Черная Пасть - Карпов Павел. Страница 66

В последнее время Семену Семеновичу стало казаться, что Брагин чересчур вспыльчив, прямодушен и мнителен. И он начинал опасаться молодого инженера, не наедине, а когда тот выражал свои суждения с запальчивым убеждением при других, не считаясь ни с какими авторитетами и рамками приличия. За Сергеем Брагиным такой грех водился, и он знал об этом, однако обнаружить в себе изъян бывает куда легче, чем подлечить болезнь. Семен Семенович был старше Сергея годами и богаче житейским опытом, он был когда-то и простым лаборантом, и преподавателем института, и директором комбината на Азовском море, повидал заграницу, к тому же Метанов был мягче характером и тоньше, изысканнее и обаятельнее в обхождении. Он знал за Сергеем Брагиным другую слабость: говорить все напрямоту, часто по первому впечатлению и с резкостью ослепляющей, с азартом увлекшегося спортсмена. Отступать от сделанного 'или отрекаться от сказанного Сергей не любил, а вернее - не мог, и это тоже превосходно, знал Семен Семенович, и умел этим пользоваться так, что Сергей и не подозревал, а если и догадывался, то чаще всего с запозданием. И ему оставалось потом только наблюдать, как ловко пользуется Метанов его опрометчивыми взрывами. Как бы там ни было, сейчас Метанов прибег к испытанному приему. Положив палец на переключатель, он продолжал держать в руке телефонную трубку, словно жалея, что не досказал чего-то Нине Алексеевне. Это по его мнению должно было возбудить любопытство Брагина и толкнуть его на откровенный обмен мнений... Но не думал Семен Семенович, что этот обмен начнется с такого наскока и таких решительных действий Сергея Брагина, который вихрем подлетел к телефону, выхватил у Метанова из рук трубку и только потом попросил разрешения позвонить. Он снова вызвал печную установку.

- Протасовой хотите что-то передать или вспомнили о забытом на Маре во время поездки? - поинтересовался Метанов, пока Сергей еще не начал разговора и, ощупывая шнур, продувал замусоренную посторонними звуками трубку.

- Предупредить ее надо, чтоб потом путаницы не было, - отозвался Сергей. - С какого часа вращающаяся печь отключается? Это важно для подсчетов.

- О, оригинальный рисунок мысли! - незамедлительно отозвался Метанов, стараясь придать своим словам насмешливый оттенок. - Какой-нибудь абстракционист мог бы ее изобразить коротеньким кусочком медной проволоки, завязанной тройным узелком, а кончик расплющив и раздвоив острыми усиками...

- Почему же именно раздвоив? - простодушно спросил Сергей, продолжая выдувать трескучий сор из трубки.

- В вашем вопросе, Сергей Денисович, не столько яда, сколько зрительной опасности, как в змеином жале! Простаки боятся именно раздвоенного язычка, но ведь смерть таится в зубе, - с педагогической обстоятельностью пояснил Семен Семенович, причем это пояснение он делал Брагину уже не первый раз и оно стало у него своеобразным рефреном в особо важных разговорах. - Своим вопросом о вращающейся печи вы хотите не прояснить суть, а в некотором роде - запутать. Оно?..

- Я хочу просто предупредить Протасову, - ответил Сергей, - и ничего не стараюсь запутывать, наоборот, хочу другим помочь, чтоб не спутали... А то будут валить все беды на вращалку!

- Можно подумать, что это не выжившая из ума цементная громыхалка, а драгоценная амфора! - искусно рулил в разговоре Семен Семенович не только с помощью кормового устройства, но и лавируя парусом словесного ялика.

- Надо чтоб заранее отделили сульфат один от другого, - беспокоился Сергей Брагин, зная, что готовая продукция от двух разных печей ссыпалась в одном помещении и хотя по виду была разной, могла перемешаться, что и случалось не раз.

 - Мне сдается, Сергей Денисович, что вы печетесь впустую... Вращалка уже давно простаивает, а если подает признаки жизни, то робким чиханием или кряхтеньем!.. И, как всегда, Сергей оказался самим собой: он так бурно реагировал на эти слова, что бросил заговорившую наконец-то трубку и стал метать слова, не глядя на собеседника, из вежливости боясь обидеть, обжечь его взглядом, но в то же время нимало не беспокоясь о выборе слов, а если и беспокоился, то подбирал словцо покрупнее калибром, самое бодяжное и жгучее, чтоб до седьмого ребра пронимало.

- Апокриф, ложно сочиненная версия, дорогой Семен Семенович! Вы любите это камфорно вонючее слово, - ярился Сергей, - именно апокриф! Эти сочинения попадаются уже не раз в отчетной документации. И вы, главный инженер, допускаете это техническое святотатство! Теперь доказываете, что вращалка давно уж обомлела, выдохлась... А ее и привезли-то сюда с камышинкой в заднем клапане, как цыганскую коняку у деда Щукаря... И все же с нашей помощью она тянула, да и сейчас перхает, но тянет, кое-что выдает на гора. Учитывать это надо, как припек вращающейся, печи И путать тумпаки - бугорки сульфатные не позволительно Иначе, Семен Семенович, с помощью одной тростинки мы начнем надувать двух кобылок!..

- Эх, вложить бы такую речь в уста уркагану из криминального боевика! Не надо и стрелять, всю сценичность можно держать на вашем феерическом речитативе, - Метанов сумел-таки рассмеяться, а у Сергея хватило юмора, чтобы ответить на этот вымученный смех простой и тихой, вполне искренней улыбкой.

- Знал бы дед Щукарь, что камышинкой грешат не только конокрады, но и галурги!..

Смех у Метанова перешел в улыбку, а фальшивая улыбка в нервную гримасу. На этот раз Семен Семенович 'что-то не подрассчитал, и в накладе остался сам, а не Брагин. Но когда Сергей во второй раз потянулся к телефонной трубке, то не сумел завладеть: Семен Семенович снял ее с рычага первым и запрашивал через коридор конторы по телефону у директора разрешения зайти к нему по важному делу. Получил ли он такое разрешение?.. Их разговор неожиданно оборвался. И не успел осторожный Семен Семенович положить трубку, как в кабинет торопливо вошел сам Чары Акмурадов.

С Брагиным они в это утро еще не виделись. Акмурадов поздоровался с ним, крепко пожав руку и заглянув в глаза.

- Из Ферганы пришла телеграмма. Наш бишофит получили... - сказал он возбужденно.

- Вчера еще было сообщение, - не хотел казаться несведущим Метанов.

- Я о другом говорю, Семен Семенович! Бишофит наш прошел анализ.- Чары Акмурадов подсел к столу и начал ковыряться в деревянном, украшенном резьбой стаканчике для карандашей, среди которых острием кверху обнаженно торчало лезвие скальпеля.

- На положительный результат, Чары Акмурадович, вы, надо полагать, и не рассчитывали! - старался опередить сообщение директора озадаченный Метанов. - С такого самогонного аппарата как ваш, Сергей Денисович, нормального продукта получить трудновато. Вы не обижайтесь на меня, дружище! Сознайтесь, вы не ждете Нобелевской премии за свою винокурню?

- Я жду того, на что делом рассчитываю! - ответил Сергей. - Новая бишофитная установка делалась с учетом нашего первого опыта. Вы же не станете этого отрицать. И если ферганцы примут первую пробу бекдузского бишофита, если он сослужит службу для хлопкоробов и поможет им удалять с помощью наших химикатов листья с хлопчатника для машинного сбора, то мы вправе быть довольными!..

Чары Акмурадов посмотрел снизу вверх на стоявшего рядом Сергея, выслушал его внимательно и пытливо, потом поднялся со стула и вынул из нагрудного кармана шелкового кителя сложенную телеграмму.

- Вот ответ! - Акмурадов пригладил седой чуб в черной шевелюре, который говорил больше о сохранившейся молодости, чем о наступающей старости, перевел взгляд на Метанова, затем снова на молодого друга. - Скажи, Сергей, только откровенно, без патетики: ты искренне веришь в наш бишофит? Не зря ли возимся?

- Верю.

- Надежда - бог грядущих дней. - Метанов надел очки, приготовившись читать мало утешительную телеграмму.

Небрежно взяв ее у директора, Семен Семенович откашлялся и сел с раскрытым ртом и отведенной в сторону левой рукой в ораторской позе. Сергей, приготовившийся слушать, прикрыл окно, насторожился, но так ничего и не услышал. В недоумении повернувшись к Метанову, он увидел его набирающим какой-то номер телефона, а телеграмма, топорщась от клейстера, встала дыбом на краю стола и стойко сопротивлялась ветру, старавшемуся сдуть ее на пол. Не обращая ни на кого внимания, Сергей бережно взял жесткую бумагу обеими руками и снова отошел к задернутому снизу окну. Прочел. Положил телеграмму на стекло метановского стола, разгладил ее и прижал с уголка стаканчиком с резьбой, чтобы ветер не унес.