Пташка Мэй и страна Навсегда - Андерсон Джоди Линн. Страница 38

Девочка и призрак углубились в переплетение переулков, которые петляли, сворачивали то влево, то вправо, пересекая друг друга. Мэй и Тыквер бежали по лабиринту, уворачиваясь сначала от двух, а потом и от трех горгулий, которые летели у них над головами. Протиснуться между домами чудовища не могли, поэтому следили за беглецами сверху. Острые бритвы когтей свистели в воздухе. Девочка и призрак ныряли вниз, перекатывались по земле, вскакивали и неслись дальше.

В который раз повернув за угол, они вдруг выскочили на открытое пространство, а в следующий миг девочка поняла, что падает. Она с плеском шлепнулась в воду и, барахтаясь, вынырнула. Мэй угодила прямо в канал, полный какой-то зеленой жидкости. В нос ударило такое омерзительное зловоние, что у нее захватило дух. Она посмотрела вверх и в нескольких шагах позади увидела Тыквера. Призрак удалялся от нее с каждой секундой. Мэй уносило быстрым течением.

— Тыквер!

Болтая ногами в воздухе, тот летел по краю канавы, протягивал к девочке худые руки и жалобно звал:

— Подожди!

Мэй попробовала грести, но поток был слишком сильным. Она обернулась и застонала. Впереди зияла черная пасть тоннеля. Девочка бросила на Тыквера последний взгляд. Прежде чем скрыться в темноте, она успела заметить горгулью, которая пикировала прямо на него — ее когти громко клацали, а из разинутой пасти торчали огромные клыки.

Далеко за пределами Призрачного города, в поселении, которое любому, кто смотрел на него издалека, казалось просто кучкой треугольников, Пессимист лежал на спинке в своей темнице и раздраженно бил шелковый шарик, подвешенный к потолку. До этого кот уже успел почесать нос и щечки о гору драгоценных камней, которую насыпали сегодня утром, чтобы его развлечь. Потом с несчастным видом обошел вокруг золотого посоха, украшенного бриллиантами, и посмотрел, как тот катится по полу. Наконец Пессимист улегся в теплый круг от солнечного луча, вытянул голое тельце и зевнул.

Каждый раз, отворачиваясь от шарика и глядя в окно, кот видел город на горизонте, и тогда его сердце почему-то наполнялось ужасом. Вот и теперь страх тяжелым камнем лежал у него в груди. Услышав, как скрипнула дверь, Пессимист вскочил, кувыркнулся в воздухе и встал на все четыре лапы.

На пороге появилась женщина, которая каждый вечер приносила ему молоко. Она всегда входила, бесшумно ступая по ковру, становилась перед котом на колени и кланялась ему, а затем наливала молоко в позолоченную чашу возле его ложа.

Пока женщина повторяла свой ежедневный ритуал, Пессимист изучал пространство у нее за спиной. Его хвост выпрямился, точно громоотвод. Входя в комнату, женщина всегда закрывала за собой дверь, но сегодня…

Открытый дверной проем как будто подмигнул Пессимисту, и тот дернул в ответ ушами.

Вертикальные зрачки зеленых глаз обратились на женщину. Та уже налила молоко в чашку и теперь добавляла в него мед. Кот снова перевел взгляд на дверь. Назад… Вперед!

Его тело сжалось, как пружина кровати. Пессимист знал: медлить было нельзя. Одним великолепным прыжком он перелетел через всю комнату и приземлился за дверью.

Позади раздался вопль, но кот уже летел по темному коридору, скрипя когтями на поворотах и наскакивая на стены. Он добежал до места, где коридор пересекался с другим. Не раздумывая ни минуты, Пессимист свернул налево и бросился вперед. Каким-то чудом он умудрился грациозно затормозить прямо перед большой квадратной аркой. Кот выглянул из нее и посмотрел на скошенную стену — она уходила вниз прямо у него из-под ног. Он оглядел картину, которая открывалась внизу. Далеко-далеко внизу. Оглянувшись, кот увидел, что по коридору к нему несется стража.

Тогда он прыгнул и, свернувшись клубком, покатился вниз.

Глава двадцать четвёртая

Мэй. Одна

Лишь через несколько минут поток вынес Мэй обратно к свету. Она как раз начала думать, каково это — умереть, захлебнувшись в эктоплазме, когда впереди показалась полоска тусклого света, и девочка наконец выплыла из тоннеля. Она ухватилась за кирпич, торчавший из тротуара, вылезла на мостовую и одернула саван.

Отдуваясь и пыхтя, Мэй огляделась. Она сидела на пустынной улочке, вдоль которой с одной стороны тянулся ряд величественных серых зданий, богато украшенных рельефами. Куда бы Мэй ни занесло, тут было очень тихо. Суматоха и рев главной улицы остались далеко позади.

Ни горгулий. Ни Тыквера. Ни Джона.

Положив руки на колени, Мэй понуро опустила голову. Она изо всех сил старалась не раскисать. Откуда-то издалека долетал собачий лай.

Мэй была одна как перст.

В отчаянии она легла на спину и стала смотреть на мелькающие звезды, которые сегодня прятались за легкими облачками.

— Это все я виновата, — пискнула девочка небу, вспомнив про Джона, Люциуса и Тыквера.

Она закрыла глаза. Две слезинки скользнули из-под век, пробежали по щекам и скрылись в пропитанных эктоплазмой волосах.

Тыквер, Люциус, Джон. Пропали все. А Мэй по-прежнему была в миллионах миль от дома.

Она свернулась калачиком и долго лежала, не двигаясь. Дома, когда ей становилось грустно, рядом всегда был Пессимист. Мэй брала его на руки, и мягкие кончики его ушей ловили ее слезы. Теперь утешить ее было некому.

Открыв глаза, Мэй устало перевернулась на спину, посмотрела на небо и тут удивленно захлопала ресницами. Девочка прищурилась. Прямо над ней, в небе, висело какое-то странное облако. Мэй узнала знакомые очертания — крону дерева и глаза в листве.

Девочка села, но, когда запрокинула голову снова, облако уже приняло совсем другую форму.

Мэй огляделась и нервно поправила саван. Встав на ноги, она снова посмотрела на небо. Неужели Хозяйка ищет ее? Может, она сердится?

— Я просто хочу, чтобы все стало как прежде, — вслух сказала девочка.

«Хрррясссь», — послышалось вдалеке.

Мэй вздрогнула. А не спрятаться ли ей на всякий случай? Когда город успокоится и стихнет лай, можно будет пойти на поиски Тыквера. Если, конечно, он еще цел.

Мэй оглядела улицу.

Двери здания, стоявшего прямо напротив, были широко открыты. Над ними висела табличка: «Мавзолей № 387А».

Девочка медленно подошла и заглянула внутрь. В мавзолее стояла непроглядная темень. Он явно был необитаем. Переминаясь с ноги на ногу, Мэй поглядела на небо, потом опять на дверь. Наконец она муравьиными шажками вошла в мавзолей, держась рукой за стену.

Шшшпшшштшшшш.

Во мраке шептались голоса.

Девочка прижалась к стене. Сердце ушло в пятки.

Внезапно в темноте вспыхнуло голубое пламя. Оно высветило мужчину с длинным звездосветом в руке и духов, которые собрались вокруг. Мэй забилась поглубже в угол и постаралась дышать как можно тише.

— Вот видите, это совсем не страшно, — произнес мужчина, поправляя пальцем очки на переносице. — Давайте попробуем еще раз. Лора, теперь вы.

Красивая женщина с черными кудрявыми волосами наклонилась и задула огонек.

— Уууууууооооо, — загудели повсюду голоса. — Оооооууууууу.

В горле у Мэй запершило от сухого, душного воздуха. Она не удержалась и потерла шею.

Свет вспыхнул опять, и девочка застыла.

— Теперь понятно? Если вы поете «уууууу», то чувствуете себя гораздо спокойнее. Через вас идет положительная вибрация. Скажите своим…

Кхе.

Мэй ничего не могла поделать. Это был такой кашель, который из тебя просто выскакивает.

Дух со звездосветом уставился на нее. Остальные повернули головы и удивленно попятились. Лицо черноволосой красавицы помрачнело: верхняя часть ее тела немного съехала с талии. Женщина рассеянно взяла себя в руки и выровняла.

Мэй ждала, что все завопят и начнут показывать на нее пальцами.

Дух со звездосветом прокашлялся.

— Приветствуем тебя, друг. Тебе нужна помощь?

— Хм, гм… да… Вообще-то я ошиблась адресом. Простите, я… — Мэй засеменила к двери.

— Постой!