Амос Счастливчик, свободный человек - Йетс Элизабет. Страница 11

Он отправился на поиски мистера Сэмюэля Джорджа, для которого предназначалась выделанная кожа. Тот был в сапожной мастерской на южной окраине городка. Амос развернул перед ним привезенный товар. Сапожник всегда гордился, что найдет изъян в любой коже, но сколько ни вглядывался в работу Амоса Счастливчика, ничего обнаружить не смог. Он покачал головой, но Амоса это не смутило. Он знал — сапожник доволен работой кожевника.

— Вот бы нам такого мастера, как ты, где-нибудь поближе.

— У вас есть кожевник неподалеку, у реки.

— Я сказал — такого, как ты, — сапожник мял кожу в руках. Мягкая и гибкая. Лучше выделанной кожи его опытные руки в жизни не держали. Взглянул повнимательнее на свободного негра и удивился, как молодо тот выглядит — время почти не оставило следов на его лице. Крепкий, мускулистый, голова высоко поднята. Седина в волосах, но морщины на лице скорее от смеха, чем от прожитых годов.

— Как далеко люди готовы ездить к кожевнику — миль десять, да? — в глазах у Амоса таилась веселая усмешка.

— И поболее того! — расхохотался Сэмюель Джордж. — Отчего ты спрашиваешь? Вот поселишься поблизости, народ станет возить тебе шкуры отовсюду.

Расплачиваясь за покупку, Сэмюель не торопился отсчитывать деньги. Когда последняя бумажка перешла в руки Амоса, сапожник вздохнул:

— Хорошо, что ты не дерешь за кожу втридорога, а то мне не дотянуть до того дня, когда мои заказчики со мной расплатятся.

Амос сложил и убрал подальше четыре банкноты и, держа в руках остальные, спросил:

— Хочешь получить часть кожи в кредит?

Сапожник кивнул, словно голодный, которому предложили поесть:

— Хорошо бы взять в долг хоть часть того, что я тебе заплатил. Бери какой хочешь залог.

Амос обвел глазами мастерскую, оглядел готовые сапоги и ботинки. Посмотрел на хозяина, похоже, тот малость потолстел в последние годы. Может, у него осталась одежда, которая ему мала — а ему, Амосу, будет в самый раз.

— Как насчет воскресной шляпы? — неуверенно спросил Амос. — Мог бы ты с ней расстаться?

— Неплохое предложение, с ней я готов распрощаться, — рассмеялся сапожник и шагнул в глубь мастерской. Там на полке лежала меховая шапка, которая, похоже, давно не видела солнечного света воскресного дня. Он вытащил откуда-то черный сюртук тонкого сукна и жилет под пару, в темно-синюю полоску.

— Бери все. На меня больше не налезает. Бери в залог.

— А может, продашь?

— Как тебе угодно, — Сэмюель был счастлив получить обратно шесть банкнот, а то в кармане позвякивают лишь несколько пенсов. Да в мастерской теперь будет посвободнее.

Полчаса спустя Амос трусил на Циклопе вниз с горки, новая одежда аккуратно свернута и приторочена к седлу, только меховая шапка красуется на голове. Сэмюель улыбнулся, провожая его взглядом.

— На что ему понадобилась вся эта одежда? Вырядился, и доволен словно ребенок. Все они такие, эти черные, сущие дети, да и только. Хорошо еще, что белые знают, как с ними управляться.

Возвращаясь назад той же дорогой, Амос снова остановился на холме, где раскинулся городок Джаффри. Обернулся поглядеть на гору, заговорил с ней, словно со старым другом.

— Я вернусь. Ты только подожди, скоро мы с тобой, древней горой, будем каждый день разговаривать, — тут он поднял глаза выше, к небу. — Благодарю Тебя, Господи, за Твой знак, полученный в Кине, благодарю Тебя за такую красивую одежду. Виолет она понравится. Уверен, она будет мной гордиться, я уж сберегу обновки до дня свадьбы, до дня ее свободы, да поможет мне в том Господь.

К ноябрю Амос собрал достаточно денег, чтобы совершить покупку, и девятого числа отправился в дом Джеймса Болдуина, где жила в служанках Виолет. Селиндии, хоть и была невелика годами, тоже приходилось трудиться по мере сил. Спустя час они уже вышли из дома, девочка шагала рядом со взрослыми. На следующий день пара отправилась в церковь, чтобы обвенчаться. На Виолет было простое домотканое платье, а на Амосе черный, тонкого сукна сюртук и нарядный жилет, купленный в Кине. Церковная запись гласила:

Обеты были принесены, кольца надеты, и они покинули церковь, чтобы начать новую жизнь.

Виолет только вдохнула воздух свободы, а Селиндия уже мчалась вприпрыжку, пытаясь догнать маленькую птичку. Теперь весь мир принадлежал им. Виолет больше не надо было повиноваться каждому слову и мановению руки белого человека, который захотел бы ее купить. Она улыбнулась Амосу. Он подарил ей любовь и свободу. У нее не хватало слов благодарности, но в глубине сердца она молила Бога о том, чтобы стать истинной помощницей мужа на все годы, которые у них остались.

— Девочка вернулась к ним, птичка улетела в поле, скрылась в траве, потом показалась снова и села на ветку какого-то кустика неподалеку.

— Почему бы тебе не полететь за этой пташкой, детка? — спросила Виолет.

— Птичка улетела в поле, а нам туда нельзя.

— Ты свободна идти, куда хочешь, Селиндия, — тихо проговорил Амос. — Помнишь, что я тебе вчера сказал? Ты теперь свободна, как эта птичка.

На полных губах Селиндии показалась было улыбка, но тут глаза девочки наполнились слезами. Амос наклонился к ребенку, и она обвила его шею маленькими ручонками.

— Что это на нее нашло? — смущенно проговорила мать. — Она закапает твой новый жилет.

— Ничего, пускай, Виолет, — Амос ласково погладил девочку по плечу. — Свобода — удивительная вещь, даже ребенку нелегко к ней привыкнуть.

6. Прибытие в Джаффри

Еще год понадобился на то, чтобы выполнить уже полученные заказы на выделку кожи. Но вот они доставлены и оплачены, а на руках у Амоса сумма, достаточная для того, чтобы переехать из Вуберна в Джаффри и начать там новое дело. Немалые деньги требовались, чтобы прожить по крайней мере полгода, ожидая выручки за новые заказы.

Выделка шкур — дело медленное, и, пока работа не закончена, никто не станет платить незнакомому кожевнику. Придется немало потрудиться и жить на медные деньги.

До нового места надо добраться ранней весной. В дубильном деле нужна кора, а она срезается сразу после того, как деревья дадут первый весенний сок. Помощь Виолет и, что еще важнее, присутствие рядом любящего существа ускоряли работу, и к марту 1781 года последние выделанные кожи были развезены заказчикам. Семья сразу же начала упаковывать все, что можно увезти: скобели [31], деревянные колотушки и огромные скалки, ножи, и даже большой рабочий стол. Чаны для вымачивания кожи увести нелегко, их пришлось продать вместе с маленьким домиком, который Амос когда-то сам построил. Они купили большую повозку, до отказа нагрузили ее домашней утварью и рабочими инструментами.

— Что нужно человеку, когда он отправляется осваивать дикие и пустынные земли? Топор да мешок бобов, — их Амос поместил прямо под сидением.

Виолет слегка вздрогнула при упоминании диких земель. Она привыкла к большому теплому дому, наполненному множеством таких же, как она, слуг и рабов, где прожила много лет. Но это осталось в прошлом. Теперь сердце звало ее быть вместе с Амосом, там, куда ведет его судьба. Она доверяла мужу, любила его, и потому, отбросив всякие сомнения, взобралась на облучок повозки рядом с ним.

Так, ранним апрельским утром, началось их путешествие в Джаффри.

Свои драгоценности — семена и луковицы цветов, лилий, ландышей, нарциссов и желтых чайных роз — Виолет, чтобы не потерялись, держала при себе. Она была наслышана о тех, кто отправлялся жить в диких пустынных землях этой огромной страны, раскинувшейся от Атлантического океана до далеких, никому неизвестных краев. Она страшно боялась путешествия, покуда Амос не прочел ей из Библии о том, что пустыня и сухая земля расцветет как нарцисс [32]. Тогда она немного успокоилась, правда, библейские слова поняла по-своему. Она не умела читать, но знала — сердце человека должно открыться Священному Писанию, помочь исполниться тому, что там написано. Значит, взять с собой немножко семян — дело хорошее, это поможет пустынным землям расцвести новой красотой.