Детская книга для мальчиков - Акунин Борис. Страница 74

Ластик высунулся из-под крыльца, увидел гида и группку провинциальных туристов с фотоаппаратами и видеокамерами. Вот ранние пташки — в восемь утра уже на экскурсии.

По брусчатке важно разгуливал жирный, облезлый голубь. Подошел к огрызку яблока, клюнул.

Какое счастье! Нормальные люди, голубь, огрызок! Всё настоящее, живое!

С блаженной улыбкой Ластик вылез из-под исторического памятника и огляделся по сторонам.

Милиционер! Машина едет! Запах бензина! Грязная лужа!

Ура!

Он снова чихнул — теперь уже не столько от пыли, сколько от чувств.

Туристы обернулись, наставили объективы и защелкали затворами.

Ластик сообразил, что не переодевался с самого 1606 года. На нем так и остались порты плисовы, сапожки ал-сафьян, рубаха макова с узорочьем, кафтан златоткан.

— Перед вами мальчик в типичном наряде эпохи Бориса Годунова, — не растерялся гид. — А возле Исторического музея вы сможете сфотографировать стрельцов и девиц-красавиц в кокошниках. Теперь подойдем к Лобному месту поближе.

Войдя в роль, Ластик поклонился туристам поясным поклоном. Они еще немножко пощелкали затворами и пошли себе к следующей достопримечательности.

Ластик же побежал вниз, к Васильевскому спуску, повернул на Варварку.

Из метро шли на работу хмурые, еще не совсем проснувшиеся люди. Их было много, ужасно много, и это было просто замечательно! На Ластика в его маскарадном костюме поглядывали, но без большого интереса. Наверное, думали: мальчишка еще, а тоже вот с утра пораньше подрабатывает — ряженым.

Ноги сами вынесли на Славянскую площадь, а оттуда на Солянку, и вот уже показался угол большого серого дома, и окно наверху — в нем крутилась зеленая китайская вертушка, которой Ластик неделю назад украсил форточку в своей комнате.

Он влетел с разбега в подворотню — и замер.

Из подъезда вышел мальчик с портфелем, в красной куртке, удивленно уставился на Ластика. Зажмурился.

Это же я! Я сам! — сообразил Ластик. И вспомнил: в то утро ему привиделся в подворотне мальчик, очень похожий на него самого. Вспомнил и предостережение Магдаитиро — ни в коем случае не встречаться с хронодвойником взглядом.

Поскорей спрятался, пока Ластик-два (или это он сам Ластик-два, а тот — Ластик-один?) не открыл глаза.

Дальше подглядывал из-за угла.

Видел, как Другой Ластик спускается в подвал.

Едва красная куртка скрылась в черном зеве, во дворе появился мистер Ван Дорн. Ластик чуть было не окликнул его, да вовремя сообразил, что делать этого ни в коем случае нельзя — нужно дождаться, пока Другой Ластик уйдет в иное время.

Тем более что профессор был не один. Его сопровождал какой-то парень с собакой на поводке — той самой овчаркой, что сожрала мамины бутерброды.

— Вон туда, — показал Ван Дорн на подворотню и дал парню зеленую бумажку.

И дальше всё пошло, как в кино, когда смотришь фильм по второму разу. Уже знаешь, что будет дальше, от этого не очень следишь за сюжетом, а больше обращаешь внимание на детали.

Вот Другой Ластик перехитрил пса.

Вот он побежал по переулку (Ластик следовал сзади).

Вот остановился возле бомжа.

Как только мальчик в красной куртке умчался за «чекушкой», бомж встал, огляделся по сторонам и скрылся за углом.

Ну ладно, всё и так понятно. Дальше смотреть неинтересно.

Теперь нужно было дождаться полудня, когда Другой Ластик полезет в 1914 год и раздвоение исчезнет.

Ластик забрался на чердак и просидел там до половины двенадцатого. Ничего не делал, просто смотрел сверху вниз на улицу, по которой шли люди, ехали машины. И нисколько при этом не скучал. Какое счастье вернуться домой после долгих-долгих странствий!

Проследовать по подвальным переходам за Ван Дорном и Другим было нетрудно. Один раз Другой оглянулся, кажется, расслышав шаги, но в темноте разглядеть Ластика не смог.

Затаиться в углу бывшего товарного склада было еще проще. Ластик дождался, когда Другой вылезет через хронодыру во второй раз, и лишь после этого позвал:

— Мистер Ван Дорн, я здесь!

Бедный профессор вскрикнул и чуть не грохнулся со своей раздвижной лестницы. Только спустившись на пол и осветив Ластика фонарем, обрел дар речи:

— Мой юный друг! Как вы оказались внизу? И в таком странном наряде! А волосы! Как странно они у вас острижены! Придется сказать родителям, что по дороге мы заглянули в парикмахерскую. Труднее будет объяснить, отчего вы подросли на несколько сантиметров… О, по моим часам вы отсутствовали меньше минуты, но я чувствую, что с вами произошла масса всяких необыкновенных событий. Рассказывайте скорей, что с вами стряслось. Нет, погодите. Сначала я приму две таблетки: сердечную и успокаивающую.

Понурившись, Ластик сказал:

— У меня ничего не вышло, профессор. Я потерял унибук. Райское Яблоко было у меня в руках, но я не смог его удержать. Оно безвозвратно утрачено. Я побывал не только в прошлом, но и в будущем. Там всё ужасно. Человечество погибнет.

— В каком году? — быстро спросил Ван Дорн, слушавший очень внимательно. — Я должен знать, сколько у нас остается времени.

— Я… Я не спросил, — пролепетал Ластик, потрясенный собственной безответственностью. — Забыл… Растерялся… Но, судя по виду Москвы, это произойдет довольно скоро… Я ужасно виноват. Я хуже, чем Проклятый Тео. Тот по крайней мере не знал, что делает…

И Ластик разрыдался. Слезы полились просто градом, будто их прорвало.

Мистер Ван Дорн терпеливо ждал. Когда у Ластика платок совсем вымок, дал свой. А дождавшись конца рыданий, профессор твердо сказал:

— Это была эмоциональная разрядка. Теперь рассказывайте всё по порядку и как можно подробнее. Времени у нас достаточно. Повторяю: все ваши хронопутешествия не заняли и одной минуты.

Выслушав длинный, прерывистый рассказ и задав несколько уточняющих вопросов, ученый объявил:

— Ничего не пропало. Раз вы видели на знакомой улице много новых магазинов, значит, в запасе у нас, скорее всего, еще несколько лет. Этого более чем достаточно. Через три недели я вернусь с новым унибуком, и вы снова отправитесь в 1914 год. Судя по вашему рассказу, это самый удобный выход на Райское Яблоко. Оттуда-то Камень никуда не делся, верно? Я разработаю для вас подробнейшую инструкцию, просчитаю все варианты и вероятности. Ведь теперь, благодаря вам, мы знаем очень многое.

— А если у меня опять не получится? Думаете, легко одолеть Дьяболо Дьяболини? — неуверенно спросил Ластик.

— Не получится со второго раза — попытаетесь в третий раз, в десятый, в сотый. Не забывайте о чести рода Дорнов…

— … И судьбе человечества. Я не забываю, профессор, но я и сейчас с трудом протискиваюсь в дыру. Конечно, я могу поменьше есть, но все равно через полгода или через год я вырасту и перестану пролезать в этот квадрат.

Ученый вздохнул.

— Значит, я буду искать другого юного Дорна. Я еще не занимался потомками Крестоносца, которые носят другую фамилию, а ведь их тысячи. Большинство даже не подозревают, что они из рода фон Дорнов. И потом, разве это обязательно должен быть мальчик? Девочки соображают быстрей, а некоторые не уступят мальчикам и в смелости. Если не найду подходящего кандидата среди потомков Тео — усыновлю или удочерю подходящего ребенка, и тогда на свете появится новый Дорн. А что делать? — Профессор развел руками. — Должен же кто-то спасать мир. Так что не падайте духом, мой юный друг. Продолжение следует.