Котел - Бонд Ларри. Страница 40

Как и большинство его коллег, Пендлтон не задумывался о том, какое впечатление могут произвести его нетерпеливые, неправильно выбранные слова за пределами Соединенных Штатов.

10 ФЕВРАЛЯ, ФРАНКО-ГЕРМАНСКАЯ ВСТРЕЧА НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ, ПАЛАС-ДЕЛЬ-ЕВРОП, СТРАСБУРГ, ФРАНЦИЯ

Те пять дней, что длилась встреча, Никола Десо, Шредер и другие будущие архитекторы нового европейского порядка заседали внутри красиво отделанного зала для конференций старого здания парламента. После нескольких недель предварительного обсуждения на более низких уровнях, главы государств встретились наконец для того, чтобы окончательно выработать основные военные, экономические и политические механизмы, которые позволили бы приступить к работе по созданию нового континентального союза. Как только они достигнут договоренности, более мелким европейским странам будет представлена серия договоров в виде готовых документов, требующих одобрения, а не обсуждения и поправок.

Во время дневного перерыва в переговорах двое мужчин – Никола Десо и французский министр обороны Мишель Гюши, бродили по заснеженному парку, прилегающему к сверкающим бронзой и серебром кирпичным башенкам Палас-дель-Европ. Помощники следовали за ними на почтительном расстоянии – так, чтобы не слышать разговора, но быть под рукой в случае, если появятся какие-нибудь поручения.

– Я до сих пор сомневаюсь в вашей схеме, Никола, – Мишель Гюши медленно покачал головой. – Так много перемен за такое короткое время. По-моему, это не очень мудро.

– Когда скачешь на спине тигра, мой друг.

Остальное Десо не стал произносить вслух. Гюши знал, какому риску они подвергаются. В какой-то момент граждане Франции выразили готовность подчиняться военному положению, но все еще может перемениться с наступлением весны. Политическая нестабильность и весеннее солнышко – сочетание, знакомое французам и весьма нежелательное в сложившихся обстоятельствах. Что еще хуже, Боннар, одряхлевший президент Франции, опять был очень плох. А если президент умрет, то он унесет с собой в могилу и без того тонкий, как папиросная бумага, призрак законности Чрезвычайного комитета.

"Нет, – думал Десо, – у них нет времени обдумывать все дважды". Вот почему он решил проинструктировать министра обороны, прежде чем начнутся вечерние переговоры. Он твердо решил обеспечить поддержку Гюши в принятии тех договоренностей, которые выработали они со Шредером. Жак Морин, выдвинутый Десо на пост директора ГДВБ, уже гарантировал ему свою помощь. Втроем они контролировали самые важные функции французского государства – армию, внешнюю политику, шпионаж. А при действии чрезвычайных декретов, на основании которых теперь управляли Францией, в их руках сосредоточилась боевая и политическая сила, которая обычно являлась привилегией президента и главнокомандующего. И если они втроем будут действовать вместе, остальному кабинету придется следовать за ними.

Формально исполнительная власть в Европейской Конфедерации, которую они предлагали создать, будет принадлежать Совету наций, состоящему из представителей всех государств-участников. Но Совет будет собираться всего два или три раза в год. Этот факт, а также численность Совета гарантировали уверенность, что он никогда не станет ничем большим, чем почетным обществом, где ведутся дебаты, но не принимаются реальные решения. На практике принятие повседневных решений будет лежать на постоянно действующих секретариатах. А начальников этих секретариатов будут назначать Франция и Германия.

Военные вопросы будет решать командная структура, аналогичная НАТО. Немцы готовы были поддержать французских кандидатов на высшие военные и политические посты. Они даже выражали желание произвести интеграцию вооруженных сил до уровня дивизии.

И уж по крайней мере эти решения вызывали безоговорочную поддержку Гюши. Идея соединить французские и германские войска в единую армию была довольно надежной гарантией от возможных территориальных претензий немцев. Уже существующие франко-германские корпуса показывали, что создание такой армии вполне возможно, хотя и непросто. И что еще приятнее, согласно логике, самым вероятным претендентом на роль главы объединенных сил будет именно французский министр обороны.

– А что будут иметь со всего этого боши? – Довольное выражение лица Гюши сменилось хмурым. – Ведь ни один немец даже в туалет не сходит, не оговорив подробностей.

– Тут вы правы. – Десо улыбнулся. Он позволил Гюши, которого утомляло абсолютно все, что не было связано с военной политикой, отсутствовать на переговорах, касавшихся других вопросов. – Они хотят, чтобы мы гарантировали им контроль над всеми назначениями, касающимися финансов и промышленности.

– И вы договорились?

– Конечно. – Десо пожал плечами. – У всех у нас есть сферы влияния в Европе в отдельных отраслях промышленности. И немцы не настолько глупы, чтобы вторгаться на чужие территории. Если же они хотят развлечься, печатая новенькие банкноты и выдавая займы под проценты нашим младшим "союзникам", я не вижу причин им препятствовать.

– Это правильно. – Гюши потер подбородок. Предоставление Германии возможности определять экономическую политику действительно мало что значит. Франция давно научилась игнорировать политические соглашения, которые ее не устраивали. В любом случае, современные правители Германии были явно лучшими бизнесменами и банкирами, чем солдатами и политиками. – Я начинаю понимать, почему вы так добиваетесь этого союза. – Гюши покачал головой, демонстрируя невыраженное восхищение. – А вы хитрец, Никола.

– Я просто осторожен, друг мой. Я играю, но только тогда, когда знаю, какие карты на руках у соперника.

Министр обороны кивнул.

– Я это заметил. – Он замялся. – Но как насчет темной карты? Я имею в виду Соединенные Штаты. Сомневаюсь, чтобы американцам очень хотелось увидеть Европу объединенной под одним знаменем.

– Американцы? – Десо скорчил гримасу. – Они ничего из себя не представляют. Шуму много – толку мало.

– Но это их мероприятие в Польше.

– Тоже ничего не значит, Мишель. – Десо игнорировал усилия США, направленные на снабжение Польши и ее южных соседей нефтью и газом По правде говоря, первые сообщения об этом повергли Десо в состояние шока. Он никак не предполагал, что Вашингтон может нарушить организованное им энергетическое эмбарго. Потом Десо изучил реакцию на эти события общественного мнения и политических кругов самой Америки. Американцам всегда нравились победы быстрые и легкие, как, например, в Персидском заливе. И у них не было ни малейшего желания одобрять не совсем понятные длительные проекты.

Это была слабость Вашингтона, которую Десо собирался использовать.

– Даже их собственный конгресс старается прекратить поставки. Один маленький шаг назад – и вся эта нелепая акция закончится. Вот так! А когда с этим будет покончено, полякам и чехам придется просить милостыню у наших дверей.

Десо был уверен, что Гюши понравится подобное сравнение. Министр обороны был гордым человеком, и воспоминания о нескольких неудавшихся попытках продать этим странам французское оружие все еще жгли его память. Судя по тем отчетам, которые читал Гюши, они просто посмеялись над его предложениями, прежде чем обратиться за оружием и поддержкой к Англии и США. В свете всего этого униженные просьбы Польши и Чехии о возможности вступить в новый союз вполне способны загладить нанесенное Гюши оскорбление.

И что не менее важно, министр обороны был патриотом. Двадцатый век не был особенно благосклонен к его любимой родине. Франция пострадала от первой мировой войны и была буквально растоптана второй. Затем ее практически игнорировали две мировые державы, принимавшие участие в холодной войне. Теперь же, в первый раз за сто лет, у Франции появился шанс восстановить былую славу и занять подобающее ей место под солнцем.

– Итак, Мишель? Каким будет твой ответ? Ты согласен играть со мной в одной команде? – Десо ждал, пока его коллега обдумает свое решение. Хотя его всегда раздражала необходимость уговаривать, Никола скрывал свои чувства. В настоящее время некоторая доля унижения должна была помочь ему достичь цели.