Пташка Мэй и страна Навсегда - Андерсон Джоди Линн. Страница 26

— Что это?

Призрак по-прежнему грыз палец и молчал.

— Как он сюда попал?

Тишина… и клацанье тыкверских зубов.

Они присели на корточки и опасливо уставились на сверток, будто он мог подпрыгнуть и вцепиться в них.

Мэй осторожно вытянула руку. Ничего не произошло. Девочка тронула его пальцем. Ткань — самая мягкая и нежная на свете.

— Кажется… — Мэй взяла его и начала разворачивать. — Тыквер, да это же одеяло!

Вытаращив глаза, они многозначительно посмотрели друг на друга. Мэй глянула вперед, потом назад.

— Похоже, нас кто-то слышал, — прошептала девочка. — Прошлой ночью.

Для совпадения это было слишком. В груди заворочалась тревога.

Мэй положила одеяло на колени и развернула его полностью.

Вдоль верхнего края, обшитого черной шелковой каймой, один за другим начали появляться светящиеся зеленые стежки. Мэй вела по ним пальцем, а они закручивались и петляли, выписывая затейливую вязь, пока не сложились в надпись:

Девочка удивленно ахнула и снова завертела головой по сторонам, но тот, кто оставил ей подарок, уже давно ушел.

— Что там написано? — спросил Тыквер, изучая слова.

— Вот, посмотри поближе. — Мэй протянула ему одеяло, но призрак выставил перед собой руки, отказываясь.

— С чтением столько мороки… — Он глубокомысленно вздохнул.

Мэй тоже вздохнула и прочитала ему надпись. Они сели возле одеяла и задумались.

— Кто мог его принести?

Тыквер пожал плечами. Вдруг в его глазах блеснула догадка.

— А что, если у тебя есть тайный поклонник? — предположил он.

Мэй закатила глаза.

— Это вряд ли. Может, его принес Усик? — Она с надеждой посмотрела на призрака, но тот затряс головой так энергично, что на макушке закачался клок волос.

— Усик ни за что не бросит своих пчел. Да и сюрпризов он не любит.

— Тогда это точно не он.

Мэй не могла представить старичка, который крадется за ними по тоннелю и тайком подкладывает загадочные подарки.

Она взглянула на одеяло, протянула руку и развернула последнюю складку. Ей так хотелось накинуть его на плечи. Наконец девочка так и сделала.

Внезапно мир вокруг засиял всеми красками. Мэй подняла руку и посмотрела на нее, удивленно моргая. И тут…

— Боже мой!

Девочка снова захлопала ресницами.

— Боже!

Она сидела у себя в комнате, на кровати, завернувшись в свое одеяло. Здесь все было как раньше. Картинки с Египтом и Самоа на стене. И письменный стол, и книжная полка. Под потолком динькала «музыка ветра». Девочка потянулась и тронула ее подвески. Они были настоящие!

Мэй поискала глазами Тыквера, но он куда-то пропал. Тогда она подвинулась и посмотрела в окно. Там был двор, а за ним — лес.

— Мама! — закричала Мэй. — Киса!

Она вскочила, распахнула дверь и замерла на пороге. За дверью ничего не было. Только оранжевый свет.

— Мэй? — позвал кто-то.

Она не ответила. Не хотелось ничего говорить.

Мир снова потемнел, и девочка оказалась лицом к лицу с Тыквером. Он держал в руках одеяло.

— Как ты? С тобой все в порядке?

— Да, — ответила Мэй, стараясь прогнать воспоминания.

— Я думал, ты заснула.

Девочка забрала у него одеяло.

— Я была дома!

Она снова накинула одеяло на плечи и снова очутилась у себя в спаленке. Потянувшись к окну, Мэй открыла его, но знакомый вид немедленно растворился в оранжевом сиянии. Она опять стянула одеяло и оказалась в пещере.

Тогда-то девочка и заметила маленький ярлычок, пришитый к нижнему краю.

«Одеяло ручной работы. Изготовлено духами Северной фермы», — с благоговением прочитала Мэй вслух.

— Ну и ну, — поразился Тыквер. — Самими духами фермы! Вот повезло-то.

Мэй подняла одеяло и посмотрела на него.

— Северной фермы, — неуверенно повторила она, не зная, радоваться или пугаться.

Правду сказать, ей стало стыдно. Будто ее поймали за какой-то проделкой.

— Зачем бы им слать тебе одеяло?

Мэй снова погладила вышитую надпись. Больше не замерзай. Она задумалась: может, поделиться с Тыквером тайной?

— В Болотных Дебрях я получила письмо от одной дамы. Думаю, она и прислала мне одеяло.

Тыквер обиделся.

— Интересно, почему мне тоже не прислали такое?

Мэй кашлянула.

— Утешительница говорила, что эта дама — на моей стороне. Что я небеззащитна.

Мэй решила не говорить, что ее просили о помощи. Девочке было слишком стыдно. Она понурилась, будто Хозяйка стояла рядом и с упреком смотрела на нее. Самое ужасное — появление одеяла доказывало, что это вполне может оказаться правдой.

Тыквер задумался.

— Надеюсь, она и на моей стороне. Ведь мне всегда хотелось одеяло.

Он жалобно посмотрел на Мэй. Это было настолько по-тыкверски, что девочка не могла сдержать улыбки.

Несколько минут спустя они снова тронулись в путь. Мэй то и дело опускала руку в рюкзак, чтобы потрогать мягкий бархат и убедиться, что одеяло никуда не исчезло. Рядом с ним девочка всунула письмо и фотографию. Их она тоже часто гладила. Так ей казалось, что далекий дом становится чуточку ближе, и Мэй улыбалась.

Тыквер улетел вперед. Похоже, настроение у него улучшилось. Призрак мурлыкал какую-то песенку: «А после катастрофы мы встретились с тобою, и сразу понял я, что ты моя. Прозрачна и легка, ты пролетела мимо, и я уже не мог забыть тебя».

Песенка явно была о любви. Выходит, что здесь тоже умеют влюбляться? А почему бы и нет? Правда, Усик говорил, что духи не меняются. Значит, и не влюбляются тоже? Мэй было так весело, что она даже не стала просить Тыквера, чтобы он пел потише. Она и не подумала, что их могут услышать.

«Я — к русалкам, ты — к фантому, вот и до свидания…»

Мэй как раз хотела снова погладить одеяло, как вдруг до нее долетел какой-то шум. Девочка остановилась. Сначала звук был еле слышен, потом стал громче. «Клик-клак, клик-клак», — затряслись черепа вокруг. Мэй наклонилась к Тыкверу.

— Мы…

Ха-ха-ха-ха-ха!

По тоннелю эхом пронесся смех. Он был детский — звонкий и радостный. Тыквер сдвинул дрожащие коленки.

— Что это? — прошептал он.

— Я не…

Внезапно Мэй заметила, что на пол пещеры упала ее тень. Она все вытягивалась, все росла. Девочка повернула голову, и в тот же миг мимо пролетела белая вспышка. Лавируя меж стен, она обдала их ветром и скрылась в темноте.

Мэй и Тыквер прижались к стене и, тяжело дыша, глядели в сумрак тоннеля. Прошло несколько минут. Все стихло. Черепа больше не стучали.

— Нужно выбираться отсюда подобру-поздорову, — сказала Мэй.

С этой минуты призрак больше не пел.

Глава восемнадцатая

Роковая ошибка

Мэй с нетерпением выискивала узенькие проходы, которые могли бы вывести их обратно к морю. Ей стало казаться, что, углубившись в Катакомбы, они совершили непростительную ошибку.

Чтобы успокоить нервы и скоротать время, Тыквер то и дело начинал тихонько насвистывать, и девочке постоянно приходилось просить, чтобы он замолчал. На пятый или шестой раз, когда призрак снова обо всем позабыл и начал свистеть, Мэй резко остановилась. Она сурово посмотрела на Тыквера и, не обращая внимания на привычные ледяные укусы, закрыла ему рот. На ощупь его губы напоминали сушеных червяков. Мэй поморщилась.

— Тыквер, — сказала она. — Помолчи, пожалуйста!

Призрак смотрел на нее поверх ладони. С унылыми, недоуменными глазами, с зажатым ртом и со щеками, которые ходили ходуном, как рыбьи жабры, он выглядел так, что со смеху покатишься.

— А фто? — пробубнил он.

Мэй сердито сдвинула брови.

Пфффф.

Лицо Тыквера исчезло в темноте с таким звуком, словно кто-то задул на торте свечки.

— Фонарик! — прошептала Мэй, освобождая рот призрака. — Он погас.

— Может, у меня что-нибудь завалялось? — шепотом предположил Тыквер. — Сейчас посмотрим. Еда, вода, счастливый серебряник…