Тайна ядовитой мухи - Буало-Нарсежак Пьер Том. Страница 4

Торговец наконец повернулся к нему лицом, и Франсуа тут же спросил его об этом. Массерона вопрос немножко обидел. Он так старается хоть чему — то научить этого юнца, а тот, оказывается, думает совсем о другом!

— Да, конечно, — сказал он наконец с упреком. — Но от Густу ведь толку не добьешься. Бормочет что — то себе под нос, вот и все. И вообще к нему подходить противно. Как подумаешь, что у него под рубашкой живут ручные ужи…

— Ужасно! — с отвращением воскликнул Франсуа. — И что, они его не кусают?

— Нет, ужи не злы и не ядовиты. Но я лично их тоже терпеть не могу и стараюсь держаться подальше. Надо признать, что Густу умеет как — то располагать к себе этих тварей. Даже гадюк! Знаете, они легко дают ему себя поймать. Он говорит им что — то на своем языке, протягивает руку, а потом — хоп! — за шею и в мешок! Мэрия платит ему по десять франков за штуку.

— И много он их вылавливает?

— Сейчас — много. Ему стоит только наклониться! Самых больших он хватает такими деревянными щипцами. Я однажды видел, как он это делает; это просто невероятно! Возвращаясь к форели, должен вам сказать, что у Густу и к рыбной ловле особый талант. У него есть старая удочка и не менее старая катушка; он надевает очки и кладет муху на двадцатиметровое расстояние, точно попадая при этом в круг размером не более ладони. Я здесь всю жизнь рыбачу, но ловится только мелкая форель, которую часто приходится выбрасывать. А он умудряется вытаскивать у меня под носом рыбин весом по килограмму и больше!

— Вы им восхищаетесь?

— О нет! Он даже внушает мне страх. Но мне его жаль. Моя жена говорит, что Густу прошел через ад… Ну что же, начнем, малыш? Крепко держите удочку в правой руке, леску берите в левую… Ну, бросайте! Вот так… теперь отдохните. Поверьте, это прекрасный спорт. Я нахожу, что у вас есть способности. Идите — ка сюда…

Они пошли вдоль берега, слушая слабое журчание обмелевшей реки. Вдруг Массерон остановился.

— Видели? Вон за тем камнем только что проплыла гадюка. А там еще одна…

— А что это там, у воды шевелится? — спросил Франсуа дрогнувшим голосом.

— Может, водяная крыса. Точно, вон она, перебегает из одной норы в другую. Берег тут весь изрыт их норками, как швейцарский сыр.

Франсуа ничего не ответил, но стал тщательнее смотреть себе под ноги. Рыбалка, о которой он столько мечтал, оказалась не таким уж замечательным занятием. А возможно даже опасным.

Массерон шел уверенно, не глядя вниз.

— Лучше производить побольше шума, — объяснил он. — Змеи чувствуют вибрацию. Обычно они прячутся, но если вы вдруг услышите рядом шуршание листвы или увидите какое — то движение, не останавливайтесь, продолжайте идти. Если остановитесь, змея решит, что вы хотите на нее напасть, и станет обороняться.

Франсуа слушал все это, а сам думал, не слишком ли затянулась эта ознакомительная прогулка?

— Конечно, — продолжал Массерон, словно не замечая настроения мальчика, — вы парижанин, вы привыкли к асфальту, и здесь вам многое не понравится. Но это дело привычки. Конечно, прелести деревенской жизни трудно оценить при такой жаре и обилии ползучих гадов. Зато когда вы увидите озеро Трюйер!.. Езды до него — всего минут десять на машине. Там один из лучших видов в Оверни…

Франсуа ничего не ответил: разговаривать ему не хотелось. Он внимательно смотрел под ноги. Не то чтобы он боялся, нет! Он чувствовал скорее утомительное напряжение всех мышц — так бывает, когда приходится идти в темноте, на ощупь. Франсуа дал себе слово сразу по возвращении купить резиновые сапоги. Плевать ему на Трюйер! Поскорее бы оказаться в своей комнате в гостинице и заняться книгами, которые купил ему отец. Это были два прекрасных альбома с иллюстрациями, посвященные рыбной ловле. Чем бродить по тропинкам, кишащим гадюками, лучше спокойно изучать методы рыбной ловли вдали от неприятных неожиданностей.

Наконец они добрались до машины.

— Чего молчите? — спросил Массерон. — Устали?

— Нет… Жарко…

Грузовик покатил, подпрыгивая на ухабах.

— Вы не поверите, — продолжал Массерон, — но самая крупная форель водится именно в Аланьоне, потому что здесь в воду падает много сочных насекомых: саранча, шмели… Если их использовать как наживку, будьте уверены, без улова не останетесь.

— Что, прямо живых?

— Что живых?

— Ну, живых шмелей… насаживать на крючок? И саранчу?

— Конечно! Это рыбалка, тут особо не деликатничают.

«Вот не повезло, — подумал Франсуа. — Я имел в виду искусственных мух, а оказывается, придется потрошить всякую гадость».

— Пристегнитесь! — крикнул вдруг Массерон.

Он резко вывернул руль, и грузовичок затрясся, запрыгал на рытвинах.

— Готова! — воскликнул Массерон. — Уверен, вы ее даже не заметили!

— Кого?

— Да гадюку, черт бы ее взял! Прямо на самой середине дороги. Здорово мы ее!..

Он заглушил мотор и спрыгнул на землю.

— Идите — ка сюда! Я не промахнулся! Теперь она не достанется Густу.

Франсуа выглянул из машины, ничего не увидел, но, чтобы не спорить, согласился.

— Да, да, я ее вижу.

— Да нет же, вы слишком далеко! Не бойтесь, она мертвая и вас не укусит.

«Ладно, пойду посмотрю, чтобы не расстраивать беднягу». Франсуа вышел из грузовика и осторожно сделал несколько шагов вперед. Змея еще билась в конвульсиях, но на нее уже набросились муравьи.

— Это аспид, — сообщил Массерон. — Впрочем, кажется… В общем, какая — то разновидность гадюки.

Он приподнял кончиком пальца голову змеи.

— Смотрите, какая у нее характерная форма головы. И цвет — коричневый с пятнами. Ела она совсем недавно: видите, живот раздут. Поэтому она и не успела убежать.

Франсуа, побледнев, прислонился к капоту машины. Но Массерон, занятый разглядыванием змеи, этого не заметил. И вполне добродушно продолжал:

— Если ее вскрыть, то в желудке мы увидим целенькую лесную мышь. Должен вам сказать, что змеи не жуют свою жертву, они ее просто глотают целиком и переваривают… Эй, что это вы отвернулись?

— Ничего, — пробормотал Франсуа.

— Может, лучше вернуться домой? — предложил Массерон.

— Да, давайте вернемся. Жаль, что я вам день испортил…

— Ничего страшного. Мы вернемся сюда завтра утром. А сейчас…

Он с силой ударил каблуком по голове змеи.

— Вот как надо с ними поступать. Если вам попадется змея, давите ее не колеблясь. Это лучший способ побороть в себе страх.

Франсуа понемногу приходил в себя. Расставаясь с Массероном, он уже готов был смеяться над своей слабостью. Мальчик обещал торговцу незамедлительно закупить все, что нужно для ловли форели. Но как он был счастлив наконец добраться до своей кровати и вытянуться на ней, закрыв глаза и ни о чем не думая!

Он очень устал.

3

Франсуа буквально разрывался на части. С одной стороны, ему очень хотелось приобрести красивую удочку из бамбука для рыбной ловли на муху (как у знаменитого чемпиона по рыбной ловле Дюборжеля); с другой, ему не терпелось заняться расследованием таинственного преступления на берегу Аланьона. Но было слишком жарко, чтобы принимать важные решения. Конечно, рыбалка — это здорово; но как подумаешь об этих кишащих гадюками зарослях… Кроме того, от чтения специальной литературы получаешь не меньше удовольствия, чем от сидения с удочкой на берегу.

Что же касается расследования, особенно при наличии таких скудных данных, то воображение быстро уводило Франсуа в сторону столь нелепых предположений, что лучше было сразу подумать о чем — нибудь другом. Например, поподробнее узнать о каждом из обитателей этого странного городка, живущего в осаде лесных мышей.

Утром, когда Франсуа проснулся, жители города так и стояли у него перед глазами. Вот Густу… Этот тип выглядит как настоящий бродяга. Несмотря на жару, на нем что — то вроде редингота, завязанного спереди веревочкой, и «суперавангардные» штаны, у которых одна штанина зеленая, другая — синяя с желтыми заплатами. На голове — кепка с длинным козырьком, как у шоферов — дальнобойщиков. На ногах башмаки без шнурков. Через плечо перекинуты два мешка, один из которых для пустых бутылок, а другой… Лучше не думать, для чего нужен другой мешок. Прохожие кричат ему: «Привет, Густу!» Зачем они это делают? По доброте душевной или чтобы обезопасить себя от дурного глаза? Наверное, по обеим причинам сразу. Ведь Густу, переживший расстрел, стал тут кем — то вроде деревенского колдуна… Есть и еще кое — что — ведь этот человек даже после разгрома фашистами отряда маки продолжал бороться против оккупантов. Он был рядом с Мейнилом, который со своим автоматом противостоял немецким огнеметам. Густу было тогда двадцать лет. Ничего удивительного, что разум его остановился, как останавливаются часы, в момент расстрела и не желает признавать реальности. Густу люди стараются избегать, но уважают.