Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей - Рушкис Валентин Соломонович. Страница 25
— Плохо, — поморщился Волли (знатоки всегда морщатся). — Бесы, ангелы — к чему ты их приплел? Уж если пишешь стихи, писал бы понятней!
— Балда! — возмутился Андрес. — Это совсем не я, это Гейне написал! Я вчера читал его стихи. Еще он пишет, что любовь — это зубная боль в сердце.
— Да ну? — удивился Волли.
Зуб у него когда-то болел. Ох, и болел же! Вот и сейчас шатается, если надавить кончиком языка. Но любовь… При чем тут зубы?
Волли сказал:
— Нет, зубы тут ни при чем. Не разбираетесь вы в этом деле, ни ты, ни твой этот… Гейне. Уж я-то знаю!
— Ну конечно, где ему до тебя! — поиздевался Андрес. — Эх, Круус, какая ты балда!
— Но-но, полегче! Я турбину добывал!
— И об этом зря шумишь. Неизвестно, чем еще все кончится. И ведь тебе просто повезло — случайно напоролся в городе на кого-то важного. Вот если бы сам сделал… что-нибудь настоящее…
Это было уж слишком! Если бы все это сказал не Андрес, а кто-либо другой, Волли ка-ак размахнулся бы да ка-ак… Видали? Он, Волли, добивался, чтобы школа получила турбину! Он долговязой Юте понравился! И вдруг Андрес говорит…
Самое обидное, что с Андресом трудно спорить. Ведь и верно, если бы Волли знал, что там сидит этот важный седой человек, он, пожалуй, и в кабинет не вошел бы.
Все-таки трудно дружить с этим Андресом. Всегда обижает…
Глава двадцать первая, в которой доски уплывают, но озеро рождается
День был особенный, необычный. Очень это интересно — ставить перемычку, чтобы вода в реке остановилась!
Юри и Калью с помощью других ребят принесли два протесанных бревна и уложили их рядышком над оставленной в плотине дырой, где пока пробегала Метсайыги. И теперь школьники забивали в щель между этими бревнами короткие доски. Вплотную одна к другой, сразу с двух берегов. Тиховодье перед досками заваливали глиной.
С двух берегов навстречу друг другу протягивались узенькие вязкие тропинки. Потом они встретились посреди реки, и тогда Метсайыги остановилась.
— Гляди-ка, уже засыпали! — удивился Калью. Он уселся на берегу на первую попавшуюся доску и объявил: — Перекур!
Он даже похлопал себя по карманам, как всегда делал отец, разыскивая спички и сигареты. Спички в кармане тихонько затарахтели. А вот курить было нечего. Калью вздохнул. Правда, коли честно сказать, табачный дым штука мерзкая — и горько и глотку дерет. Но зато какой почет! Сидишь дымишь, и все пацаны понимают, что ты уже человек самостоятельный…
Вода поднималась и поднималась, и долго рассиживать не пришлось. Строители снова взялись за лопаты и носилки.
Волли осмотрелся. Теперь перед перемычкой разлилось уже целое озерко. Зато ниже, где только что бежала речка, виднелось пустое русло. Только в ямах, возле камней, остались лужи.
Может быть, там, под камнями, и рыба осталась? Вот бы сейчас вытащить налима килограмма на два! Волли крикнул бы ребятам: «Эй вы, чудаки! Смотрите, кто здесь водится!» Все так бы и ахнули…
Только над домашними уроками Волли всегда долго раздумывал, прежде чем начать что-то делать. Во всех остальных случаях он сразу приступал к делу, часто вообще не успев подумать. Так и сейчас: он и сам не заметил, как оказался внизу, в реке. Уже засунув руку под камень, поежился: бр-р, до чего холодно!..
Волли уже перешел к следующему камню, как вдруг почувствовал, что его ботинок разом наполнился водой. Прибывает? Наш герой подрыгал мокрой ногой, оглянулся и…
— Вода! Вода! — заорал Волли.
За шумом реки его никто не услышал. Но ребята сами почувствовали, как дрогнула их перемычка, и бросились врассыпную.
Волли увидел, как из-под их досок, из-под земли, вырвались мутные, коричневые струи. Потом, раздвигая бревна, между которыми они были зажаты, сами доски, одна за другой, начали вывертываться, срываться со своих мест. И разом, унося всю их перемычку, вода хлынула бурным потоком.
Ой, эта волна надвигается на самого Волли! Прямо стеной идет! Скорее отсюда, скорей!
Волли в три прыжка выскочил на берег.
Вскарабкался на камень.
Огляделся.
Бурлили водовороты. Доски, где торчком, где наискось, высовывались из воронок и уплывали вниз по реке, где высокая волна накатывалась на отмели и камни.
Ничем, ничем нельзя было помочь горю. Метсайыги перехитрила своих покорителей.
Подойдя к берегу, директор вздохнул.
К нему подскочил Андрес:
— Товарищ директор, мы побежим! Напрямки, к мосту. Догоним доски, поймаем их!
— Бегите.
Андрес помчался. За ним — Айме и еще трое шестиклассников. Конечно же, и Волли, даже не узнав, куда они бегут, пустился их догонять.
Андрес вел их прямо к своему дому — там нужно было взять багор, лежавший возле сарая. Неподалеку был и мост. Река петляла по долине, и строители рассчитывали, пробежав напрямки, обогнать доски, как бы быстро они ни плыли.
Около сарая стояла мама Андреса, а рядом с ней — Аугуст Мёльдер. Они стояли близко-близко друг к другу и совсем тихо говорили о чем-то.
Мама испуганно обернулась на скрип калитки:
— Что случилось?
— Перемычка… Доски унесло… Багор…
Все это Андрес проговорил запинаясь, запыхавшись от быстрого бега. Он говорил, разыскивая багор. Найдя, метнулся к калитке — времени на разговоры не было.
— Хельги, я схожу с ними, — проводив его глазами, сказал тракторист. — Может, им понадобится помощь.
— Пойдем, и я с тобой, — кивнула головой Хельги.
Аугуст не раз говорил, что с детьми он дела иметь не любит холостяк… Поэтому Хельги немного удивлялась, зная, как часто он бывает на школьной стройке. Но это ей нравилось.
Они присоединились к ребятам на мосту.
Ждать пришлось долго. Андрес уже хотел бежать вверх по реке, навстречу доскам, когда первая из них появилась вдали.
Вылавливать доски около моста было совсем легко. Но приплывало их удивительно мало.
— Застряли где-нибудь, что ли? — взглянул на ребят Мёльдер. — Придется пройти вверх по реке.
Они отправились вдоль берега, всматриваясь в каждый омуток, в каждую извилинку. Нашли две доски, засевшие меж камней. Достали. Третью увидели у другого берега, под обрывом, на котором стоял медпункт. Здесь Метсайыги была пошире, доску еле-еле зацепили багром.
Напротив дома Вийу Ныгес река разливалась большим омутом. Берег здесь зарос камышами, и все прошли мимо. Только Волли сунулся в камыши, пошнырял по тропинкам, залитым водой, и вернулся к друзьям с сообщением:
— На воде ничего нет. А вот на том берегу что-то белеется… Похоже на доску.
— У Крууса доски как лягушки скачут, засмеялась Айме, — из реки да на берег!
И все пошли дальше, так ничего больше и не находя.
Вийу Ныгес, не успевшая спрятать последнюю доску, погрозила им вслед кулаком. «Ишь глазастый, бес рыжий!» — прошептала она, с трудом разгибая спину и обеими ладонями отирая мокрое от пота лицо. Славно поработала старая Вийу!
С горы, из окна своего дома, она заметила, как рухнула перемычка, как поплыли широкие белые, новые доски. Ага, достроились! Так им и надо! Пойти, что ли, посмотреть?
Она взяла багор, чуть припадая на левую ногу, быстро спустилась с обрыва по старой лестнице, сделанной еще покойным мужем, при немцах.
Доски приближались. Они медленно плыли большим омутом, а потом, выйдя из-за поворота, снова набирали скорость и устремлялись к камням. Вот где к ним можно подобраться… Не оступиться бы… Так, на камень, на другой… Багром, теперь багром… Эх, досада, промахнулась! Уплывает доска, широкая, белая, новая!
Вот вторая подходит… Стой, не уйдешь!.. К берегу ее, к берегу… Вот так, с божьей помощью… Пол можно будет починить, а то погнили половицы, отжили свое… Плывите сюда, дощечки, плывите, новенькие, не забыл бог рабы своей, Вийу!