Жили-были. Русские инородные сказки – 7 - Кац Михаил Борисович. Страница 73

Комната напоминала военный полигон после душевной разборки. Как минимум, богов с титанами. В эпицентре на сваленных в кучу вещах сидела миниатюрная женщина с отчаянно несчастным видом кота, застигнутого на столе возле сметаны. Было трудно поверить, что первобытный хаос в доме – дело столь хрупких ручек.

– Трудно поверить, – покачал головой Эпиметей, – что эти хрупкие ручки, столь хрупкие, что ломаются каждый раз при попытке приготовить мужу обед…

– У нас кончились деньги, – бесцветным голосом сообщила Пандора.

– Еще бы.

– Оставалось тридцать драхм. – Пандора с ненавистью посмотрела на мужа. – Думаешь, я не умею считать?

– Увы. И кто-то потом придумает равенство полов, – Эпиметей горько вздохнул. – А вот такой простой вопрос: зачем? Кому от этого станет легче?

– Тридцать драхм. На еду. На самое необходимое.

– Самым необходимым, очевидно, была вчерашняя туника. Тридцать… какая по счету? Это относилось к еде?

– Я похудела. Мне нужно что-то носить. Хочешь, чтобы я ходила голая?

– Дорогая, – устало произнес муж, – мы в Древней Греции. Хочешь ходить голой – ходи. Никто не осудит. И даже на пятнадцать суток не заберут.

– Тридцать драхм.

– Забудь. Это – на черный день, – отрезал Эпиметей и направился к двери. Семейные битвы он обычно проигрывал всухую, если не ретировался своевременно. Пандора несколько минут сидела неподвижно, скользя глазами по разбросанным предметам.

– Кто дома есть? – Знакомый голос вывел ее из оцепенения.

– Как хорошо, что ты пришла, Эврика! – Пандора бросилась к подруге.

– Дааа… – Эврика оглядела поле боя. – Заначку искала?

Пандора потерянно кивнула.

– За унитазом смотрела?

Пандора вихрем сорвалась с места. Через минуту она появилась с сияющим лицом и невзрачной коробкой в руках.

– Черный день! – торжествующе объявила она подруге. – Будет ему черный день.

– И как это должно называться? – прозвучало в абсолютной темноте. Если бы вышла луна, стало бы видно, как черный бог раздраженно сложил черные крыла и опустился на черный камень. Но луны здесь не было и в помине, лишь сухой треск крыл знаменовал божественное присутствие. – Я не понимаю, что происходит, – продолжил он, не дождавшись ответа. – Что мы делали все это время? Я, кажется, задал вопрос. Меня кто-нибудь слушает?

Вдали что-то загремело. Если бы сверкнула молния, она озарила бы сгорбленную фигурку маленького человечка, с остреньким лицом и тоской во взоре, сидящего в пыли, слева от божественной ступни. Но молнии сюда никогда не долетали, и лишь сосредоточенное сопение свидетельствовало, что бога таки слушают.

– А если слушают, пусть отчитаются по состоянию на текущий момент. – Танатос хлопнул крыльями. Зашелестело.

– Я так больше не могу, – раздался тихий, дребезжащий тенорок.

– Что значит – не могу? – Треск крыльев. – Нет такого слова в лексиконе менеджера! И быть не может! Руководство пошло тебе навстречу, у тебя отдельная практика. Менеджер проекта – это звучит гордо.

– Мне навязали этот проект. Я с самого начала…

– И что? – перебил Танатос. – И что теперь? Ты взялся, будь любезен, доведи до конца. Согласен, трудный проект. Трудный. Но не безнадежный. Ты безнадежных проектов не видел, вон у Данаид с соседней практики – Роснефть, это ж совсем труба, ни дна ни покрышки, непонятно, что куда утекает, а отчет давать по-любому надо. Вот это – провальный проект. А у тебя?

– Домой хочу, – бесцветным голосом произнес человечек.

– Каждый менеджер проекта хочет домой, – наставительно отметил Танатос. – Поначалу… Потом привыкает. Заметили, что на сороковые сутки тоска слабеет. – Он наклонился к левой ступне, сменил тон: – Послушай, от тебя ж никто не требует невозможного, не можешь дать результат – покажи динамику. Начни, сдвинь с места хотя бы. У тебя ж выигрышные условия.

– Это какие же? – В тенорке прорезалась ехидца.

– Ну… У тебя никогда не будет инфаркта. Уже. Инсульта. Черт возьми, даже простатита! Тебя ничто не должно отвлекать. А ты сидишь сложа руки. На что ты тратишь вечность?!

– К жене хочу. К детям. Старший в школу пошел.

– Не хотел вот тебе говорить, но придется. Тебя и поставили на этот проект, потому что часто домой мотался. Всех подставлял. Меня, например. Так что для тебя теперь это единственный шанс, или – сам понимаешь.

– Или что?

– Или – ничего. Что непонятно – спрашивай.

– Зачем это нужно?

– Что именно?

– Ну, – человечек покрутил рукой, – эти все откаты?

– Сизиф, ты как дитя малое, – покачал головой Танатос. – Это ж закон всемирного тяготения: весь мир тяготеет к откатам. Вся экономика на них держится. По крайней мере, в нашем регионе. Не веришь, спроси вот у Ньютона – он на проекте яблочной закрутки стоит. Накручивают по полной. Еще вопросы?

– Ты не мог бы сойти?

– Что? Ах да. – Расправив крылья, Танатос аккуратно ступил с камня. – Ну давай, не буду тебе мешать. И кстати… – Уже уходя, он обернулся. – Я тут подумал, может, тебе и правду передышку дать?

Сизиф оторвался от работы, с надеждой прислушался.

– Давай мы тебя на эти выходные в команду включим. На тимбилдинг поедешь, а? Хоровые стенания, гонка на байдарке с переходящим веслом? Развеешься. Не хочешь? Зря.

Консультантов подключить тоже не хочешь? Знаю, что бестолково, зато весело. Нет? Напрасно. Ну, работай, работай.