Когда закроется священный наш кабак - Блок Лоуренс. Страница 53

— Что случилось?

— Наш общий друг бросил меня и уволил из нашей «Таннахилл энд К°», так как не хотел видеть меня рядом. А раз я ему не нужна, он просто взял и обрезал все ниточки, и знаешь, он сделал это по телефону!

— Кэролин...

— Это все написано в моей записке, — сказала она. — Я оставила записку.

— Послушай, ничего пока не делай, — сказал я, потом вскочил с кровати и стал неумело искать одежду. — Я сейчас приеду. Мы посидим и поговорим.

— Ты не сможешь остановить меня, Мэтью.

— Я и не пытаюсь тебя остановить. Мы немного поговорим, а потом ты сделаешь все, что захочешь.

В трубке раздались гудки.

Я быстро оделся и рванул к ней домой, надеясь, что она наглоталась таблеток или чего-нибудь еще, что подействует не сразу. Я разбил маленькое стекло у входной парадной двери и вошел в подъезд, затем воспользовался старой кредитной карточкой, чтобы открыть защелку на ее двери. Если бы она закрылась на дополнительный замок, мне бы пришлось вышибать дверь, но этого не случилось, и войти оказалось легко.

Я почувствовал запах пороха еще до того, как открыл дверь. Внутри им сильно воняло. Кэролин лежала на софе, и рука ее свисала. Пистолет по-прежнему был в этой безвольно свисающей руке, а у виска виднелся круглый след от пули.

Здесь же на кофейном столике лежала записка — листочек бумаги, вырванный из записной книжки на спирали. Она была придавлена пустой бутылкой бурбона «Мэйкерс Марк». Рядом с бутылкой стоял пустой стакан. То, что она выпила, чувствовалось в почерке и гнетущих фразах предсмертной записки.

Я прочитал ее. Постояв несколько минут, я взял с кухни полотенце и вытер бутылку и стакан. Потом взял второй такой же стакан, ополоснул его, вытер и поставил на сетку для посуды, что рядом с раковиной.

Потом я засунул записку себе в карман. Взяв у нее оружие, я проверил пульс, потом приложил диванную подушку к дулу пистолета, чтобы заглушить звук выстрела. Один раз я выстрелил в мягкую ткань прямо под грудной клеткой, второй раз — в открытый рот.

Положив пистолет в карман, я ушел оттуда.

Они нашли этот пистолет в доме Томми Тиллари на Колониал-роуд засунутым между подушками софы, стоящей в гостиной. Вся поверхность оружия была тщательно протерта, но полиция нашла отпечатки внутри, на обойме, и принадлежали они Томми.

Баллистики имели четкий экземпляр для сравнения. Пули могли раздробиться при ударе о кость, но выстрел в живот не встретил никаких препятствий, и пуля была найдена неповрежденной.

После того как все это появилось в газетах, я снял трубку и позвонил Дрю Каплану.

— Не понимаю, — сказал я. — Он был чист и свободен, какого черта он пошел и убил эту девушку?

— Спроси его сам, — ответил Каплан, голос его звучал не радостно. — По-моему, он псих. Никак от него не ожидал. Убил он свою жену или нет — не знаю, да я и не следователь и не судья. Но я никак не думал, что этот сукин сын окажется маньяком-убийцей.

— Нет никаких сомнений, что это он убил девушку?

— Насколько я знаю, никаких. Оружие — само по себе сильное доказательство. А уж когда пистолет находят в подушках дивана в собственном доме! Идиот, что и говорить.

— Странно, что он его не выбросил.

— Может, были еще люди, которых он хотел застрелить. Совершенно сумасшедший. Оружие — это бесспорное доказательство, но был еще телефонный звонок, какой-то человек позвонил и сказал, что после выстрела из здания выбежал мужчина. Звонивший описал того человека, и это описание подошло Томми точнее, чем его одежда. На самом деле он описал его одежду. Был упомянут красный блейзер Томми, который тот заносил до такой степени, что выглядел в нем словно привратник из старого бруклинского Парамаунта.

— Это будет трудно опровергнуть.

— Что ж, пусть это попробует сделать кто-нибудь другой, — сказал Каплан. — Я сказал ему, что на этот раз защищать его не буду. Я умываю руки.

Я вспомнил все это, когда прочитал, что Энджел Херрера вышел на свободу. Он отсидел все десять лет из «от пяти до десяти», потому что в тюрьме он так же легко попадал в неприятности, как и на свободе.

Кто-то зарезал Томми Тиллари самодельным ножом, когда он отсидел два года и три месяца из своего срока заключения за убийство. В тот момент я подумал, что это мог быть Херрера, но так никогда и не узнал. Возможно, в Пуэрто-Рико перестали приходить чеки, а Херрера неверно истолковал этот факт. А возможно, Томми позволил себе неправильное высказывание по отношению к какому-нибудь крутому парню, но сделал это лицом к лицу, а не по телефону.

Столько всего изменилось, столько людей ушло.

«Антарес и Спирос», греческий ресторанчик на углу, закрылся. Сейчас там корейский фруктовый магазин. «Поллиз Кейдж» превратился в «Кафе 57», преобразившись из сомнительного заведения в шикарное, исчезли красные набивные обои и неоновая вывеска клетки с попугаем. Закрылись бары «Красное пламя» и «Блу Джэй». На месте «Мак Говерн» открылся ресторан «У Десмонда», специализирующийся на мясных блюдах. «Мисс Китти» закрылся спустя полтора года после того, как они вернули свои книги. Джон и Скип продали свое право на аренду и уехали. Новые владельцы открыли гей-клуб «Кид Главз», а спустя два года закрылся и он, и туда въехал кто-то еще.

Тренажерный зал, куда ходил Скип, перестал существовать через год. Сначала там открылась студия современного танца, а через пару лет дом снесли и выстроили новый. Что касается двух стоящих рядышком французских ресторанчиков, то тот, в котором я обедал с Фрэн, закрылся, а его место занял модный индийский ресторан. Второй французский ресторан по-прежнему там, и я в него по-прежнему не захожу.

Столько всего изменилось.

Джек Диболд умер. Сердечный приступ. Я узнал о его смерти спустя шесть месяцев, но мы с ним особо и не общались после инцидента с Тиллари.

Джон Касабиан уехал из города после того, как они со Скипом продали «Мисс Китти». Он открыл похожий бар в Хэмптонсе и, я слышал, женился.

Моррисси закрылись в конце 1977-го. Тим Пэт улизнул под залог при рассмотрении дела о незаконном ввозе оружия и исчез вместе с братьями. Что странно, театр на первом этаже до сих пор работает.

Скип умер. Он стал много пить после закрытия «Мисс Китти», предпочитая проводить все больше и больше времени наедине с собой в своей квартире. Однажды у него начался приступ острого панкреатита, и он умер на хирургическом столе больницы Рузвельта.

Билли Киген уволился из «Армстронга» в начале 1976-го, если я правильно помню. Он покинул и «Армстронг», и Нью-Йорк. Последнее, что я о нем слышал, что он совсем не пьет, живет на севере Сан-Франциско и делает не то свечи, не то искусственные цветы или что-то столь же нелепое. Месяц тому назад я наткнулся в книжном магазине на 5-й авеню на Дэнниса со стопой странных книжек о йоге, спиритуализме и холистическом исцелении.

Эдди Коэлер ушел из Нью-Йоркского департамента полиции несколько лет назад. Первые два Рождества я получал от него поздравительные открытки, посылаемые из маленькой рыболовецкой деревеньки на побережье Флориды. Последний год от него ничего не приходило, что, возможно, означает, что он вычеркнул меня из списка, потому что я не посылал ему ответных открыток.

Господи, куда ушли эти десять лет? Сейчас один мой сын учится в колледже. А другой служит в армии. Не могу сказать, когда мы последний раз ходили вместе на бейсбол или в музей.

Анита снова вышла замуж. Она по-прежнему живет в Сайоссете, но теперь я уже не посылаю ей деньги.

Столько всего изменилось, стерлось, подобно тому как волна стачивает скалы. Боже мой, прошлым летом закрылся священный кабак, можно так сказать. Аренда здания под «Армстронг» подошла к концу, но Джимми не стал ее продлевать, теперь здесь, на его месте, очередной китайский ресторан. «Армстронг» открылся вновь, но уже чуть западнее, на углу 57-й улицы и 10-й авеню, и теперь он был мне не по пути.