Цацики и его семья - Нильсон-Брэнстрем Мони. Страница 14

— Не отдадим до прихода полиции, — ответил Цацики.

— Какой еще полиции?

— Той, которую я вызвал, — сказал Цацики.

— Ты вызвал полицию?

— Ну конечно. Сейчас они приедут. Вы разве не слышите вой сирен?

— Проклятье! — взвыл вор.

Он заметался по комнате, как загнанный заяц. Натянув один сапог и взяв второй в руку, он выбежал из комнаты. На ходу он схватил плед, который лежал на кресле.

Сирены затихли, и входная дверь с грохотом распахнулась. Цацики и Пер Хаммар спустились. Подбежав к окну, они как раз увидели, как трое полицейских схватили вора, когда он выскочил на улицу с пледом на бедрах.

Цацики открыл окно.

— Вы что-то забыли!

Джинсы спланировали вниз и упали на тротуар.

Вор посмотрел на Цацики и покачал головой. Потом стал что-то объяснять полицейским, пока они вели его к машине.

Мокрые простыни

Когда Мамаша вернулась домой, в квартире ее встретили полицейские и два возбужденных героя.

Цацики не понял, почему Мамаша расхохоталась, услышав, что произошло. Полицейские тоже этого не поняли.

— У нее шок, — бормотали они, глядя, как Мамаша, корчась от смеха, повалилась на диван.

— Ха-ха-ха, держите меня! — хохотала она, держась за живот. — В трусах с лосями и в одном сапоге!

— Все хорошо, успокойтесь, — уговаривали ее полицейские.

Цацики и Пер Хаммар ничего не понимали. Они-то думали, что Мамаша придет в восторг от их поступка. А она вела себя так, что Цацики было за нее просто стыдно.

Наконец она успокоилась и все объяснила. Теперь Цацики стало стыдно за себя.

Вор не был вором. Он действительно пришел за гитарой, которую надо было починить. Правда, Мамаша забыла об этом их предупредить, потому что думала только о своем интервью.

— Прости, — засмеялась она и обняла Цацики. — Но вы вели себя как настоящие герои. Вы же не знали, что бедняга Петер никакой не вор. Вопрос только в том, захочет ли он теперь чинить мою гитару…

— Он стащил наш плед, — сказал Цацики, пожав плечами. — Так что немножко он все равно вор.

Мамаше пришлось пойти в полицию и опознать Петера. Цацики и Пер Хаммар до последнего надеялись, что он все-таки окажется настоящим вором в розыске. Но это было не так.

— Не понимаю только, зачем он вылил воду на пол в кухне, — удивилась Мамаша, когда они вернулись домой. — Что за ерунда! И все эти бутерброды с вареньем… Ой, смотрите, он прожег стол.

Цацики и Пер переглянулись.

— Вот это да, — пропищал Пер Хаммар и густо покраснел. Цацики, невинно насвистывая, поглядывал в окно.

Мамаша подозрительно посмотрела на них.

— Кажется, вам что-то известно.

— Не-ет, — замотав головой, ответил Пер Хаммар. — Но ведь Петер, похоже, и вправду немного чокнутый.

— Вот-вот, — поддакнул Цацики. — Нормальные люди не расхаживают в розовых трусах и не играют в Тарзана в чужом доме.

С этим Мамаша была согласна.

Цацики и Пер Хаммар заперлись в ванной и дали друг другу торжественную клятву. Они никогда не признаются в том, что это они жгли спички! Если кто-то из них все же проговорится, то он должен будет либо пройтись голым по школьному двору, либо сунуть голову в дыру дедушкиного деревенского сортира.

Вечером ни один из них не мог уснуть. Пер Хаммар думал о разбойниках и душегубах, а Цацики — о пожаре. Мамаше пришлось лежать с ними и чесать им спинки. Пер Хаммар уснул только через час. Цацики просто закрыл глаза, притворившись, что спит.

Его мучила совесть. Она засела где-то в животе и в горле. Живот у него болел, а в горле застрял комок, потому что он соврал Мамаше про черное пятно на столе и свалил все на Петера. Он бы очень хотел рассказать, как все было на самом деле, но он же принес клятву. Нарушив ее, он не только предаст своего лучшего друга, но и вынужден будет пройтись голым по школьному двору. Опускать голову в сортир он точно не собирался!

Цацики вздыхал и беспокойно ворочался. Он слышал, как Мамаша пошла к себе и легла. И было ничуть не легче оттого, что Пер Хаммар мирно посапывал рядом. Цацики чувствовал себя очень маленьким, трусливым и очень одиноким.

Пер Хаммар что-то пробормотал во сне и двинул Цацики по лицу. На самом деле больно не было, но Цацики заплакал.

А раз уж он все равно плакал, то он решил заодно поплакать из-за того, что Йоран теперь совсем редко бывает дома, потом он вдруг заскучал по папе Ловцу Каракатиц и вспомнил, каким одиноким он показался ему в день их отъезда.

Цацики плакал так сильно, что вся подушка промокла, а потом стало мокро и в ногах.

Пер Хаммар описался!

— Ой, прости, — сказал Пер Хаммар и выскочил из постели. — Мне снилось, что я в сортире. Вот засада, я ненарочно!

Цацики не мог не рассмеяться, глядя на Пера Хаммара. Пижама и постель промокли насквозь.

— Это, наверное, потому, что мы играли со спичками, — предположил Пер Хаммар и снял штаны. — Моя мама говорит, что если играть с огнем, ночью непременно описаешься.

— Надо все рассказать маме, — решил Цацики и тоже снял мокрую пижаму.

Ему пришлось долго трясти Мамашу, прежде чем она проснулась. Она удивленно смотрела на двух голых мальчиков.

— Мы хотели зажечь свечки и поэтому зажигали спички, и вот теперь Пер Хаммар описался, потому что мы играли с огнем. Так что это не вор, а мы, и потом мы залили все водой, чтобы не загорелось.

Слова сами собой сорвались у Цацики с языка, и тут же исчез и комок в горле, и прошла боль в животе. Пер Хаммар молча сидел на краешке кровати и дрожал.

— Да я догадалась, — сказала Мамаша. — Ложитесь уже, поговорим об этом завтра.

Она приподняла одеяло. Мальчики улеглись на ее большой кровати, и Мамаша тихонько запела:

Цацики крепко прижался к Мамаше и взял ее за руку. Как хорошо с мамой, — подумал он и тут же уснул.

Мортен Пьяная Крыса

К счастью, одноклассники Цацики не смотрели MTV и не знали, что Мамаша стала знаменитостью. Зато шестиклассники, судя по всему, смотрели, потому что они оборачивались и глупо хихикали, когда Мамаша провожала Цацики в школу. Кто-то попросил у нее автограф. Вот позорище. Цацики решил ходить в школу один или же купить Мамаше маску.

— Хорошо же, что им нравится наша музыка, — считала Мамаша.

Цацики был не в духе. У него всегда портилось настроение, когда он садился писать письма. Он давно уже никому не писал, а тут он получил целых два письма — от Элены и от Яниса. Два длинных-длинных письма. Получать письма было классно, но отвечать Цацики не очень любил.

Мамаша хотела, чтобы Цацики побольше упражнялся и сам писал свои письма. А она потом вкладывала в конверт перевод.

Цацики мог по четыре дня сидеть над одним письмом. Мамаша переводила его за четыре секунды. Это было несправедливо.

У Мамаши был красивый почерк, у Цацики же буквы до сих пор расползались в разные стороны. Он стирал и стирал, пока не рвалась бумага. Тогда он начинал сначала. Еще он обычно не мог придумать, что писать. Когда он садился за стол, в голове у него было совершенно пусто.

Не рассказывать же, что Мортен Вонючая Крыса стал Мортеном Пьяной Крысой. Однажды поздно вечером, когда Цацики с Мамашей играли в «лего», в дверь позвонили.

— Открой, пожалуйста, — попросила Мамаша, так как не хотела отвлекаться от своего космического корабля. Он напоминал бас-гитару с крыльями.

На пороге стоял Мортен.

— Здорово, — только и успел сказать он, после чего плашмя повалился Цацики под ноги.

— Мама! На помощь! — закричал Цацики. — Мортен умер!