Сделка (СИ) - Безрукова Елена. Страница 38

— Иди, милая, — заметил я её взгляд. — Я посижу с ним. Если что — позову.

Девушка ушла.

Я снова посмотрел на бледное лицо сына. Такой взрослый, сильный, характерный — и вдруг просто сломался? Я будто вновь вижу маленького мальчика, который потерял любимую женщину.

Нам было непросто тогда. Я так и не смог больше никого полюбить. В моей душе и сердце до сих пор живёт только моя Варенька, которая успела так мало и подарила мне лишь Витю. Бог знает, как я любил его мать и как хотел ещё детей, большую семью. Но жизнь распорядилась иначе, и скорая болезнь забрала мою жену. Мне ли не знать, что Виктор пережил, думая, что Елена умирает. Я это проходил тоже.

Спасибо моей Варваре — каков орёл вырос: красавец, умница. А, теперь вон он лежит, орёл, как будто подстрелили на охоте. Бледный, слабый, постоянно зовёт её.

Что с ним произошло? Я никогда сына таким не видел. Он заболел из — за Елены, это однозначно. Но что у них случилось? Куда она уехала? Она не вернётся? Они оба как воды в рот набрали и никому ничего не объяснили.

Если сын слёг — значит, княжна уехала насовсем. Они расстались? Но как, ведь они венчанные! Так просто нельзя взять и разойтись. Елена забрала и свои вещи, она не намерена возвращаться. Как же так? Я ничего не понимал.

Витя что — то натворил, и поэтому отпустил её сам. Вряд ли жена уехала бы от мужа, если бы он не позволил. Каким бы упёртым не был сын, но я должен всё выяснить, когда ему станет легче. Иначе моё сердце разорвётся от переживаний вовсе.

Почему у них ничего не вышло? Что он наделал, что она не может простить? Неужели совсем не любит?

Ох, говорил я Вите не жениться на ней. И был прав — сколько уже всего произошло за их недолгий брак. А лучше бы ошибся. Виктор успел привязаться, прикипеть даже к жене, поучаствовать из — за неё в дуэли. Постоянно это напряжение между ними, грубый тон. Он давил на неё, я всё прекрасно видел, но надеялся на его мудрость. Выходит, страсть победила в нём, заставляя обижать супругу. Слышал я порой случайно их беседы и был изумлён тем, что творилось с ним рядом с этой женщиной. Но я не должен был вмешиваться в дела мужа и жены.

Не смогла она привыкнуть к его напору, не смогла принять. И теперь он страдает.

Если бы я только мог помочь — я бы всё сделал. Но я даже не знал причины их разлада. Развод — очень трудный процесс, да и скандал какой… Я сделаю всё, чтобы не допустить этого. Хотя бы попытаюсь.

Спустя несколько дней Виктору стало легче. Жар оставил его, бредить он перестал по ночам. Постепенно он начал приходить в себя и брать волю в кулак. Барон встал с постели и начал заниматься делами, которые итак уже порядком запустились без его острого ума.

Механически он жил и делал все, что и до того, как Елена покинула наш дом. Порой мужчина будто застывал и забывался, глядя в одну точку. Настроение его было просто отравительным, и попадало всем, кто подвернулся под руку. Вечерами он пил, много пил, пытаясь залить душевные раны бренди. Получалось плохо, и наутро он был ещё злее.

Не только подчинённые, но и даже партнёры высказывались весьма осторожно, чувствуя тихую агрессию Виктора, которого явно чем-то очень сильно задели и разозлили. Весть о том, что Елена от него уехала, пока ещё не достигла их ушей, причины такого самочувствия барона Гинцбурга они не знали, но на рожон предпочитали не лезть. Впрочем, Виктору плевать

— пусть бы и узнали. Мнение общества его не интересовало ни раньше, ни сейчас.

Я решил, что настало время поговорить с ним. Я должен знать, что произошло, чтобы иметь возможность помочь.

Вечером вошёл в кабинет сына. Виктор сидел за столом, разглядывая чертежи.

— Папа? — поднял он глаза. — Проходи, присаживайся. Как самочувствие?

Он весь день провёл на объекте, а я остался дома — снова было недомогание.

— Спасибо, — присел на стул напротив него. — Всё хорошо, сын. Захотел, вот, тебя увидеть. Поговорить.

— Поговори, — Виктор снова опустил глаза на чертежи, и закусив губу, увлечённо делал карандашом пометки.

Работа хорошо его отвлекала. Он сбежал в работу.

— Что произошло? — спросил его прямо в лоб.

— С кем? — не поднимая глаз, спросил сын.

— Не делай вид, что не понимаешь, о чём я хочу поговорить. И о ком.

Мужчина тут же поднял вспыхнувший взгляд на меня:

— Мы не будем говорить о ней.

— Будем. Я должен знать, пойми.

— Папа. — бросил он со стуком карандаш на стол. — Всё, что тебе нужно знать — это то, что я не хочу говорить об этой женщине.

Я поджал губы. Не люблю, когда он так упрямствует и уходит от разговора.

— Пойми, — уже мягче продолжил он. — Я не хочу вспоминать. Мне тяжело.

— Я знаю. — произнёс я. — Но и ты меня пойми — я ведь переживаю. Мне будет легче, если я выясню, что случилось.

Я протянул ладонь и схватил руку сына, заставляя бросить карандаш и чертежи, за которые он вновь принялся, посчитав, что разговор окончен.

— Тебе самому необходимо поговорить об этом. Расскажи. Тебе будет легче. И мне. Ты же знаешь — я не стану осуждать. Я всё пойму. Ты — мой сын. Чтобы ты не наделал — я всё приму. Помнишь, как в детстве. Ты всё рассказывал мне и… маме. Теперь ты так далёк от меня. Я ничего не знаю о том, что у тебя на душе. И мне это больно, понимаешь?

Виктор сжал мою руку в ответ и бережно отстранил её. Встал на ноги и прошёлся по кабинету, взъерошив волосы. Он колебался и принимал решение, готов ли он рассказать.

— Тебе вряд ли понравится, то что, я расскажу.

— Я не собираюсь оценивать твои поступки. Я просто хочу знать, и понять, почему ты так страдаешь. Считай, что ты на исповеди. Если захочешь совет — попроси об этом сам.

Мужчина задумался, что ему и в самом деле слишком тяжело нести этот душевный груз в себе. А ведь есть человек, который готов с ним разделить его беды — я. Кто знает, сколько ещё буду рядом…

— Ладно, — сказал сын, приняв решение. — Я расскажу. Не хочу, чтобы ты волновался из-за неведения. Ты уверен, что ты не разволнуешься еще сильнее?

— Уверен, — твёрдо ответил я. — Я готов ко всему.

Виктор прошёл к бару и налил себе бренди. Отпил и задумался, глядя в одну точку.

— Однажды на балу я встретил одну непокорную красавицу. Она была столь же прекрасна, сколь и бесцеремонна. Я ещё не встречал подобных женщин, способных ответить достойно, даже в чём-то победить, бросить вызов, словно она мужчина. Она даже имя своё отказалась мне назвать. Этой женщиной была молодая княжна Орлова. После бала и знакомства с ней я уже не мог забыть её образ. Мне хотелось увидеть её снова, услышать, как она дерзит и снова бросает мне вызов. И я встретил её опять. В доме Волконских. Князь Павел так же попал под чары княжны. И это подстегнуло меня заключить с ним спор — я обещал сделать княжну Елену Орлову своей женой в течении месяца. С тех пор я искал способы решения этого вопроса. Девушка сторонилась меня, у меня не было ни единого шанса получить её согласие. И тогда мне подвернулась закладная на поместье Орловых. Князь Орлов проиграл его в казино, а я — выкупил, с целью надавить на Елену и заставить её согласиться на брак. Так Елена стала моей женой.

Мужчина прервался, чтобы подобрать слова для продолжения монолога, глотнул бренди. Я не показывал, но всё же разволновался — вот значит, о чём говорил мне Виктор перед свадьбой — что Елена не хочет замуж, но всё равно выйдет. Он уже нашёл способ, как не оставить ей выбора. Жестоко…

— Она стала жить рядом со мной, но как будто с каждым днём становилась всё дальше. Я поступал с ней не лучшим образом. Я вынуждал её принять меня. Но у меня ничего не вышло. Зато сам влюбился, как в последний раз.

— Почему же ты решил её отпустить? — спросил я его, когда молчание затянулось и сын слишком сильно погрузился в свои мысли.

— Я дал клятву небесам, что, если она выживет после яда и захочет уйти — я не стану её держать. Елена сделала свой выбор. Она хочет развода.