Два товарища - Эгарт Марк Моисеевич. Страница 20

Косте и Славе надоело смотреть на солдат, а самим сидеть скорчившись. Но это была их первая настоящая разведка, им предстояла первая боевая операция после двух неудач, и они продолжали терпеливо сидеть на своем наблюдательном пункте в кустарнике. Покинули они его только тогда, когда совсем стемнело.

Теперь нужно было спуститься к берегу и вплавь подкрасться к лодке.

Перед тем как войти в воду, мальчики еще раз посмотрели в сторону палатки, прислушались. Тихо. Даже скрипа гальки под ногами часового не слышно. Неужто все дрыхнут?

Славе захотелось подползти поближе, проверить. (Его не оставляла мысль о ноже.) Костя возражал. Они поспорили шепотом, и Костя уступил. Они поползли к палатке. Впереди, на воде, которая была чуть светлее берега, показались темные точки — сваи сгоревшей пристани. Часового не видно, зато слышен густой заливистый храп шагах в десяти, слева. Значит, там палатка.

Костя тихонько толкнул Славу. Но тот продолжал ползти. Ругаясь про себя, Костя пополз за ним. Вот и палатка. Солдаты храпят так, что в ушах звенит. Сильно пахнет вином. Косте вдруг сделалось смешно.

Охваченный новым, острым чувством риска, азарта, он принялся шарить в темноте, наткнулся на чей-то сапог, отодвинулся от него и ощутил под рукой металлический холодок винтовочного затвора. «Вот так штука!» Еще не веря себе, Костя медленно, с осторожностью потянул винтовку. Она оказалась странно короткой и не очень тяжелой. «Может быть, это карабин? А где Слава? Нужно поскорее убираться отсюда».

Костя полз, придерживая одной рукой винтовку. Это было трудно, неудобно, ориентироваться в темноте — еще труднее, солдаты храпели, казалось, со всех сторон. Наконец Костя очутился возле полусгоревшего пристанского склада. Здесь он решил передохнуть и подождать Славу.

Славы не было. Возможно, он прополз мимо, не заметив его, или еще возится возле палатки, а возможно, уже разделся и плывет к лодке. Костя ерзал на месте, не зная, что делать. А время шло, ежеминутно кто-нибудь из солдат мог проснуться и хватиться пропажи…

Не выдержав дольше, Костя сполз к воде и принялся искать глазами в темноте лодку. Она находилась на прежнем месте, между свай; Косте почудился в той стороне легкий всплеск. «Наверное, это Слава! А если нет? Ну, будь что будет!» С тем же острым, знобящим чувством азарта, лихости, риска Костя, как был, не раздеваясь, вошел в воду.

Возле сваи, к которой была привязана лодка, вода достигла подмышек. Чтобы удержаться, Костя растопырил ноги, свободной рукой (другая держала винтовку) ухватился за мокрую осклизлую сваю, потом за корму и подтянул лодку ближе, опустил в нее винтовку. Теперь обе руки были свободны, и он мог заняться лодкой.

Прежде всего Костя проверил, на месте ли весла и руль. И руль и весла были на месте. Но, едва он начал распутывать руками и зубами мокрый неподатливый узел веревки, которой лодка была привязана к свае, опять послышался, теперь совсем близко, всплеск. Костя мгновенно присел, так что вода накрыла его с головой. Всплеск повторился. Костя вынырнул из-за кормы и чуть не столкнулся нос к носу с мокрым, прерывисто дышащим Славой.

— Славка!

— Костька!

Собственный шепот показался им очень громким, оба испуганно оглянулись и молча принялись за дело. Лодку отвязали, оттолкнули прочь от берега и поплыли следом, осторожно подталкивая ее в корму. В намокшей и набрякшей одежде Косте было трудно, но влезть в лодку он опасался, лишь изредка держался за кольцо на корме. А Слава — у него одежда была привязана на голове — плыл легко и тихонько пофыркивал.

Наконец мальчики решили, что отогнали лодку достаточно далеко, и взобрались в нее. Как они ни устали, они не позволили себе и минуты отдыха. Заботливо обернули уключины рубашками и начали осторожно грести. Каждый нечаянный всплеск весла приводил их в ужас. Как будто сейчас, когда они уже удалялись от опасности, она могла настигнуть их.

Прошло немало времени, прежде чем они решились заговорить. Оказалось, что у Славы тоже была пожива — полевая сумка и баклажка — и что он тоже наткнулся на спящего солдата и даже едва не угодил в палатку, а потом на берегу долго ждал Костю.

— Я тебя, а ты меня, — сказал Костя.

Оба тихонько засмеялись. Правда, Слава не признался, что в палатку он угодил не случайно, а нарочно, надеясь отыскать свой нож, но не нашел. Пока Костя раздевался и выкручивал мокрую одежду, Слава занялся содержимым сумки. В ней была всякая всячина: пара белья, нож с рукояткой, похожий на кинжал, дамские чулки, щипцы, карманные часы и какие-то бумаги, которые в темноте нельзя было разглядеть.

— Смотри, какие жулики! Таскают что под руку попадется!

— А ты думал что? — ответил Костя, развешивая вдоль борта свои штаны для просушки. — Воришки, вот они кто!

Теперь товарищи не боялись, что их обнаружат, гребли дружно, торопясь обогнуть мыс Хамелеон и достичь устья Казанки. Ночь была темная, грохот прибоя возле мыса заглушал плеск весел. Дозорные на вершине мыса вряд ли могли что-нибудь услышать или увидеть.

Миновали мыс, сделали поворот и начали приближаться к устью речки. Но не тут-то было! В темноте устье, изрезанное отмелями, песчаными косами, казалось то близко, то далеко, шорох прибрежных камышей слышался то совсем ясно, так, что мальчики уже собирались прыгать в воду, чтобы на руках подтянуть лодку к берегу, то неожиданно слабел, удалялся. Костя сидел теперь на руле и командовал: «Стоп!», «Задний ход!», «Полный вперед!» — и приходилось напряженно всматриваться в темноту, щупать веслами дно, чтобы не сесть на мель.

Костя и Слава выбились из сил, когда, наконец, причалили. Вытащить лодку на берег у них не хватило сил. Они привязали ее к большому камню, повалились и тут же заснули как убитые.

Глава шестая

Костя проснулся от холода. Волна хлестнула на берег и окатила его с ног до головы. Костя вскочил, отряхиваясь от воды, и разбудил товарища. Вдвоем они вытащили лодку на берег как можно дальше от воды и обложили крупными камнями, чтобы ее не смыло водой. Но это не удовлетворило Костю. Нужно замаскировать лодку: солдаты хватятся ее и наверное будут искать. Промокшие и продрогшие, мальчики начали собирать гальку, ломать ветки в кустарнике, росшем неподалеку, и маскировать лодку. Лишь к полудню они вернулись к себе в землянку.

Они развели огонь, высушили над огнем одежду, подкрепились краюшкой гостеприимного Михайлюка, запивая ее горячей водой, и под монотонный шум ветра разговаривали о том, как им быть и как жить дальше. Но сколько они ни толковали и ни думали, было ясно одно: сами они ничего не в состоянии сделать. Может быть, напрасно ушли они от Михайлюка? Слава считал, что напрасно. Но о вчерашней вылазке они не жалели. Все-таки повидали кое-что, спасли лодку и расквитались с солдатами, а главное — встретили Семенцова и знают, что он жив. Только бы вернулся к ним поскорее!

Карабин (это действительно оказался карабин, а не винтовка) Костя тщательно осмотрел, пожалел, что он без патронов, и поставил в угол землянки. Свой трофейный кинжал Слава несколько раз примерял на поясе и, налюбовавшись досыта, повесил у себя над изголовьем. Часы, увы, не шли: вероятно, в них проникла морская вода. Женские чулки, серебряные щипцы для сахара и серебряную же стопку, которую ночью не заметили, они положили на полку.

Слава переворошил бумаги в сумке и обнаружил среди них небольшую книжечку — румынско-русский словарь. Находка заинтересовала ребят. Они тут же решили заучить самые необходимые слова, как-то: «бросай оружие», «руки вверх», «сдавайся», «понимаете ли вы по-русски», «я не понимаю по-румынски» и т. д.

Учение подвигалось туго. Оба хотели спать и сильно устали после всех приключений вчерашнего дня и ночи. Они улеглись спозаранку, разрешив себе на этот раз не стоять ночной вахты.

На следующий день, едва стемнело, мальчики услышали подозрительный шорох: кто-то шел неподалеку. Костя осторожно раздвинул ветви дикого орешника, плотно закрывающие вход в землянку, но было темно, он ничего не видел. Шаги между тем приближались, уже слышались голоса. Что, если это солдаты, напавшие на их след? Костя схватил карабин, Слава — кинжал, оба стали у входа, готовые защищать себя и свой дом.