Индийские сказки - Автор неизвестен. Страница 48

Так жил он многие годы вдали от всего мира, не видя человеческого лица. Единственным живым существом около него была полевая мышка, питавшаяся крохами его скудной пищи. Трусливый от природы зверек давно убедился, что ему нечего бояться спокойного, молчаливого старца. Мышка так расхрабрилась, что сама подходила к отшельнику, ласкалась к нему и заигрывала с ним. Отшельник скоро привык к малютке, и, частью, чтобы доставить ей удовольствие, частью чтобы самому позабавиться, одарил ее даром слова. И вот однажды мышка, почтительно скрестив на груди передние лапки, сказала своему благодетелю: «Святой отец! Ты был бесконечно добр ко мне. Не прогневайся, если я осмелюсь обратиться к тебе с великой просьбой!». «В чем дело?» – спросил ласково старец. – «Говори, говори смелее, крошка! Что тебе надо?»

«Видишь ли, благодетель, когда ты с зарей уходишь на берег, сюда пробирается кошка и весь день караулит меня. И право, она давно бы меня съела, если б не боялась твоего гнева. А все же кончится тем, что она уничтожит меня. Ну вот, я и надумала попросить тебя: обрати меня в кошку, святой отец, мне нечего будет тогда бояться своего врага». «Будь по-твоему», – решил отшельник и тотчас же вместо мышки оказалась красивая, сильная кошка.

Несколько ночей спустя, отшельник ласково спросил своего баловня: «Ну что же теперь, кисонька, довольна ты своей судьбой?» – «Не то, что б очень», – отвечала задумчиво кошка. «Что так? Уж теперь, кажется, ни одна кошка в мире тебя не обидит». – «Это-то, конечно. Я настолько сильна, что теперь кошки мне не страшны. Да я кошек и не боюсь; есть похуже враги. Вот хотя бы собаки. Когда тебя тут нет, они сбегаются целыми стаями и такой лай поднимают! Ежеминутно за жизнь свою дрожишь. Вот если б мне самой собакой быть – спокойней было бы».

«Ну что же! будь собакой», – согласился отшельник, и кошка тотчас же обратилась в собаку.

Прошло несколько дней, но мышка не чувствовала себя счастливой в новом образе и однажды ночью снова обратилась к своему господину: «Святой отец! Не думай, что я неблагодарна: ничтожной мышке ты дал дар слова, слабенькое созданьице обратил в кошку, а из кошки снова в собаку… не найду слов выразить свою признательность. Но, видишь ли, в чем дело: есть кое-какие неудобства. Мне теперь частенько голодать приходится. На мышку хватало остатков твоего обеда, даже и кошкой я не терпела недостатка, ну а такой крупной собаке, где же напитаться крохами? То ли дело вон те обезьянки! Прыгают себе беззаботно с дерева на дерево, лакомятся сочными плодами! Если б я не боялась прогневить тебя, святой отец, право попросила бы обратить меня в обезьяну». – «Ну что же! Будь обезьяной», – добродушно согласился отшельник, и тотчас же вместо собаки оказалась прелестная обезьянка.

Она была вне себя от радости. По целым дням скакала и прыгала она с дерева на дерево, лакомилась плодами и всячески забавлялась. Но недолго длилось это веселье. Скоро настало лето с его засухой. Реже стали плоды, исчезла роса на цветах. Маленькой обезьянке тяжело было спускаться к реке или ручью, чтоб напиться, и она завидовала диким кабанам, которые с таким наслаждением весь день плескались в воде. «О как счастливы эти кабаны», – думалось ей. – «Им так прохладно в воде».

И вот вечером она снова принялась перечислять отшельнику все невзгоды обезьяньей жизни и преимущества жизни кабанов.

Отшельник терпеливо выслушал жалобы своей любимицы и исполнил ее просьбу. Шаловливая обезьянка обратилась в дикого, рослого кабана.

Целых два дня кабан чувствовал себя безмерно счастливым, а на третий день, когда он по обыкновению плескался в воде, он увидел вдали раджу той страны на богато убранном слоне. Раджа выехал на охоту и только благодаря счастливой случайности кабан наш не попался ему на глаза. Скрылась из глаз блестящая толпа, но кабан уже не мог беспечно барахтаться в ручье. Он стал раздумывать об опасностях кабаньей жизни и завидовать статному слону, что нес царя на своей спине. Ему страстно захотелось быть слоном, и вот ночью он снова обратился к мудрецу со своей просьбой.

Отшельник, терпению и добродушию которого не было границ, согласился и тотчас же дикий кабан обратился в великолепного молодого слона.

На следующий день слон беспечно блуждал по чаще, когда снова увидел раджу, выехавшего на охоту. Слон вышел из леса и нарочно поближе подошел к охотникам, чтоб дать себя поймать. Раджа действительно залюбовался красотой животного и велел поймать его и приручить. Слона поймали без труда, отвели в царскую конюшню и скоро он сделался совсем ручным. Раз вздумалось как то молодой царице ехать купаться в светлых водах Ганга. Царь пожелал сопровождать ее и велел приготовить вновь прирученного слона. Раджа с супругой сели на него. Казалось бы, что слон мог быть вполне счастлив: заветное желание его исполнялось, он нес на спине самого раджу! Но не тут-то было. Слон считал себя слишком благородным животным, чтоб женщина, будь то сама царица, осмелилась сесть на его спину. В порыве негодования он так тряхнулся, что и царица и раджа вмиг оказались на земле. Раджа тотчас же вскочил на ноги, осторожно поднял царицу, нежно спросил, не ушиблась ли она, стряхнул с нее пыль полой собственной одежды, стал целовать ее и ласкать, как маленького ребенка. Слон успел все это заметить перед тем, как ринуться в чащу. Он бежал, что было силы, и думал про себя: «Что наша жизнь! Кому живется хорошо, так это царице. Вот кого нежат и холят! Царицей быть, это действительно счастье! Надо попросить святого отца сделать меня царицей».

С закатом солнца слон уже стоял перед знакомой хижиной и низко кланялся своему благодетелю. «Ну что нового? Что так скоро оставил царские конюшни?» – «Что мне сказать тебе, святой отец? Ты был так милостив ко мне, ты беспрекословно исполнял все мои желания. Еще одна просьба, – это уже будет последняя. Когда ты сделал меня слоном, объем мой, конечно, увеличился, но счастья все же не прибавилось. Право, единственное счастливое создание в мире – это царица. Сделай меня царицей!»

«Ах ты, глупенькое создание», – улыбаясь сказал отшельник. – «Ну как я сделаю тебя царицей? Где достану я тебе царство, да еще царственного супруга в придачу? Все, что могу – это обратить тебя в женщину, в девушку достаточно прекрасную, чтобы покорить сердце любого царевича, если таковой встретиться на твоем пути». Слон с радостью согласился и тотчас же царственное животное превратилось в очаровательную девушку, которую старец назвал Постомани, то есть дева маковое-семя.

Постомани стала жить в хижине отшельника и проводила дни, ухаживая за цветами. Раз, когда она сидела на пороге, поджидая старца, из чащи вышел человек в богатой одежде и подошел к ней. Она вежливо поклонилась ему и спросила, что ему надо. Он объяснил, что охотился в лесу за ланью, но безуспешно, и зашел в хижину отшельника, чтобы немного освежиться.

«Чужеземец!» – почтительно сказала девушка, – «располагай, как хозяин, нашей скромной хижиной. Я достану тебе все, что только смогу. Сожалею лишь о том, что не в силах по бедности своей достойно встретить такого высокого гостя. Ведь ты, если не ошибаюсь, раджа нашей страны».

Раджа молча улыбнулся. Постомани принесла сосуд с водой и нагнулась, чтобы собственноручно омыть ноги царственного гостя, но тот остановил ее: «Дева, не касайся моих ног: я простой воин, а ты дочь святого отшельника».

«Ты ошибаешься, о государь. Я не дочь святого старца, я даже не дочь брамина; ничто не мешает мне омыть твои ноги. К тому же ты гость мой и я обязана оказать тебе эту услугу».

«Прости мою настойчивость, прекрасная дева. Кто же ты? Кто твои родители? Верно отец твой был царем. Твоя волшебная красота, твоя благородная осанка, все доказывает, что ты прирожденная царская дочь».

Постомани потупила взор и скрылась в хижину. Через минуту она появилась вновь с подносом спелых плодов и предложила их радже. Но раджа отказался прикоснуться к плодам, пока не получит ответа на свой вопрос. Тогда Постомани робко отвечала: «Я слышала от мудрого старца, что отец мой действительно был царем. Но он как-то проиграл сражение, бежал от врагов с моей матерью и скрылся в чаще. Там тигр растерзал его; скоро умерла и мать, а я, каким-то чудом уцелела. Говорят, был улей на том дереве, под которым я лежала, и капли меда сочились и попадали в мой открытый ротик. Это поддержало во мне искорку жизни, а затем меня нашел святой отшельник и унес к себе. Вот все, что знаю я о себе, несчастная сирота».