Завтрашний ветер - Файнберг Владимир Львович. Страница 11

— Правильно! — сказал я. — На лодке куда хочешь уплыть можно! Наравне с любым здоровым.

— Ну вот как ты всё отлично понял. Верно, Валерка.

В лодке я буду независим от этих дрянных штук. — Он хлопнул рукой по коленям. — Вот я и предлагаю тебе завтра же с утра пораньше отплыть со мной в путешествие.

— Куда? — обрадовался я.

— Вниз по реке. — Владилен Алексеевич нагнулся к моему лицу. — Но с этого момента ты должен держать язык за зубами. И не вздумай проговориться. Это тайна. Только ты. И только я. Больше никто не знает.

— И матери не говорить?

— И матери.

— Она ругаться станет, — сказал я и испугался, что он раздумает взять меня с собой.

— Мы записку оставим, — сказал Владилен Алексеевич. — Иначе всей затее крышка. Они лишат меня последней радости, эти милые, заботливые люди. «Режим», «покой»! Если б я не сопротивлялся этой чепухе, я бы равно уже скис. Знаешь, брат, некоторые врачи втихомолку удивляются, что я ещё жив!

Он засмеялся.

— Знаю. А почему?

— А потому, — серьёзно сказал он, — что человека создаёт сопротивление окружающей среде. Этого ты сейчас не поймёшь. Хоть запомни на будущее. Сопротивление окружающей среде. Очень важно.

— Понятно, — буркнул я.

— Меня вот окружает моя болезнь. — Он показал на палку, на пузырьки с лекарствами, на постель. — А я стараюсь вести себя как здоровый человек, сопротивляюсь.

— А может, это вам вредно?

— Что вредно?

— Лекарства не есть.

— Я их ем. Я, брат, уже объелся этими лекарствами, целую аптеку съел. И с собой возьмём все лекарства. И вообще давай-ка подумаем, что мы возьмём с собой. Тащи ещё одну табуретку, садись к столу. Составим список.

Мы уселись. Он раскрыл свою тетрадку на самой последней странице, взял авторучку.

— Ну, давай думать… Лодка с вёслами у нас есть. Палатка с надувным полом, два одеяла и рюкзак будут вечером. Организовал. Как тебе понравились удочки и всё прочее? Годится?

— Ещё как! — сказал я. — На любую рыбу! А червей я всегда накопаю.

— Ну и хорошо. Чайник или чистое ведёрко, котелок, сковородку, ложки достать сможешь?

— Могу, — сказал я и вспомнил, что котелок-то у меня в тайнике. — А есть чего мы будем?

— В основном рыбу, — сказал Владилен Алексеевич. — Как думаешь, наловим?

— Запросто. А ещё я могу картошки взять хоть целый мешок.

— Мешок — это много. А килограммов пять хорошо бы. Потом я тебе дам денег, сходи купи, пожалуйста, подсолнечного масла две-три бутылки для жарева, да ещё — самое главное — хлеба нам надо будет взять батонов десять. Что ещё?

— Соль нужна для ухи.

— Отлично, Валерка, соль. Чай. Спички. Сахар.

— Топорик нужно взять. И нож.

— Есть топорик и нож! Записываю. Всё?

— Можно пшена взять. Кашу сварим.

— Хорошо, пшена.

— А ещё помидоров и огурцов!

— Ну, брат, целый магазин получается. Может, взять ещё сыра и колбасы?

— Колбасы хорошо бы! — обрадовался я.

Владилен Алексеевич засмеялся:

— Отлично, Валерка, так и быть, возьмём лично для тебя ещё и колбасы.

— Вроде всё…

Владилен Алексеевич аккуратно, столбиком, записал всё, что мы решили взять в путешествие. Получился длинный список.

— Ага! Кружки забыли для чая!

— И ещё лекарства, — вспомнил я.

— Ну хорошо, лекарства… Всё?

— Всё.

— Так вот. Это хозяйство надо будет погрузить прямо в лодку сегодня же, чтоб никто даже понять не успел, что мы собираемся удирать. Палатку, одеяла и рюкзак к восьми часам вечера подвезёт прямо на берег один верный человек — наш шофёр.

— Он знает?

— Знает. Я обо всём с ним договорился. Он и телеграмму даст мне на Бычью пристань накануне того дня, как Николаю Сергеевичу выписываться из больницы.

— Бычья пристань — это где?

— Что ж ты — местный, а не знаешь? Она всего в трёх четырёх днях плавания вниз по реке. На правом берегу. Обратно на пароходе поедем.

— А моя лодка?

— Как-нибудь доставим. Не беспокойся.

— Значит, и вы умеете врать, — сказал я. — Говорили, только мы с вами знаем тайну, а тут ещё и шофёр!

— Ну, Валерка, он же не главный в заговоре. Главный, пожалуй, ты. Кстати, глянь-ка, я даже карту достал, вернее, срисовал схему сегодня у вас в райисполкоме.

Мы посмотрели карту.

Вот она.

Я сразу узнал все знакомые места. Будто с самолёта увидел.

Потом Владилен Алексеевич вырвал из тетради чистый лист и написал на нём большими буквами:

«Уважаемая Ефросинья Васильевна!

Я и ваш сын Валера уплываем в небольшой туристский поход. Вернёмся домой дней через шесть. Не волнуйтесь. Валера помогает мне в одном важном деле. Тем более, что вы хотели от него отдохнуть. Еды у нас вдоволь, есть палатка, одеяла…»

Я-то знал, что мать особенно сердиться не станет. Она привыкла, что я часто ночую не дома. Но Владилен Алексеевич сказал, что порядочные люди должны оставить записку.

Глава 15

Я становлюсь капитаном

И вот в пять часов утра мы отплыли в наше тайное путешествие!

Нас никто не видал.

Ещё вечером на «газике» прямо по берегу подкатил шофёр. Он привёз не только палатку, одеяла и рюкзак, но даже и две брезентовых куртки с капюшонами. Мы уложили в лодку все наши вещи.

Ночью я ворочался на постели и думал, как это мы станем путешествовать с Владиленом Алексеевичем совсем одни, и боялся проспать.

Я бы и проспал. Я проснулся, потому что Владилен Алексеевич тянул меня за вихор. Он был очень весёлый. Я ещё никогда не видал, чтоб он был такой.

— Капитан, — прошептал Владилен Алексеевич, — свистать всех наверх!

…Когда мы отплывали, всё небо было покрыто тихими облаками.

— Погода благоприятствует, не будет жары, — сказал Владилен Алексеевич и сам взялся за вёсла. Грёб он ровно, без шума. Лодка начала перерезать Казак.

Только сейчас я увидел, как много в ней груза. Корма была почти вровень с водой — так погрузилась лодка.

В реке плескалась рыба.

Я сидел на корме между рюкзаком и свёрнутой палаткой и показывал, куда плыть, потому что сначала нам надо было заехать на второй остров в мой тайник за котелком.

Река была ещё пустая. Только вдалеке, там, где начиналась запретная зона, как опрокинутый гриб, чернел какой-то человек в лодке. Наверное, это старик Таточенко снова выехал на свой тухлый промысел…

— Слушай, Валерка, теперь расскажи, пожалуйста, почему ты сначала назвал себя Александром? Непонятно.

Я рассказал.

— Чудак, — усмехнулся Владилен Алексеевич, равномерно заводя вёсла в воду. — Если так рассуждать, то Валера — имя, наоборот, геройское… Ты что-нибудь слыхал, например, про Валерия Чкалова?

— Знаю. Это был какой-то лётчик.

— И всё? Так знать — ничего не знать. Это был необыкновенный лётчик. Он ещё до войны на стареньких наших самолётах совершал чудеса. Кто первым перелетел из Москвы через Северный полюс в Америку? Он. Это был смелый, красивый человек. Он однажды знаешь что учудил? Промчал на самолёте под речным мостом! Представляешь, какая нужна точность глаза и твёрдость руки? Но это ещё не самое поразительное. Вот что рассказал мне один человек, который был лично знаком с Чкаловым. Однажды зимой Чкалов ехал в поезде. Он стоял в тамбуре вагона и просто смотрел в раскрытую дверь на зимние поля. Вдруг у него слетела с правой руки новенькая кожаная перчатка. Слетела в снег. А поезд мчит дальше. Вот что бы ты в ту же секунду сделал на его месте? Я задавал этот вопрос десяткам самых разных людей, и никто не догадался.

— Я бы затормозил поезд!

— Поезд? Из-за перчатки? А вот твой тёзка Валерий Чкалов быстро снял с другой руки левую перчатку и швырнул вдогон правой. Одна перчатка не нужна никому, а человек, который найдёт обе, наверняка обрадуется… Нет, брат, имя у тебя вполне приличное.