Цацики идет в школу - Нильсон-Брэнстрем Мони. Страница 15

А он не мог терпеть и всегда обижал его…

— Хорошо, — сказал наконец Цацики. — Тогда мы вернем Шиповника.

В субботу рано утром Цацики сбегал в цветочный магазин на углу и купил большущую розу. Йоран замесил сдобное тесто, которое очень быстро поднялось. Потом они переоделись. Цацики нарядился веселым клоуном, а Йоран — смазливой балериной. Он стащил мамашину балетную пачку, а на голову нацепил бант. Цацики еле сдерживался от смеха. Более нелепой и небритой балерины он в жизни не видел. Потом они сварили кофе, аппетитно расставили все на подносе и с песней вошли к Мамаше.

— Многая лета, многая лета… — старательно выводили они, хотя ни о каком дне рождения и речи не шло.

Увидев их, Мамаша рассмеялась.

— Какая роза и сколько теста — неужели все это мне?

Она отщипнула кусочек теста и запихнула в рот. И вдруг разрыдалась. Мамаша плакала так, что слезы падали прямо в тесто. Она рыдала настолько заразительно, что следом за ней заплакал и Цацики, и даже Йоран немного прослезился.

— По-по-почему ты плачешь? — всхлипывал Цацики. — Ты что, не рада?

— Ра-а-ада, — ревела Мамаша.

Тут Цацики почувствовал, что страшно устал от ее выходок.

— Ты что, не знаешь — от радости не плачут? От радости смеются.

— А я плачу, — рассмеялась Мамаша сквозь слезы. — Я всегда плачу. Но я исправлюсь. Простите меня, я ужасная эгоистка.

— Мы прощаем тебе все, — невнятно промямлил Йоран.

— Нет, не все, — возразил Цацики. — Помнишь, как ты без спросу отдала моего плюшевого медвежонка? Этого я тебе не прощу.

— Но это же было три года назад!

— Все равно…

— Дурачок, — ласково сказала Мамаша. — Знаете, о чем я думала перед тем, как вы пришли? Я думала, что мне надо устроиться почтальоном. По-моему, мне бы очень пошла синяя форма…

— Ты шутишь, — сказал Цацики. Он знал, что Мамаша никак не сможет работать почтальоном, ведь почтальон должен очень рано вставать.

— Не шучу, — ответила Мамаша и, набравшись мужества, добавила: — А еще я научусь готовить тефтельки, — она улыбнулась и съела еще один кусочек теста. — И вы угощайтесь.

Цацики предпочитал булочки в готовом виде, а не сырое тесто, поэтому, отщипнув кусочек, он не съел его, а запустил им в Йорана, который сидел на краю кровати и глупо пялился на Мамашу. Тесто попало Йорану в лоб.

Мамаша засмеялась и кинула комочек в Цацики. И тут началось великое сдобное побоище!

Комочки теста летали по комнате, как шальные пули. Мамаша пыталась ловить их ртом.

— Жаль, такое добро пропадает, — сказала Мамаша и залепила тестом Йорану прямо в лицо. В отместку он повалил Мамашу на пол. Цацики испугался, что они снова начнут целоваться. Но этого не произошло.

Битву прервал долгий звонок в дверь.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Мамаша.

Цацики и Йоран заговорщицки переглянулись.

— Ну давай, открывай! — сказал Цацики, потянув Мамашу за рукав.

— Что вы еще придумали? — засмеялась Мамаша.

— Открой — увидишь, — хмыкнул он.

Мамаша поплотнее запахнула халат и вышла в прихожую. Цацики и Йоран тихонько последовали за ней.

— Шиповник! — завопила Мамаша так, что эхо разнеслось по лестнице. — Шиповник, ты вернулся!

— Да, я вернулся, — ответил Шиповник. — Нам еще есть над чем поработать.

— Спасибо! — крикнула Мамаша, промчавшись мимо Цацики и Йорана в ванную комнату. — Вы спасли мне жизнь!

Через минуту она уже вышла из душа. Глаза ее были ярко подведены черным, как сажа, карандашом. Еще через минуту она заперлась в репетиционной комнате с Шиповником. А через секунду, распахнув дверь, вылетела обратно.

— Я люблю вас! — сказала она и обняла Цацики, а потом Йорана.

— Мы знаем, — улыбаясь, сказал Цацики. Сделав ловкий пируэт, Мамаша издала свой победный клич:

— Полундра! Мамаша идет!

Цацики облегченно вздохнул. У них получилось. Мамаша стала прежней.

Томагавки и детоненавистники

Мамаша и «Мятежники» работали сутки напролет. Через несколько недель им назначили запись в студии. Но Цацики не переживал, что совсем не видит Мамашу. Его больше занимали Томагавки.

Так называлось индейское племя, которое он сам и возглавил, так как настоящий ирокез был у него одного. Пер Хаммар получил имя Храбрейшего Воина. Цацики взял у Йорана машинку и сделал ирокез и Перу Хаммару. Гребень шел ото лба к левому уху и заканчивался хвостиком на затылке.

Цацики считал, что это ужасно красиво. Пер Хаммар — тоже, но мама Пера была иного мнения. Она очень рассердилась и отвела его в парикмахерскую.

Но как только парикмахер взялся за ножницы, Пер Хаммар неистово замотал головой и заорал как резаный. Он кричал так, что два проходивших мимо полицейских зашли посмотреть, что происходит. Пер Хаммар не сдался даже тогда, когда вспотевшая от напряжения мама попыталась подкупить его сотней крон и билетом в кино. Пер Хаммар твердо стоял на своем, и в конце концов парикмахер не выдержал и выставил их за дверь.

Именно за этот подвиг Пер и получил почетное имя Храбрейшего Воина племени.

Фреддан, Виктор и Тоббе стали просто Храбрыми Воинами. Ирокезов у них не было, но Оса сделала им накладные косы, а Роббан — боевую раскраску. Луки и копья они смастерили себе сами.

Сегодня Томагавки выходили на тропу войны. Они сидели на самом высоком холме в парке Крунуберг и наблюдали за своими врагами, Любителями Петанка.

Это племя состояло из исключительно наглых бледнолицых, отпетых дето ненавистников, которые с утра до вечера играли в петанк. Игра заключалась в том, чтобы подкатить серебряные шары как можно ближе к маленькому белому шарику. Как только пришла весна, Любители Петанка захватили земли Томагавков, заняв половину футбольного поля! Дети в парке теперь не могли играть даже в лапту. Что уж говорить о футболе! Это стало просто опасно для жизни. Если футбольный мяч летел в сторону и слегка задевал один из их драгоценных шаров, Любители Петанка приходили в ярость. А если дети подходили слишком близко, они иногда даже кидались в них мелкими камнями.

Воспитатели с продленки не раз пытались объяснить Любителям Петанка, что площадка — детская, но все впустую. Поэтому Томагавки решили вернуть свою землю сами.

— Сегодня бледнолицые умрут, — провозгласил вождь Цацики, — и поле снова станет нашим!

— Уга-уга! — крикнули в ответ Томагавки, ударив себя в грудь.

Цацики с гордостью оглядел своих воинов. Они были так прекрасны, что дух захватывало. Боевая раскраска красиво блестела на солнце, а перья подрагивали на ветру.

— Вы готовы? — спросил вождь.

— Да, даже если это будет стоить мне жизни, — ответил Виктор Оленье Копыто и нервно поправил очки.

— Серебряные шары будут наши, — пообещал Фреддан Гроза Медведей.

— К вечеру мы вернем свою землю, — сказал Тоббе Огненная Стрела, натягивая тетиву.

— Мы сварим бледнолицых в котле! — пригрозила Мария Грюнваль, которая пока не придумала себе подходящего индейского имени.

— Мы снимем их скальпы! — объявила Микаэла Длинное Ухо.

Ким прыснула со смеху.

Приникнув к земле, Томагавки незаметно спустились с холма. Только перья мелькали кое-где между деревьями. Даже если бы Любители Петанка хоть что-нибудь и заметили, они бы не придали этому никакого значения. Настоящий Любитель Петанка думает только о своих шарах.

— О-о-о-о-о-о-о! — разнесся боевой клич Томагавков, и в животе Цацики приятно похолодело.

— Вперед! — крикнул он, подняв над головой свое перевязанное лентой копье.

Стрелы взмыли в воздух, и в следующую секунду Томагавки выбежали на площадку. Они носились вокруг серебряных шаров, прыгали и плясали. Бледнолицые были застигнуты врасплох. Наверное, они решили, что оказались в фильме про индейцев.

— О-о-о-о-о! — кричали краснокожие, потрясая своими луками и копьями в опасной близости от их ягодиц.