Добровольная жертва - Метелева Наталья. Страница 37

– Спасибо, дядюшка Кирон. Подожди, мне тебя спросить надо. Ты ведь эльф?

Маленький сапожник, уже подплывший к двери, вздрогнул и виновато потупился.

– Не то, чтобы эльф, но не совсем человек, это ты точно подметила.

– То есть, как это – не эльф? А кто тогда?

– Эльфы – это раньше, когда нас было много. А как стало мало, то мы измнились. Но, по старой памяти, можно назвать меня и так.

Да, я помнила миниатюры летописей и древние фрески: в старину эльфы меньше походили на людей, да и своих отдаленных потомков они тоже не узнали бы.

Дядюшка Кирон задумчиво продолжил:

– Хотя, с другой стороны, и человек вроде. Тоже это… гомо, говоря по новомодному иностранному. Но не этот, как его… не Сапиенс, как выражаются ваши медикусы, а другой гомо. Полностью они меня в своей классификации записали как Гомо Магикус эт Бибикус Кирон. Очень благозвучно, правда?

– Правда. Красиво и внушительно, – разделила я его восхищение. – И все равно, эльф ты или не совсем, но изначальные расы наверняка сохранили самые древние сказания. Например, о нигах.

Дядюшка весь сразу как-то потускнел. Вздохнул, вытащил задумчиво лунного света бутыль, дрогнувшей рукой плеснул мимо цветочной чаши и даже не заметил, пустыми глазами уставившись в стену. Я задрала голову: на стене не было ничего, стоящего такого пристального внимания, кроме крохотного рисунка, кое-как намалеванного мной в порыве вдохновения после очередного транса, когда я попыталась изобразить будущее телеги. Отличалась она от настоящей всего лишь отсутствием лошади и обтекаемым, словно литым, крытым верхом. Вспомнилось, что следующий скачок в транспортное будущее и вовсе вернул меня к явно человеческой фигуре. То ли телеги кончились, то ли люди деградировали до своих двоих богом данных средств передвижения и обходились в путешествиях без багажа.

Из под колеса на зарисовке выполз паучок, явно недовольный тем, что его разоблачил дядюшкин наметанный на потустороннее глаз. Умыл лапки по-мушиному, и улепетал поскорее из-под взгляда Кирона. Дядюшка не поленился проследить за соглядатаем, выпустил паучка за дверь, когда тот демонстративно остановился у порога.

Кирон плотно закрыл дверь и дунул в замочную скважину, заговаривая ее от подслушивания и подглядывания. Я приготовилась к тому, что сейчас мне откроют не меньше, чем великую и волшебную тайну. Но забыла, что сегодня день разочарований, и старый Гомо Магикус поддержал наметившуюся традицию:

– Да почти ничего мы не знаем об этих существах, – молвил, наконец, мой собеседник.

Я приуныла. Но он, напрочь забыв об импровизированной чаше, приложился прямо к бутыли и после доброго глотка всего одним словом исправил весь прошедший день.

– Что мы можем знать о неведомых богах? Может быть, они и не существуют.

– БОГАХ?! – ахнула я жутким шепотом, позаимствовав ради такого случая убийственно-заклинательный вопль у самого наставника. Опять по закоулкам замка обмерли и посыпались черным снежком налетевшие за день насекомые. Мой паучок тоже вряд ли успел далеко убежать.

– Да, богах. Так считал на заре времен мой народ. Им возводили храмы и приносили жертвы. Сама посуди: ниги непредсказуемы, невидимы, неуязвимы, неведомы, непобедимы. Никто не скажет, что это такое и откуда. Они могут принимать любое обличье. Они могут творить все, что угодно. Предание говорит, что они еще и бессмертны. Никто никогда не видел мертвого нига… И живого тоже. Видели только личину, которую они принимают.

– Но сказания утверждают совсем другое: это монстры. Твари из другого мира!

– Какого другого, Рона? Мир один-единственный. Все, что есть в нем, было и будет, все действительное и возможное, все это принадлежит этому миру. И ниги тоже.

– Да, но … – я осеклась. Не вступать же сейчас в метафизические споры. – Но ниги не всеведущи и не всемогущи!

– Древние боги народов тоже не всеведущи и не всемогущи! Бог всемогущ, когда он – один-единственный, и нет других богов, кроме него.

Да, действительно, боги многих народов не были абсолютными. Узкоспециализированные были боги, частенько мешали друг другу, ссорились и воевали. Богами они считались только потому, что превосходили возможности простых смертных, и между внутрибожественным делом присматривали и за делами человеческими. Телепаты, однако, тоже превосходят и присматривают, но ведь они не боги!

– Потом мы стали называть их демонами, когда научились изгонять, – продолжил Кирон явно неприятную для него тему. – Помогли ведуны. Слышала, наверное, об этой древней человеческой расе?

– Я думала, это не раса, а люди с определенными дарованиями, как телепаты или провидцы. Или как ведьмаки или ведьмы.

– Уже не важно, кем мы их назовем. Много их погибло в схватках с нигами. Остальных ведунов сами люди извели, когда посчитали, что ниги им уже не угрожают. Появился святой Бужда и основал орден борьбы с нечистью среди людей. Сделали то, что ниги не смогли. Лига многое унаследовала от знаний ведунов, в том числе знание о том, что ниги не демоны, а твари.

– Почему они вдруг понизили их ранг до смертных тварей?

Дядюшка внимательно изучил пустую чашу.

– Они считали, что ниги размножаются, а это свойственно только живым существам. А где жизнь, там и смерть.

– Мифы говорят, что боги древних тоже размножались. Да и демоны, наверное.

– Чтобы вырастить потомство, нигам нужны другие формы, живая плоть. Они предпочитают тела разумных существ. Чисто паразиты.

– А паразиты зависимы от носителя, значит, и ниги смертны?

– Что ты, Рона! Думаешь, если уничтожить всех смертных, то нигам негде будет выращивать потомство? Да они придумают какую-нибудь замену! Нельзя снять голову с плеч, чтобы прищелкнуть вошь. Нельзя! Нужен иной путь. И ты его знаешь.

Он как-то странно глянул мне в глаза, так, что я впала в оцепенение и ослепла, словно мне в лицо било полуденное солнце. Он спрашивал тихо-тихо, так же чуть слышно я отвечала, и даже не я, а нечто из внезапно озаренных глубин.

– Что по ту сторону смерти?

– Свет.

– Что по ту сторону света?

– Жизнь.

– Что по ту сторону жизни?

– Мысль.

– Что по ту сторону мысли?

– Я.

– Кто ты?

Меня словно распахнули, вывернули наизнанку, вырвали из цепких глубин. Я очнулась, и долго не могла понять, где я. Память вернулась постепенно, и я заплакала от бессильной ярости. Что ОНИ со мной сделали?!

– Не вини их, Радона, – строго сказал дядюшка. – Все мы – вода в Вавилорском Колодце.

Все мы – вода… Вода… Я тонула. Падала в реку, как двенадцать лет назад в замке Аболан, оглушенная ударом кола. Захлебывалась. Умирала… И судьба с глазами утренней нищенки снимала печати со всех семи врат города Гарса, в котором Лига хранила меня до сих пор. Со всех семи материков планеты Вавилор. Судьба свершалась. Вавилорский Колодец разверзался, выплескивая кровавую воду гигантским фонтаном, разливался вселенским потопом…

Зачем ты вытащил меня из реки, светловолосый мальчик Дик? Зачем ты выпустил меня в мир, дядюшка Кирон, эльф, притворяющийся человеком? И как теперь спрятать от мира самое себя? Я не хочу становиться нелюдью. Я – человек!

– Что же ты наделал, дядюшка Кирон… Разве я просила? – губы не слушались, но эльф услышал и потускнел.

Кирон побултыхал лунную бутыль, задумчиво глядя сквозь светящееся стекло:

– Ты нужна нам, Рона. Поэтому мы пошли против Лиги.

– Кто – мы? – мои губы пересохли. Неужели проявленные вступили в противоестественный союз с пробужденными, злейшими врагами своими и Лиги?

– Братчина проявленных. Каждый из нас знает, как страшно его одиночество. Как больно ходить мимо людей и видеть в них забывшую о себе сущность. И знать, что никогда не проявиться ей. Никогда. Мы шатаемся в одиночку во тьме, где все спят. Мы – выродки.

– Неправда! Вы – мечта всх непроявленных, изначальные расы. Лига хранит вашу кровь.

– Для чего? Кто мы без остальных? Без народа своего? Без отцов и матерей, без детей, которым не дано проявиться, пока мы живы? А мы живем слишком долго. Дольше, чем кто-либо на планете Вавилор. Сотни лет. Каждый из нас – как выпаренная из раствора соль. Каждый вобрал все силы, мощь и знания всей расы. А они были для многих. Для всех. А теперь… куда нам с ними?