Вовка из нашего класса - Третьяков Юрий Федорович. Страница 7
— Я вас давно жду! Решил подключиться к вашему движению. Я, брат, старый пионер! Небось не верите? А был! Стой здесь!
Он сходил в дом и вынес тусклую фотокарточку. На ней были какие-то смешные мальчишки и девчонки с галстуками, в смешных шляпах, с длинными палками в руках. Они держали плакат «Долой частную собственность!»
— Вот они, красные орлята! Ну-ка найдите, где я!
Мы искали-искали, но не нашли.
— А я — вот он! — Иван Гаврилович гордо ткнул пальцем в тщедушного мальчишку, который сидел на земле, обхватив босыми ногами барабан, держа в руках палочки, и таращил глаза в объектив. — Силен, а? Это, брат, были времена! Даешь коммуну! Долой частный капитал!
И запел:
— Ну, как, — говорит, — мировая песня? А теперь ступай за мной!
В углу двора стояла тележка, доверху нагруженная ржавым железом.
— Вот. Кое-что у меня нашлось, кое-что в соседних дворах. Довезете? Может, помочь?
— Довезем! — поспешно сказал Вовка и впрягся в тележку. Я уперся руками сзади.
Иван Гаврилович вышел провожать нас на улицу. Не успели мы тронуться от его дома, как подошла какая-то незнакомая тетенька.
— Ребятки, это вы тряпки-кости-то собираете? А то у меня этого добра валяется… Петровна говорит…
— Нет, — сказал Вовка. — Это, может, какие другие ребята и собирают тряпки, а мы собираем металлолом. Для тяжелой промышленности. Ну, давай, чего стал! — крикнул он на меня и потащил тележку так быстро, что я за ним не успевал.
— А правда, хороший этот Иван Гаврилович? — сказал я, когда мы отъехали. — Интересную песню он пел.
— Ничего в ней нет интересного, — мрачно ответил Вовка. — Чем же спекулянты виноваты, что они спекулянты? Зачем их бить? Это совсем ни к чему. А дядька хороший!
В школе все ребята ахнули, когда увидели, сколько мы привезли железа.
— Мы — будь спокоен! — хвалился Вовка. — Не то что всякие рыжие Славки. Ему столько в сто лет не собрать, хоть бы он собирал его и по выходным, и по праздникам, и на каникулах.
— А кто-то говорил, что вы вроде… — начал было ехидный Славка.
И разозлился же Вовка.
— Чего «вроде»! Я дам — «вроде»! Ах ты, ослиная голова! Ты сначала набери столько, а потом… Повезли, Кольк, тележку назад!
Иван Гаврилович, когда мы возвращали ему тележку, хотел нам показать еще фотокарточки и какой-то старый барабан. Интересно было бы поглядеть, но Вовка заупрямился, ничего смотреть не захотел, сказал ему, что свободного времени у нас даже минуты нет. И вообще он сделался упрямый и неразговорчивый.
— Пошли на другую улицу! — сказал он. — Здесь, слышал же, все и у соседей он взял.
— Так то железо, а утиль…
— И утиля тут никакого нет. Откуда он тут? Я знаю. Нам на этой улице нечего делать. Одна канитель.
Мы перешли на другую улицу. Вовка походил от двора к двору и никак не решался постучать. Потом он сказал:
— Вообще, зачем нам столько крючков? Что нам — спекулировать ими, что ли? Где бабушка живет, там озера чистые. Да была б леска крепкая, и так не оборвется. А зацепится, можно снять и штаны, слазить и отцепить. Я когда у бабушки был прошлое лето, целую неделю одним крючком ловил. А рыбы поймал столько, что кот ел-ел, насилу доел. Я думаю, что мы уже порядочно набрали утиля. Дадут нам по одному крючку — и ладно! Сходим только к реке, заберем, что там есть. Пусть берег будет чище. А то — валяются кости, как будто там битва какая происходила!
Я тоже подумал, что лучше уж сходить подальше, чем шляться по дворам, как побирушки.
Костей на берегу реки было не то чтоб горы, но порядочно. Там были и тряпки, и галоши, и несколько рваных ботинок. Вовка сказал, что ботинки сырьем не являются и за них не дадут даже мячика на резинке, не то что крючки.
Мы набили полный мешок и принесли к своему месту. Седого там уже не было. У реки утиля еще много оставалось, но Вовка махнул рукой:
— Хватит! А то все крючки заберем, больше никому не достанется. Сейчас я схожу туда, это тут за углом — близко. Приедет на телеге дед, заберет все, а нам даст крючки. Ты карауль тут, а то Седый куда-то исчез.
Я сел на другой стороне улицы на лавочку, а Вовка побежал что есть духу за угол.
Я сидел, как будто просто так — уморился, присел отдохнуть и ни к каким костям отношения не имею.
И хорошо это сделал, потому что тут откуда ни возьмись появились Женя и Сашка Рыбкин. Женя нес погнутую граммофонную трубу и дудел в нее, а Сашка катил впереди себя чугунное колесо.
Они увидели меня и подошли:
— Ты чего тут сидишь? Я говорю:
— Не видишь — отдыхаю? Нельзя, что ли, отдохнуть?
— Можно, — сказал Женя. — Мы тоже отдохнем. Гляди, какая труба! Я сейчас на ней сыграю «Голубой Дунай» с выходом. А Вовка где?
— Сейчас придет, — сказал я, потому что заранее не придумал, куда мог деться Вовка. — Да вот он!
Вовка поздно заметил ребят, хотел повернуть обратно, но они его уже увидели.
— Эй, Вовка, мы тут, иди сюда!
Вовка подошел сильно растерянный.
— Чего сидите? — сказал он. — Пора приниматься за работу. А то, если каждый будет рассиживаться, мы за неделю лома не соберем.
— Мы уже выполнили норму! — сказал Сашка. — Надо же отдохнуть. Я лучше сейчас тебе сыграю.
— Нечего, нечего! — тянул его за рукав Вовка. — Надо перевыполнять, а не успокаиваться на достигнутом! Пошли-ка!
— Подожди! Сыграю, говорю… такой… с выходом… Отдохнем немножко. Вон Сашка палец на ней разбил.
— Ну, этот твой палец — пустяк! — тянул его Вовка. — Если из-за всякого пустякового пальца отдыхать, никакого толку не получится.
В это время из-за угла выехала лошадь, запряженная в пустую телегу. На телеге сидел, свесив ноги, бородатый дед с цигаркой.
Поравнявшись с нами, он придержал лошадь и обратился к Вовке:
— Эй, хозяин! Где твой утиль-та?
— Какой утиль? — Вовка весь покраснел и начел оглядываться по сторонам. Сашка и Женя разинули рты.
— Это вон там! — показал наконец Вовка. — Я и позабыл! Гляньте, вон он! Ух, ты-ы-ы! Да много! Интересно: кто его туда натаскал? Давно б его надо было забрать, а то валяются тут всякие кости! Они зараза… и вообще благоустройство портится!
— Так этот самый твой-то? — никак не мог понять дед.
— Ничего не мой! Раз на улице лежит, какой же он мой? Он уже тут сто лет лежит! Я все давно думал: надо пойти сказать, чтоб его куда-нибудь увезли. А то тут маленькие детишки играют и все такое… Ну пошли, что ль! Расселись! Со своим пальцем! Надо лом собирать, а они сидят, как в гостях!
Дед начал погружать утиль на телегу, а мы пошли по улице.
Вовка ничуть не горевал. Наоборот: он опять сделался веселый, отобрал у Женьки трубу и заорал в нее громче любого граммофона:
Он спел этот куплет раз десять, потом отдал трубу Сашке и сказал:
— Был у меня один хороший крючок, и тот пропал. Но это ничего. Надо будет к Ивану Гаврилычу сходить — поглядеть, какой у него барабан.