Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Чудакова Мариэтта Омаровна. Страница 67

В 1980 году в «социалистической» Венгрии – то есть в подцензурной печати – вышла книга, которая в Советском Союзе в эти же годы появиться ни в коем случае не могла.

В Венгрии, Югославии, Польше в те годы можно было напечатать то, что никак не напечатали бы в Советском Союзе, равно как и в Болгарии и тем более – в ГДР. (Сегодня – поясню для тех, кто не знает или забыл, – страны под названием ГДР, то есть Германской демократической республики, бывшей советской зоны оккупации Германии после проигранной ею войны, – на карте мира уже не найти: после объединения двух Германий в 1990 году она влилась в ФРГ.)

Это была книга Яноша Корнай «Дефицит».

Почти одновременно вышел ее английский перевод. А отсюда уже рукой подать до перевода на русский каким-либо доброхотом и появления этого перевода – не в печати, разумеется, а в советском Самиздате. Венгерский язык мало кто знает, кроме специалистов. А перевести бесплатно нужную книгу с английского и затем на свой страх и риск распространять ее в машинописных списках – на это у нас в 60—80-е годы, к чести нашей интеллигенции, всегда было немало охотников.

…И в 1981 году Егор Гайдар книги Корнай уже, несомненно, знал.

Я. Корнай вспоминает: «Я познакомился с Гайдаром в 1981 году. Меня пригласили в Москву на конференцию по ценам, а жили мы с женой в гостинице СЭВа. Гайдар пришел к нам в номер, разговор начался с нескольких вежливых фраз, а потом Егор сделал жест, показывающий, что стены и потолок комнаты “имеют уши”, и предложил пойти прогуляться – он-де покажет нам Москву. Выйдя на улицу, мы немедленно стали спорить по поводу политической ситуации в Советском Союзе, Венгрии и других стран Восточной Европы. И я понял: передо мной действительно выдающийся молодой человек».

Корнай рассказывает, как его пригласили в Будапеште в Университет экономики прочесть цикл публичных лекций о «Дефиците» перед широкой аудиторией. Это были и студенты, и самые разные слушатели со стороны. На первой же лекции Корнай объяснил особенности принудительного выбора (помните, у Маяковского: «Берите пока што ногу лошажью!») и привычного людского унижения перед тем, кто распределяет дефицитные продукты. Признание аудитории было завоевано, когда он привел строчку из популярной песенки всем известного в Венгрии певца и композитора: «…Пиво-то теплое, а нам и так сойдет…».

…Если бы Корнай читал популярную лекцию в Советском Союзе, он мог бы с точно таким же успехом использовать сценку из первой главы «Мастера и Маргариты».

Там двое приятелей-литераторов появляются на Патриарших прудах «в час жаркого весеннего заката», когда, «кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо…»

Их, понятно, мучает жажда.

«Попав в тень чуть зеленеющих лип, писатели первым долгом бросились к пестро раскрашенной будочке с надписью “Пиво и воды”.

…– Дайте нарзану, – попросил Берлиоз.

– Нарзану нету, – ответила женщина в будочке и почему-то обиделась.

– Пиво есть? – сиплым голосом осведомился Бездомный.

– Пиво привезут к вечеру, – ответила женщина.

– А что есть? – спросил Берлиоз.

– Абрикосовая, только теплая, – сказала женщина.

– Ну, давайте, давайте, давайте!

Абрикосовая дала обильную желтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской» (курсив наш. —М. Ч.).

Это уже не 1918–1920 годы, как у Маяковского, – в романе изображены 30-е годы.

А дефицит по-прежнему на месте! Все выделенные нами курсивом фразы – это все те же «головной убор» и «нога лошажья» вместо того, что просит потребитель.

Самое замечательное здесь, на мой вкус, – «и почему-то обиделась».

Это – то самоощущение «советского» продавца, которое у Маяковского – еще до начала нормальной торговли, на этапе распределения продуктов! – передано словами, за которыми ощутима та же самая обида: «Приходит каждый с разной блажью…».

Дефицит может возникать в любой экономике.

Вы пришли перед праздниками покупать билет на самолет. Но билеты на все рейсы этих дней уже раскуплены.

Хотите посмотреть новый фильм – и должны выстоять длинную очередь в кассу: это тоже проявление дефицита.

Но, поясняет Корнай, «в подобных явлениях нет ничего особенно серьезного, они случайны и длятся недолго» – в «нормальном», рыночном обществе.

А об экономике дефицита надо говорить только тогда, «когда дефицит ощущается во всех (или практически во всех) секторах экономики: на производстве, в быту, в сфере товаров и услуг… Дефицит – явление не переходное, но хроническое. Предложение существенно отстает от спроса, и разрыв зачастую очень велик – другими словами, дефицит растет интенсивно».

Например, в России те, у кого память не отшибло (таких тоже немало), хорошо помнят, что в 1970-е годы «достать» (напомню еще раз, что слово «купить» – безо всякого преувеличения! – постепенно исчезало из повседневной речи) хорошую одежду, обувь, колбасу и прочее было все труднее и труднее…

В предисловии к советскому изданию (а оно смогло появиться только в 1990 году, в Перестройку, когда стало возможным напечатать множество «задержанных» книг) Корнай пишет, что явление, о котором идет речь в его книге, «хорошо известно читателю. Венграм и советским людям, китайцам и румынам, кубинцам и полякам в равной мере известно, что значит отстоять в очереди за мясом или обувью, а вместо покупки услышать грубость от продавца, им приходится годами ожидать ордера на квартиру, сталкиваться с остановками производства на предприятии из-за отсутствия материалов или комплектующих изделий».

С глубоким пониманием особенностей жизни в упомянутых странах Корнай пишет, что, «вероятно, самый большой ущерб состоит в том, что продавец получает превосходство над покупателем, ущемленными оказываются независимость и свобода индивида. Господство продавца над покупателем ставит человека в подчиненное, а нередко и в унизительное положение, идет ли речь о покупателе в магазине или работнике на предприятии».

Корнай начинает анализ с того, что происходит в сфере производства.

Он показывает, что характерные для «социалистического», «планового» производства чисто количественные показатели неизбежно ведут к так называемой накопительской тенденции. «Предприятие стремится наращивать производство, для чего необходимо все больше и больше ресурсов». Поэтому снабженец (тот, кто закупает для завода необходимое) никогда не скажет: «У меня достаточно материалов. Несмотря на то, что можно получить еще, я добровольно отказываюсь». Как же он откажется, если знает – когда позже эти материалы опять понадобятся, их может уже не быть в наличии!

Почему? Да хотя бы и потому, что все остальные снабженцы точно так же, как он, берут не столько, сколько нужно, а столько, сколько можно.

К тому же, заметим, деньги на закупку снабженец тратит не свои и не своего партнера, а государственные – счет совсем другой…

И дальше Корнай выводит нечто вроде закона – один из «порочных кругов, образуемых дефицитом»:

«…Возникает накопительская тенденция (вспомним Пончика из “Незнайки в Солнечном городе”! – М. Ч.), в свою очередь усиливающая дефицит ресурсов. Чем выше дефицит какого-либо материала, тем больше его накапливают и тем более неопределенным становится его восполнение (потому что при таком поведении снабженцев, как сказала бы какая-нибудь деревенская старушка, на всех не напасёсси. – М. Ч.), а в результате усиливается гонка за количественными показателями выпуска именно этих изделий…»

…У умного читателя этой главы уже, конечно, возникает вопрос – а как насчет показателей качества?..

Вот то-то и оно-то. С качеством у социалистических производителей всегда был большой «напряг». Многие еще помнят это по изделиям легкой промышленности: обувь, плащи, пальто, детские платьица… Почему-то все предпочитали импорт – если удавалось его достать.