Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей - Рушкис Валентин Соломонович. Страница 22

Слева, глядя на Волли с плаката, здоровенный парень уговаривал спасать утопающих. При этом он настойчиво советовал тащить их обязательно за волосы. Правее два санитара укладывали носом в землю «лицо, пораженное током». Еще правее извивались глисты. Их было так много и они так здорово были нарисованы, что Волли отвернулся…

«У людей вон глисты бывают, да еще какие разные! — с завистью подумал он. — Сейчас эта Вильма как обернется да как начнет расспрашивать, того и гляди, в лужу сядешь!»

— Садитесь, — оглянулась Вильма Роосте. Однако, увидев неказистого пациента, переменила тон: — Что тебе нужно? Заболел кто-нибудь?

— Да, — кротко ответил Волли, — Заболел.

— Отец? Мать?

— Нет. Я сам. У меня болит живот.

— Расстройство?

— Да, — страдальчески подтвердил Волли.

Обстоятельно отвечая на более детальные расспросы медсестры, он загнул столько пальцев на обеих руках, что Вильма Роосте только ахнула.

— Дело-то, кажется, нешуточное, — сказала она.

Какие уж тут шутки! Волли еще вчера, слезая с инспектора, понял, что дело нешуточное.

— И тошнит, наверно?

Волли покосился на плакат с извивающимися глистами и честно ответил:

— Очень!

— Поставь-ка градусник…

Кто их выдумал, эти градусники? Подумать только, какие-то десятые доли градуса играют такую роковую роль в жизни человека! Что-то сейчас будет?

Волли слышал, что температура может оказаться достаточно высокой, если градусник потереть чем-нибудь шерстяным. Вполне возможно — первобытные люди даже огонь добывали трением. Но, во-первых, неизвестно, сколько времени нужно тереть градусник. Во-вторых, это нечестно. В-третьих, как добыть температуру трением, если в трех шагах сидит Вильма?

— Достаточно, — сказала медсестра. — Давай градусник.

— Я могу еще подержать, — предложил Волли, которому очень не хотелось расставаться с последней надеждой.

Роосте не успела ему ответить: в комнату быстро вошел Антс Ярве, монтер местной почты, считавшийся наибольшим весельчаком и наименьшим трезвенником на всю Метсакюла.

— Здорово, Вильма! — подмигнул он медсестре. — Не хочешь ли прокатиться? Еду в райцентр. Вечером обратно.

— Вот еще! Выдумал! Не могу я закрыть медпункт среди бела дня! Видишь — как раз подозрительный случай… — И она отобрала у Волли градусник.

— Пустяки, нормальная температура, — заглянув через ее плечо, сказал Антс.

— Это ничего не значит. Бывает, — поучающе ответила Вильма, — к вечеру может подняться. Мальчика нужно изолировать, сделать лабораторные анализы. Я, пожалуй, направлю его в город.

— В город? — изумился Волли.

— Да. В инфекционную больницу.

Вот так штука! Такого оборота Волли никак не ожидал. Город — это, конечно, интересно. Хуже, что в больницу. Но зато…

— Слушай, Вильма, — сказал Антс, — это не заразно?

— Кто ж его знает, — передернула плечами Вильма. — А ты что, испугался?

— Нет, но, если нужно доставить его в больницу, мы могли бы это сделать сейчас. Машина под окном. Ты будешь его сопровождать…

Ах, вот оно что! Этому Антсу никакого дела нет до Волли. Нисколько он о нем не заботится. Если бы Волли даже помирал у него на глазах, он все равно думал бы только о том, как ему прокатиться с Вильмой в город. Эх, люди, люди!..

— Едем! — решила Вильма.

— Я только выйду на минутку, — грустно сказал Волли.

— Да, да, обязательно! — кивнула головой Вильма. — Бедный мальчик!

Через несколько минут они уже мчались на небольшой машине отделения связи. Вильма и Антс весело болтали о своих делах, предвкушая в городе массу удовольствий. Шофер, занятый своим шоферским делом, лишь изредка вставлял словечко-другое в разговор пассажиров. А Волли молча мчался навстречу своей судьбе.

Он и не подозревал, что его приключения только начинаются.

Глава девятнадцатая, в которой жертва медицины помогает стройке

Когда машина остановилась у ворот инфекционной больницы, Волли вылезал очень долго и неохотно.

Не то чтобы он струсил — с чего бы? Просто ему не хотелось в больницу. Живот не болел. Совсем не болел, хоть тресни! Правда, Волли здорово проголодался, но это уже никак не назовешь болезнью.

«Ох, и погонят нас отсюда!.. — подумал он. — Уж лучше…»

Волли решил убраться подобру-поздорову. Ему казалось, что это совсем нетрудно: за всю дорогу Вильма ни разу даже и не взглянула на него. Но теперь, едва он попытался отстать от нее и улизнуть за ворота, медсестра схватила его за рукав:

— Ты куда? Инфекцию разносить? Пошли, пошли!

Так, за рукав, она и привела его к дежурному врачу. Врач, пожав плечами, сказал:

— Ну что ж, проверить можно…

Сначала все шло здорово: Волли осматривали настоящие врачи, няньки купали в роскошной ванне и нарядили в полосатую пижаму. Причем пижамы здесь выдавали всем одинаковые, одного и того же цвета и размера: Волли встретил в коридоре верзилу, которому штаны еле-еле доходили до колен. Зато самому Волли до колен доходили рукава, а штаны так и норовили отстать на ходу.

Но чем дальше, тем хуже шли дела. Волли заточили в изолятор, с решеткой на окне и с надписью «Тише! Говорить шепотом!» — словно Волли собирался громко сам с собой разговаривать. Лампочка под потолком была заключена в белый шар и светила тускло. Даже полосатая пижама тут стала казаться арестантской. И на обед принесли какой-то противный отвар да жидкую кашку. Тюрьма, да и только!

Совершенно непонятно, как люди выносят такое по нескольку дней и даже лет! Волли не был создан для одиночного заключения. Узники перестукиваются с соседними камерами, но для этого нужно знать азбуку Морзе. Вот что надо было учить, а не ботанику!

Вообще-то из тюрьмы многие узники бегают. Только плохо, что решетка сделана из таких толстых прутьев — попробуй разогни. На всякий случай Волли пощупал свои бицепсы и убедился: нет, не разогнуть решетку. И вообще, когда это он последний раз делал физзарядку? Даже и не вспомнишь. А еще собирался проделать все упражнения, которые выполняют космонавты!

Кто знает — может быть, когда-нибудь именно на Волли упадет выбор комиссии. Вот, скажут, находка: парень смелый, смышленый и места мало занимает!

Не откладывая дела в долгий ящик, Волли попробовал сделать стойку. Правда, стойка не очень-то удалась, но Волли стал упорно добиваться совершенства.

За этим занятием его застала санитарка, принесшая ужин. Она сказала, что так делать нельзя, что больным нужно болеть, лежать, а не ходить. Тем более на руках. Потом она вышла, чтобы принести чаю. А когда вернулась, то увидела, что больной больше не стоит на руках, а дремлет, уронив голову на стол рядом с пустой тарелкой.

Утром Волли взлетел в космос. После первого толчка ракеты последовал второй, еще более сильный, от которого кровать так зашаталась, что наш герой пробудился и понял, что он еще на земле, в больнице, где идет уборка. Могучая тетка мыла пол у Волли под кроватью. Она швыряла швабру под кровать, то и дело попадая в ножку койки.

«Ого! Прямое попадание!» — с уважением подумал Волли и зажмурился.

Когда все стихло, он приоткрыл правый глаз и увидел, что в его темнице все стоит на своих местах, а уборщица удаляется, бесшумно ступая мягкими тапочками. На ходу она поправила покосившуюся надпись: «Тише!»

Так начинался день. А сколько их было! Волли так затосковал, что даже написал письмо домой: увы, оказалось, что отправить его нельзя, все из-за той же «инфекции».

Анализы, разумеется, дали отрицательный результат. Поэтому Волли не выпустили, а начали делать эти анализы наново. С горя он спал, листал прошлогодние журналы, а чаще всего сидел у окна и сквозь решетку смотрел на город. За дорогой виднелась большая афиша кинотеатра, и Волли десятки раз перечитывал ее. Эх, выпустили бы его! Уж он бы здесь насмотрелся! Приехал бы в Метсакюла, как начал бы рассказывать…