Пятые приходят на помощь - Блинов Геннадий Яковлевич. Страница 34

— Кто ты, святой человек, и куда путь держишь?

Павлик смутился и несвязно пробормотал:

— Я как бы Иисус Христос... Воду ищу... Отмыть надо...

И он постучал пальцем по клеенке. Бабка еще раз перекрестилась и сказала, обращаясь к небу:

— Господи, прости меня, грешницу.

И бабка подняла коромысло, намереваясь огреть им самозванца. Звягинцев понял это и вовремя отшатнулся. Старушка еще долго стояла на дороге и грозила Звягинцеву.

К колонке то и дело подходили с ведрами, и Павлик, укрывшись за ларьком с табличкой «Известь», выжидал удобного момента.

Через полчаса у колонки остались одни воробьи, с наслаждением купавшиеся в теплых лужицах. Звягинцев воровато высунулся из-за ларька и стал красться к колонке, затем набрал пригоршню воды и плеснул ее на клеенку, изображающую лысину Христа. Павлик затаил дыхание, взялся за уголок парика и стал потихоньку его отдирать. Клеенка не поддавалась.

Звягинцев выпил ледяной воды и тяжело вздохнул. Что-то не ладится у него в жизни последнее время.

Павлик сунул руку в карман и нащупал несколько монеток. Пересчитал их и остался доволен. Пятьдесят две копейки-это все-таки деньги.

Перебегая от дома к дому, Звягинцев углублялся в центр поселка. Перед дверью с табличкой «Приемный пункт химчистки» Иисус остановился и перевел дух.

В тесном закутке стоял столик с кипой прошлогодних журналов. За стеклянной стенкой сидела женщина и, быстро перебирая спицами, что-то вязала.

Звягинцев теребил от волнения пуговицы на мокром халате. Он не знал, как объяснить причину, которая привела его в химчистку. Павлик кашлянул, приемщица спросила:

— Что принесли? Звягинцев переступил

босыми ногами по полу, уже ругая себя за то, что пришел в химчистку. Промямлил:

— Как бы... лысину, что ли...

Приемщица сказала:

— Понятно. Значит, пятно. Вычистим. Ликвидируем. Через недельку не будет лысины...

Она положила перед собой квитанцию и спросила:

— Ваша фамилия, инициалы...

— Звягинцев Павел Иванович,— тихо сказал Иисус.

— Нам нужны только инициалы. Покажите ваши вещи. Павел Иванович засопел и стал путано объяснять:

— Я, как бы сказать, артист. Ну, Иисус Христос... И мне надо голову отклеить...

— Голову отклеить? — ахнула приемщица, впившись взглядом в необычного посетителя.— Иисус Христос! Это что — второе пришествие?

Она притронулась к бородке Звягинцева и тут же отдернула руку.

— Искусственная? Ах ты, негодник! Химчистку в цирк превратить хочешь?

Звягинцев растерялся и хотел было толком объяснить, что он очень уважает химчистку, поэтому и пришел сюда с надеждой, что здесь его выручат и помогут отодрать бороду и клеенку, изображающую лысину. Но приемщицу трудно было остановить.

— Ты что, в бога веришь? — грозно протянула руку к Павликовой бороде приемщица.— И куда только родители смотрят...

Павлик попятился и, как ошпаренный, выскочил на улицу. А через дверь неслось:

— Вот позвоню сейчас в милицию. Шумят: безбожное воспитание, а тут «Иисусы» по улицам свободно расхаживают, да занятых людей от дела отрывают.

Павлик со страхом подумал, что приемщица и в самом деле позвонит в милицию. Тогда не миновать ему встречи со старшиной Копытовым. И хотя Звягинцев ни в чем не был виноват и хорошо понимал это, но одна за другой неудачи, преследовавшие его, пугали, делали мнительным.

Павлик догнал мальчишку с вместительной жестяной посудиной. Керосин, догадался Павлик.

— Остановись, друг! — сказал он.— Дай, пожалуйста, керосина.

Мальчишка оглянулся, ойкнул и побежал. Около мороженщицы он остановился и, обращаясь к очереди — а в ней стояли только мальчишки и девчонки,— крикнул:

— Смотрите! Смотрите! Старик Хоттабыч! Он просит керосина....

Толпа любителей мороженого устремилась навстречу Звягинцеву.

— Хоттабыч! Идет Хоттабыч!

— Хоттабыч просит бензина!—услышал Павлик выкрики мчавшихся мальчишек и девчонок.

Павлик спрыгнул с тротуара, перелез через деревянный забор и снова очутился в саду. Прыгая от куста к кусту, Звягинцев, как заяц, запутывал следы, уходя от восторженных преследователей.

Он держал направление в сторону керосиновой лавки, расположенной рядом с бензоколонкой. Павлик решил отмыть свой злополучный грим керосином.

Поравнявшись с лавкой, Звягинцев увидел, что она закрыта. Недалеко от лавки стоял грузовик. Из-под него торчали ноги шофера. Около заднего колеса Павлик увидел мазутное ведерко с ржавым бензином.

Звягинцев подкрался к ведерку и запустил в него руку. Сделав ладонь ковшиком, Павлик зачерпнул содержимое ведерка и быстро растер его на бороде.

Из-под машины показался водитель.

— Эй, дед! Опохмеляешься бензинчиком? — заинтересовался шофер.— Вот это рецепт от головной боли!..

Звягинцев сверкнул пятками.

Водитель долго смотрел беглецу вслед и сокрушался:

— Забавный человечек... Рост мальчишечий, а борода что у твоего кержака — густая да окладистая... А лысина — мудреца. Надо же? — бензин хлебать...

Мытарства Звягинцева на этом не кончились. Бензин оказался беспомощным против медицинского клея, и Павлик совсем уже отчаялся. От бороды пахло, она превратилась в неопределенного цвета мочалку. Звягинцев сел на обочину дороги, подергал бороду и заплакал. Судьба явно насмехалась над ним.

Может, уйти в тайгу и жить там, как какой-нибудь снежный человек? Нет, это для Звягинцева не подходило. Он вспомнил, что еще так и не провел пионерского сбора после позорного бегства через окно. А ведь в плане он намечал не только сбор макулатуры, но и сбор аптечных флакончиков. Кстати, не надо забывать о парикмахерской. Там бывают флакончики из-под одеколона.

Тут Павлик перестал всхлипывать и назвал себя дураком. Зачем он потащился в химчистку? Ну, конечно же, ему надо было идти в парикмахерскую. Там его выручат... Пусть посмеются над его видом, но Павлик согласен и на это, только бы побыстрее расстаться с козьей бородкой и клеенчатой лысиной.

В зале ожидания сидели несколько человек. Они читали газеты.

— Кто последний? — спросил Павлик.

Один из посетителей мельком взглянул на вошедшего, ответил:

— За мной держитесь, батя.

Звягинцев спрятал ноги под сиденье, прикрылся газетой «Советский спорт».

Мужчина, назвавшийся последним, одобрительно заметил:

— Футболом интересуетесь? Я вот за киевское «Динамо» болею...

Павлик засопел. Как раз подошла очередь словоохотливого клиента, и он ушел в кресло мастера. Приближались решающие минуты. Газетные строчки прыгали перед глазами, будто играли в кошки-мышки.

— Следующий! — объявил парикмахер.

Павлик поднялся. Ноги еле держали его. В зале стояло несколько кресел. Мастера стали принюхиваться.

— Бензином пахнуло,— определил один.

— Куда там — пахнуло. Воняет, как из бензоцистерны,— поправил другой.

А все вместе с подозрением взглянули на вошедшего. Павлик подошел к указанному креслу и пролепетал:

— Мне бороду... На пятьдесят две копейки...

— Значит, с одеколончиком. Подправим...

Мастер начал разглядывать странного клиента.

— Что вам здесь надо? — настороженно спросил он.— Не изволите ли, дорогой клиент, выйти из зала и объясниться?

И парикмахер постучал бритвами.

— Дяденька,— взмолился Павлик.— Ну что же мне делать? Сбрейте эту овечью шерсть, дяденька.

И Павлик торопливо принялся рассказывать о своих приключениях.

Около него собрались все мастера, к словам Звягинцева прислушивались клиенты.

— Иисуса Христа, значит, играл. И пострадал из-за него,— сказал мастер и положил на место бритвы.

— Христос, он такой,— вмешался в разговор словоохотливый клиент.— От Христоса — все беды, можно сказать. Вот когда мы с дедом свинью палили...

Но клиента никто не слушал. Мастера обсуждали, каким путем без особой боли удалить с пострадавшего актера козью шерсть и клеенку.