Индийские сказки - Автор неизвестен. Страница 47

Против дворца, где жила молодая царица, росло несколько деревьев; там поселились вороны, и царица ежедневно собственными руками варила рис и кормила своих любимцев. Скоро у царевны родился сын, и назвали его Рамчандр. Это был красивый, сильный ребенок. Беззаботно рос он любимый всеми, а когда пришло время посылать его в школу, мать сама стала отводить его туда и каждый вечер сама заходила за ним. Случилось, что раз, когда Рамчандру было около четырнадцати лет, она не пришла за ним в школу. Он немного подождал ее, затем пошел один. Подходя к дворцу, он увидел, что царица сидит под деревом, ласкает своих воронов и горько плачет. Юноша бросился перед матерью на колени и нежно заглянул ей в лицо. «Мама, родная, ты плачешь? Скажи, что с тобой? Облегчи свое сердце! Я давно замечаю, что ты иногда такая печальная». – «Ничего, голубчик, это так», – пробовала отговариваться царица. – «Нет, мама дорогая, ты что-то скрываешь! Откройся мне. Может, я могу помочь тебе? Я все готов сделать для тебя». Драупади печально покачала головой… «Увы, дитя мое, ты еще слишком молод, чтобы помочь мне, а причину моей грусти я до сих пор скрывала от всех и не могу открыть ее тебе». Но мальчик продолжал настаивать и она, наконец, уступила его просьбам и рассказала ему, как братья ее были обращены в воронов злой колдуньей. Мальчик вскочил на ноги и живо спросил: «Не помнишь, матушка, в какую сторону пошли твои братья, когда наткнулись на колдунью?» – «Где же тут помнить, дорогой, да и как могла я знать!» – «Это правда, но может быть ты припомнишь, с которой стороны подлетели они к тебе в тот первый вечер?» – «Видишь ли, они летели к дереву как будто из той части джунглей, что лежит прямо за дворцом». – «Теперь знаю», – радостно воскликнул Рамчандр; – «я пойду туда, отыщу эту злую колдунью и выведаю у нее, как вернуть моим дядьям их прежний вид». – «О нет, дитя, нет, нет, я не пущу тебя!» – умоляла царица, – «видишь ли, я потеряла мать и отца, я таким ужасным образом лишилась братьев: если еще ты попадешься в когти коварной колдуньи, стоит ли мне жить после этого?» – «Матушка родная, не бойся за меня! Я буду очень осторожен и лишнего не стану болтать».

Мальчик пошел к отцу и стал просить раджу пустить его попутешествовать, свет повидать. Раджа, ничего не подозревая, не стал удерживать сына, а только спросил, кого желает он взять с собой. Царевич просил лишь коня и какого-нибудь конюха.

На следующий день рано утром Рамчандр выехал из дворца и поехал прямо в джунгли. На опушке он отослал коня с конюхом обратно домой, а сам продолжил путь пешком. Так дошел он до небольшой лачуги, где спала отвратительная на вид старуха. Длинные всклокоченные волосы как черная тина окутывали ее с ног до головы, вместо пальцев на руках ее торчали длинные когти; она спала и громко храпела. Царевич тотчас догадался, что это именно то логовище колдуньи, которое он искал; он осторожно подкрался к старухе и начал тихонько почесывать ей голову. Ракшаска скоро проснулась и довольно милостиво взглянула на мальчика. «Ах ты мой красавчик, не беги, не бойся: я ведь самая обыкновенная старуха и зла тебе не сделаю. Останься со мной, поступай ко мне в услужение». Она говорила так не потому, что в ней зашевелилось какое-нибудь доброе чувство к мальчику, а просто потому, что надеялась извлечь из него пользу.

Рамчандр остался жить у колдуньи и старался всячески заслужить ее доверие, а сам между тем зорко присматривался ко всем ее действиям.

Раз он спросил ее: «Матушка, зачем тебе столько кружек с водой около дома». Старуха засмеялась: «Это не простая вода, красавчик, это волшебное зелье. Вот захочу вернуть прежний вид кому-нибудь из заколдованных мной, прысну этой водой и дело готово!» – «Это ловко! А зачем, скажи, матушка, ты такая бодрая, а все с клюкой ходишь?» – «А, а-а! Вся сила в ней, в этой клюке! Только задумай, махни клюкой, – вырастет перед тобой гора, лес, река, ну все, что вздумаешь».

Другой раз Рамчандр подсел к ней и спросил: «Матушка, у тебя такая путаница в волосах: дай я немного расчешу их». – «Что ты, что ты, сынок! И не думай трогать моих волос: беды наживешь! Упадет волос на землю – даже джунгли запылают». – «Вот оно что!» – удивился царевич. Теперь он знал уже все, что ему надо было знать, и стал подумывать о побеге.

Он выбрал день, когда было очень жарко, и старая колдунья сидела совсем сонная. Рамчандр стал тихонько почесывать ей голову, что всегда быстро ее усыпляло. При этом он незаметно вырвал два или три волоска и спрятал их у себя. Когда старуха заснула крепко, мальчик встал, забрал в одну руку клюку, в другую кружку с волшебной водой и вышел из хижины. Не успел он отойти, как колдунья проснулась и заметила пропажу. Она погналась за беглецом. Летела она с быстротой ветра и уже нагоняла мальчика… Тот во время оглянулся, махнул клюкой и между ним и колдуньей бешено закрутился могучий поток! Увы! Быстро как мысль колдунья переплыла его. Снова махнул мальчик клюкой: высокая гора на минуту скрыла от него погоню, но еще минута и колдунья снова мчалась за ним по пятам, ближе… ближе. Много раз оборачивался он, много раз взмахивал клюкой, но все это были лишь минутные отсрочки и он почти столько же терял от остановок, сколько выигрывал от замедления бешеного бега колдуньи. Наконец, выбившись из сил, он схватил вырванные им у старухи волосы и метнул их в ее сторону. Мгновенно все джунгли с холмистой стороны, откуда неслась колдунья, была объяты пламенем. Огонь подымался все выше и выше… колдуньи нигде уже не было видно. Мальчик спокойно продолжал путь со своей драгоценной ношей и благополучно дошел до дворца. Мать бросилась к нему навстречу, не помня себя от радости, что видит сына здравым и невредимым, а он повел ее в сад и прыснул волшебной водой на воронов. Каково же было их счастье, когда перед ними вместо безобразных птиц появилось сто молодых красавцев!

По всей стране поднялись празднества в честь братьев царицы, и раджа разослал гонцов по всем соседним государствам сзывать на пир всех царей с их царицами.

Прибыл, между прочим, и отец Драупади, а с ним двенадцать коварных цариц.

Когда все были в сборе, Драупади встала и сказала, обращаясь к отцу: «Благородный раджа; мы рады, что ты почтил нас своим присутствием, но отчего не все благородные супруги твои с тобой? Мы смотрим, но нигде не видим царицы Гузры. Отчего нет ее с тобой?»

Раджа был поражен: он не мог понять, откуда знает прекрасная Драупади о существовании Гузры, и отвечал: «Не произноси имени этой коварной женщины, благородная Драупади! Она вполне заслужила проводить дни свои в заточении».

Тут встала Драупади и супруг ее, и сто братьев.

«Мы требуем, о благородный раджа, чтобы ты тотчас же послал за ней и чтобы привели сюда эту невинно оскорбленную женщину. В противном случае супруги твои немедленно будут посажены нами в тюрьму».

Раджа совсем не мог понять такого странного действия и решил, что просто ищут предлога затеять с ним ссору. Но так как, ему, в сущности, было безразлично, будет ли тут Гузра или нет, он согласился послать за ней. Лишь только показалась она вдали, Драупади, супруг ее, сто братьев и юный Рамчандр вышли к ней навстречу и торжественно повели во дворец. Тут, стоя вокруг нее, они обратились к радже, супругу Гузры, и рассказали ему, как злые царицы оклеветали молодую царицу, как хотели извести их, ее детей, как они чудом спаслись от преследований и остались в живых, а теперь счастливы, что нашли своих родителей и готовы до конца жизни любить и уважать их и служить опорой их старости.

Растроганный раджа обнял так жестоко пострадавшую жену и счастливо вернулся домой, сопровождаемый своими ста сыновьями. Молодой Рамчандр продолжал спокойно жить с родителями, а после их смерти вступил на престол и долго царствовал, окруженный всеобщей любовью и уважением.

Двенадцать злых цариц были тогда же казнены по приказанию разгневанного раджи и таким образом истина, наконец, восторжествовала над всеми кознями злодеев.

Отшельник и мышка

На берегах священного Ганга жил один благочестивый отшельник. Он проводил дни и ночи в размышлениях о Боге и в исполнении религиозных обрядов. От восхода до захода солнца он сидел на берегу реки, погруженный в созерцание, а к ночи удалялся в убогую хижину из пальмовых листьев, сплетенную собственными руками.