Теодосия и жезл Осириса - Лафевер Робин. Страница 23

Мне хотелось спросить, какую из гувернанток он имеет в виду – глупую зануду, трусиху, от которой разит шерри, или ту, которая любит щипаться, – но сказала только:

– Да, сэр.

И получила за это в награду одобрительный кивок бабушки.

Адмирал Сопкоут пожевал губами, потом снова задал вопрос:

– И что же, почти все это время вы сами всему учились?

– В основном да.

– Если это вообще можно назвать учебой, – вклинилась бабушка. – Просто набила себе голову бесполезными глупостями, которые никогда не пригодятся нормальной девушке.

– Но, бабушка, – возразила я, – почему нормальной девушке о боевых кораблях знать полезно, а о Древнем Египте – нет?

– Потому что, – раздувая ноздри, ответила бабушка, – боевые корабли – слава и гордость Британии. Каждый британец должен знать и любить свой военно-морской флот. А кому нужно знать о кучке каких-то давным-давно умерших дикарей.

Значит, вот что она думает о египтологии. Впрочем, я всегда это подозревала.

– Благодарю вас, – сказала я. – Теперь мне понятно.

Бабушка пристально уставилась на меня, ища следы дерзости, неповиновения и бунта, но не нашла. Да я и не кипятилась больше, просто действительно поняла, что она думает насчет Египта.

Бабушка успокоилась и снова переключилась на разговор с адмиралом.

– Я полагаю, ваше решение дать возможность каждому англичанину своими глазами увидеть это чудо техники было гениальным, Сопкоут. А ведь даже далеко не все члены Адмиралтейства оказались достаточно дальновидными, чтобы согласиться выставить эту жемчужину нашей короны на всеобщее обозрение.

Адмирал хмыкнул и похлопал бабушку по ладони. Похлопал, честное слово! И вообще эти двое все больше напоминали мне маму и папу.

– Такая возможность появилась у нас только благодаря недавнему наводнению, Лавиния. Я узнал о том, что высокая вода задержится еще на какое-то время, и принял решение подвести «Дредноут» к набережной.

– Простите, я не понимаю, почему этот корабль называют жемчужиной в короне.

Бабушка, услышав меня, нервно вздрогнула и посмотрела так, словно хотела напомнить, что детей никогда не должно быть видно и слышно, но адмирал опередил ее и заговорил первым:

– Конечно, не понимаете! Ведь вы всего лишь ребенок. К тому же девочка. Вот вашему брату Генри, я уверен, было бы, что рассказать о «Дредноуте».

Представляю, как раздулся бы от гордости Генри, услышав эти слова! А я… если бы так обо мне отозвался кто-то другой, я, наверное, могла обидеться, но адмирал был такой добрый и веселый, он помогал папе уладить дела с полицией, даже бабушка рядом с ним становилась мягче, так что я решила не обращать на них внимания.

– Вы правда считаете «Дредноут» жемчужиной нашей короны? Но почему? – повторила я.

– Потому что это самый большой в мире боевой корабль, юная леди. И самый мощный. Рядом с ним все ранее построенные корабли можно считать устаревшими. «Дредноут» закрепит за Британией положение владычицы морей.

– А я думала, что она и так владычица.

– Славная девочка, – сказал адмирал, явно польщенный моим замечанием. – Вы правы. Британия была и есть владычица морей. Но мы хотим иметь флот, который будет вдвое превосходить флоты двух любых других держав, вместе взятых. Так что мы не имеем права почивать на лаврах.

Я решила, что правильно понимаю адмирала. Многие стремятся именно к такому полному превосходству. Вот мой папа, например, хочет, чтобы наша коллекция не просто превосходила собрание Британского музея, но была намного лучше.

– Кроме того, – хмуро добавила бабушка Трокмортон, – за кайзером Вильгельмом постоянно нужен глаз да глаз. Этот ужасный человек мечтает припереть нас к стене, что бы он там ни говорил.

Услышав имя кайзера Вильгельма, я моментально навострила уши. Фон Браггеншнотт тоже не раз упоминал о нем. Утверждал, что Змеи Хаоса будут подталкивать кайзера к войне против Британии, чтобы во всей Европе посеять хаос и смуту. Между прочим, слуги Хаоса едва не добились своего, позвольте вам напомнить.

С кайзера Вильгельма мои мысли перескочили на жезл Осириса. Мне необходимо как можно скорее разобраться с историей этого легендарного артефакта, не говоря уже о том, чтобы подыскать для него надежный тайник. Если Вигмер прав, и Змеи Хаоса возвращаются (или уже вернулись) в Лондон, они в два счета обнаружат местонахождение жезла.

Особенно если к нему каждое утро будут стекаться на паломничество десятки мумий!

Я заерзала на своем сиденье. Мне необходимо найти способ сделать так, чтобы завтра утром мумии больше не вернулись к нам в музей. Боюсь, если они снова появятся, инспектор Тарнбулл все же арестует папу.

Я прижалась пылающим лбом к холодному стеклянному окошку кареты и принялась смотреть.

После наводнения улицы в этой, близкой к реке, части Лондона были все еще завалены всевозможным мусором. Доски, старые листья, тряпки кучками лежали у стен домов. Здесь же, прямо на земле, просыхала вынесенная наружу мебель. Даже все еще не были убраны мешки с песком, с помощью которых строили дамбы и пытались остановить воду.

Глядя на то, как много разрушений нанесли Змеи Хаоса, вызвав сильные дожди, я поежилась, представив, что будет, окажись в их жадных загребущих руках власть над мертвыми.

Мы добрались до набережной Короля Альберта и долго-долго ехали мимо доков и причальных стенок, грузовых контейнеров и лебедок, постепенно приближаясь к «Дредноуту». Он действительно был намного больше всех окружавших его судов, на фоне светло-серого неба четко, как на гравюре, проступали контуры корпуса, мачт, башен, труб, такелажа окрашенного темно-серой краской корабля. «Дредноут» был похож на огромного, закованного в броню, хищного зверя.

Мы вышли из кареты, и адмирал повел бабушку и меня к трапу с толстыми веревочными поручнями. У трапа стояли двое матросов, одетых в красивую синюю униформу с белыми кантами на воротниках и нарядных бескозырках. Увидев адмирала, они вытянулись и, дружно отдав честь, в один голос грянули:

– Сэр!

Все это произвело на меня такое сильное впечатление, что я, сама того не желая, тоже отсалютовала им в ответ, но так резко вскинула руку, что сбила со своей головы шляпку. Она покатилась по набережной, затем перепрыгнула через ее край и скрылась в воде.

Я замерла, не решаясь посмотреть на бабушку, а один из матросов весело подмигнул мне и сказал:

– Не волнуйтесь, мисс, я вам ее достану.

Он лег на край набережной, выудил из воды шляпку и торжественно вручил ее мне.

– Благодарю вас, сэр! – произнесла я, беря двумя пальцами свой промокший головной убор. Честно говоря, я понятия не имела, что мне теперь делать с этой шляпкой, но этот матрос оказался таким учтивым – спас ее. Впрочем, мог бы и не вылавливать, если бы знал о том, как я ненавижу шляпки.

Адмирал прокашлялся и сказал.

– Как видите, я привел с собой сегодня двух посетителей. Хочу показать им судно.

– Разумеется, сэр. Прикажете вызвать эскорт? – спросил один из матросов, не тот, что спас мою шляпку, а другой.

– Нет, благодарю вас. Я сам справлюсь, – ответил Сопкоут и произнес, подставляя бабушке свою согнутую в локте руку.

– Не оступитесь, Лавиния.

– Не волнуйтесь, я еще не дряхлая.

– Это мне хорошо известно, мадам, – подмигнул адмирал, и от его слов бабушка слегка покраснела. Позвольте заметить, что на старых сморщенных щеках румянец смотрится весьма неважно.

Я, как всегда, поплелась сзади, спрятав за спину свою промокшую шляпку.

Прогулка по военному кораблю может оказаться прекрасным способом скоротать полдня, если только постоянно не вспоминать, что отца грозят посадить в тюрьму, если не ломать голову над тем, кто такой Мрачный Краб, и не гадать, сумеет ли уличный мальчишка передать жизненно важное сообщение в одну тайную организацию или нет.

И если рядом нет бабушки.

Когда мы поднялись на борт, адмирал Сопкоут скоренько сбыл нас с бабушкой с рук. Он познакомил нас с капитаном Бэконом и тут же отправился вместе с ним проверять какие-то тюрбаны или что-то в этом роде, а нас передал на попечение младшему помощнику по фамилии Типтон. Он так лихо отсалютовал нам, что бабушка наклонилась и негромко сказала мне: