Дорога к мечте - Нестерина Елена Вячеславовна. Страница 8

Скорее бы! Интересно! Ух!..

Но тут в дверях Граниной комнаты появилась мама и весёлым бодрым голосом сказала:

— Ну, собралась? Поехали!

Граня, которая как раз закончила аккуратно подводить глаза (совсем незаметно, только для усиления выразительности взгляда!), замерла и ахнула:

— Куда?

— Мы же с тобой собирались посетить вручение литературной премии «Золотая закладка», — проговорила мама, — ты что же — собираешься, а не помнишь, куда? Рассеянная ты какая-то стала, Аграфенушка. Неужели это всё твой переходный возраст?

Мама беззаботно засмеялась, и Граня обратила внимание на то, какое милое и красивое у неё лицо. Ну, если не идеально красивое, то приятное и нежное точно. А она, Граня, злилась, что мама у неё некрасивая…

Гране даже стало стыдно. И за прошлую злость стыдно, и за то, что сейчас придётся врать и изворачиваться. А она — ох-ох, как не любила, чтобы ей было стыдно!

Но на репетицию так хотелось!!!

Да не то что хотелось — это была её обязанность, её РАБОТА! Настоящая!

И Агриппина, девочка с воображением, что называется, «погнала»:

— что она разлюбила общественную жизнь;

— что ей неудобно появляться на людях — потому что она своей внешности стесняется;

— что говорить приветственные речи от имени просвещённой детской общественности или создавать фон для мамы ей надоело:

ТАК ЧТО ПОЙТИ НА «ЗОЛОТУЮ ЗАКЛАДКУ» ОНА НЕ МОЖЕТ!!!

— А к подружкам, значит, хочешь пойти? — сварливо и как-то из-за этого жалко проговорила мама.

— Да.

Граня ждала следующего вопроса: к каким именно подружкам она планирует идти и как проводить с ними время? Но мама совершила в этом плане прокол — сама для себя решив, что Граня собирается не на свой бешеный шейпинг, а именно к школьным подружкам, вопроса этого не задала. Видимо, решила, что и так понятно: чем девчонки ещё могут заниматься? Сплетничать, пялиться в телевизор, монитор, журнал, окно… Ничего ценного — обычная девчачья жизнь.

Мама со вздохом оглядела свою дочку. Высокая — и ещё, наверно, вырастет. Вырастет — и наверняка раздастся во все стороны — папашина порода! И куда она, глупая Маргарита, в юности только смотрела? Почему не догадалась, что замуж надо выходить с учётом и этого фактора — чтобы детишки красивыми были! А теперь вот что: похожа девочка на папу-бегемота. Хорошо, хоть красота от матери досталась — вон какое личико пропорциональное, выразительное, запоминающееся! Что вот поделать с фигурой, доставшейся от отца? Он-то сидит себе — и в ус не дует, растит нового ребёнка в новой семье. Мама Маргарита несколько раз видела этого ребёнка — толстый крупный мальчик трёх с небольшим лет. Ага, трёх с небольшим — значит, скоро-скоро приблизится время бросать папаше его мамочку: Маргариту-то с Граней он как раз именно тогда бросил. Вряд ли этот эгоист сможет надолго привязаться к кому-то, даже к молодой жене-красавице сорок второго размера одежды и ростом сто восемьдесят пять сантиметров, не меньше (мама и молодую жену бывшего мужа тоже не раз тайком и тщательно рассмотрела — в Москве много тусовок)… А если Граня и в этом напоминает своего отца, вдруг привязанность к мамочке у неё потихоньку ослабевает?

Подумав так, мама ужаснулась.

Нельзя! Нельзя допустить, чтобы такое случилось, чтобы Гранечка, её любимая девочка, переняла папашины черты — выросла непостоянной, эгоистичной. Подросток — это всё равно ещё ребёнок!!! Он ещё податливый и пластичный. А значит, можно что-то исправить в Гранином поведении, в её отношении к матери. Сама же Граня потом благодарна за это будет!

А значит — не дать никаких шансов чертам характера отца проявиться в её характере! No pasaran! Пусть Граня продолжает быть такой же постоянной, ответственной, преданной своей мамочке — пусть растёт хорошим человеком!

Так что, изо всех сил стараясь сделать Агриппину хорошим человеком, мама настояла, чтобы девочка поехала на вручение премии.

Что-что, а давить и убеждать мама умела.

Граня чуть не плакала — вернее, плакала, сидя на заднем сиденье такси, которое везло её в конец центра Москвы, противоположный тому, где находился её вожделенный Дворец культуры имени Гильгамеша. Хоть центр, а всё равно далеко — даже если сейчас выскочить на светофоре из машины, то бежать-ехать-бежать минут сорок в общей сложности придётся. А начало репетиции через час с небольшим, в четырнадцать ноль-ноль. За двадцать минут надо прийти, переодеться, разогреться, подготовиться. Эх, мама!..

Всё ведь складывалось так удачно, так радостно. Ну не может в судьбе человека быть всё так гладко! «Слишком я обрадовалась… — с горечью констатировала Граня. — Вот и расплата…»

Выскочить из машины хотелось — но, точно чувствуя это, такси проскакивало на сплошные зелёные светофоры, на его пути не возникало ни одной пробки.

Так и домчались.

…У входа в роскошное здание музея, где должно было проходить вручение премии, стояли машины нескольких телевизионных каналов, оживлённо толпились люди. Мама, не выпуская Граниной руки, быстрыми шагами направилась ко входу. Хлопая по спине туго набитым рюкзаком, Агриппина, как телёнок на верёвочке, мчалась за мамой. Мчалась и плакала, даже не стараясь этих слёз от мамы скрывать.

Но мама знала, что спасает этим свою девочку! Всё во благо ей делает. Да!

В зале расселись издатели, литературные критики, журналисты, школьники, нагнанные для увеличения общей биомассы и подтверждения статуса (детских книг премия — поэтому вот и они, дети!). Спонсоры, учредители конкурса и члены жюри уселись на невысокой сцене. Мама усадила Граню в первый ряд, сняв с её кресла листочек с надписью «ОРГКОМИТЕТ». И объяснила, что когда её, ученицу девятого класса Агриппину Градову, вызовут, ей нужно будет сказать несколько фраз о том, как ей понравились книги победителей. Несколько слов — и она свободна, может себе спокойно сидеть в зале и ждать начала банкета, достойно отдыхая в свой законный выходной день.

Граня взвыла. Снова она позорно, теперь уже недопустимо опаздывала на действительно значимое для неё мероприятие. И что за ерунда? От её речи не зависит ничего: победу не передадут другим писателям, собравшимся в зале не станет ни тепло, ни холодно — похвалит она прочитанные книжки или поругает. Победители тоже вряд ли обидятся, если об их книжках она как-нибудь негативно отзовётся, — призы-то уже будут у них. Порадуются разве что проигравшие — да и то их, скорее всего, сюда и не пригласили, наверняка в зале собрали только победителей и их группы поддержки.

Да и умного ничего Агриппина не скажет.

Отпустите, милые!..

Девочка оглянулась на зал. Все три двери были плотно заблокированы людьми, которые не вместились в не такое уж большое, хоть и раззолочённое, помещение. Тут и там стояли телекамеры, и вокруг них образовывалась пустота — чтобы не мешать процессу съёмки.

Да, побег невозможен… Разве что — через сцену! Агриппина знала, что у каждой сцены есть кулисы, а за кулисами — путь к свободе. А значит, надо постараться попасть на эту сцену как можно быстрее. Если залезть туда просто так, то, конечно, сразу сгонят. А вот великую выступательницу всех времён и народов, знаменитого юного критика с содержательной речью и приветом участникам соревнований — встретят как родную. Так что — скорее на сцену. Мама, не тяни с приглашением!

Граня оживилась. Отыскала глазами маму, которая, гремя каменными бусами и склонившись над низенькой тётечкой, которая держала ворох бумаг, настойчиво объясняла ей что-то. Тётечка не всё понимала — и мама долбила ей, повторяла, объясняла…

И не знала, что её ребёнок замыслил дерзостный побег! Туда — в мир веселья и музыки, тяжёлого труда и мощного драйва!

Эх!

Вот такая жизнь стала очччень нравиться девочке! Хотя она и на прежнюю свою — размеренную жизнь всеми уважаемой интеллектуалки — не жаловалась. Но теперь! Убежать, исчезнуть — и ищите меня, свищите!

Любовь к приключениям ещё никто не отменял. И у неё, Агриппины, — дзынь-ляля! — приключения тоже начинаются!