получить за добрую весть. Не поскупимся, — будем по-шахски щедры…

Уехали братья на охоту. Возвращаются они с охоты, — встречают их с поздравлениями старухи-повитухи: у Байбури двойня родилась — сын и дочь, у Байсары — одна дочь. Возликовали бии. Приехали домой — разослали гонцов, сзывать со всех концов земли конгратской гостей на великий пир. Скачут гонцы, оповещают народ — старших и младших биев, аксакалов и арбобов и прочих людей — больших и малых, всякого звания и состояния. Едут конгратцы на пир — пожелать братьям счастья. Друзья биев ликовали, недруги их досадовали, но, досаду тая, хоть и не от чистого сердца, тоже обоих счастливых отцов поздравляли. Толпами-толпами валил народ на пир. Все необходимое запася, много убойного скота заколов, много шурпы наварив, приготовив обильный плов, сорок дней и сорок ночей угощали братья-бии гостей, — справляли пир.

Гости уже разъезжаться собирались, — видят бии: вдалеке идет каландар бродячий, пена изо рта его падает. Бредет каландар, от молитвенного радения пьяный, — тоже на пир идет. Присмотрелись братья — вспомнили: это тот самый каландар, что, напророчив им во сне детей, дать детям имена обещал. [4] А народ об этом ничего не ведал. Встали бии с места, вышли каландару навстречу, поклонились ему, руку ему поцеловали, привели с почетом на пир. Вынесли бии всех своих троих детей, положили их святому человеку в полы халата. Нарек старец святой сына Байбури — Хакимбеком, шлепнул младенца рукой по спине — остался на ней след благодати — отпечаток его пятерни. Дал старец имя дочери Байбури — Калдыргач-аим, дочери Байсары — Ай-Барчин. Тут же с колыбели он и помолвил Хаким-бека и Барчин-ай, сказав:

— Да будут эти двое мужем и женою, да будет Хаким велик и славен и никто ему да не будет равен! Аминь!..

Дни за днями бегут, месяцы за месяцами текут, — исполнился детям год, второй год минул, — стали они все говорить. Когда трех лет достигли они, когда речью хорошо овладели дети, отдали их всех троих в школу. Ходили они в школу до семилетнего возраста, читать и писать научились, хорошими грамотеями стали.

Подумал бий Байбури — так решил: «Мой сын теперь не только меж детей — грамотей, даже среди взрослых. Достаточно он учен. Сам уже стал муллой. Ну-ка, обучу его теперь падишахским и воинским делам!» — И взял он сына своего от муллы.

По примеру брата и Байсарыбий взял свою дочь Ай-Барчин от муллы, говоря: «В школе сидеть ей нечего зря, — пусть учится овец доить».