Цацики идет в школу - Нильсон-Брэнстрем Мони. Страница 16

— Теперь взяли! — скомандовал вождь. Индейцы нагнулись, схватили каждый по шару и со всех ног кинулись обратно на холм.

— Эй, вы…

— Отдайте шары!

— Чертова мелюзга!

— Немедленно верните шары! Детоненавистники пустились в погоню. Но было поздно — быстроногих Томагавков уже и след простыл.

Трубка мира и переговоры

Воспитателей на продленке звали Оса, Клас и Роббан. Это были очень хорошие взрослые. Надежные товарищи. С ними можно было говорить обо всем. Они всегда готовы были прийти на помощь. Так и на этот раз. Вместо того чтобы разозлиться, они просто рассмеялись. А потом помогли переделать комнату для настольного тенниса в индейский лагерь. Здесь должны были пройти переговоры Томагавков с бледнолицыми.

«Дз-з-зыннь! Дз-з-з-зыннь!» — кто-то настойчиво и сердито звонил в дверь.

Клас не спеша подошел и открыл.

— Чем могу помочь? — он вопросительно посмотрел на Любителей Петанка.

— Верните наши шары!

— Прошу вас, проходите, — любезно пригласил их Клас.

Томагавки и другие дети с серьезным видом сидели на полу. Цацики держал в руках трубку мира.

— Пожалуйста, садитесь в круг, — сказала Оса. В волосах у нее красовалось несколько перьев.

— Вот еще не хватало, — недовольно заворчали бледнолицые. — Отдавайте шары. Пошутили и будет.

— Вы — вести переговоры, мы — отдавать шары, — заявил Роббан. Его длинные волосы были заплетены в косички. Он сидел в кругу вместе с детьми, скрестив ноги.

— Отдавайте шары! — прорычал какой-то бледнолицый. — Знаете, сколько стоит один такой шар?

— Курить трубка мира — потом говорить. Уга! — заявил вождь.

— Уга! Уга! Уга! — хором закричали Томагавки.

У бледнолицых не оставалось выбора. Волей-неволей им пришлось сесть на пол вместе со всеми. Трубка мира пошла по кругу. Все, даже бледнолицые, сделали по затяжке.

— Теперь мы говорить, — сказал вождь, когда трубка вернулась к нему. — Вы хотеть шары. Мы хотеть земля. Мы меняться! — заключил Цацики и широко улыбнулся.

Бледнолицые раздраженно закатили глаза.

— Чем меняться? Шары-то наши!

— Вы не понимать, — вступила Оса. — Эта земля принадлежать детям с тех пор, как родиться Мать Солнце и впервые цвести каштаны.

— Это она про футбольное поле, — перевела Микаэла Любителям Петанка, которые, похоже, совсем ошалели от происходящего.

— Ущипните меня, я, кажется, сплю, — сказал один из них и ущипнул себя за локоть.

— Молчать! — приказал Цацики. — Мой шаман говорить.

— Теперь вы прийти на нашу землю с блестящими шарами и пытаться прогнать нас. Поэтому Томагавки выходить на тропу войны. Вы понимать?

— Мы понимать! — хором ответили бледнолицые.

Цацики довольно улыбнулся. Все же эти типы были не столь безнадежны.

— Этой земли хватать на всех, вы просто немного уходить на юг. Если вы это делать, мы оставлять вас в покое.

— Если лее нет… — начал Пер Хаммар и взялся за свой лук. — Мы снимать ваши скальпы! Уга!

Бледнолицые побледнели.

— Сколько на юг мы уходить, чтобы вы быть довольны? — Бледнолицые быстро освоили индейский язык, и, похоже, почувствовали себя немного увереннее.

— Вы получать землю в начале площадки, от мусорного бака до скамеек, — сказал Клас. — Я сам там играть в петанк.

— Эту землю Томагавки даровать вам, если вы не трогать нас и наших бизонов, — провозгласил вождь.

— Что еще за бизоны? — удивился один из бледнолицых. — В жизни не видел в нашем парке бизонов.

— Это собаки на площадке для выгула, — перевела Микаэла.

— Вы есть согласны? — спросил вождь.

— Уга! — ответили бледнолицые.

— Тогда блестящие шары снова возвращаться к вам.

Прежде чем бледнолицые, которых вообще-то звали Торстен, Калле, Мате, Эрьян и Пекка, ушли, их угостили кофе со свежими булочками. Томагавки и другие дети с продленки побежали в парк играть в лапту. Весна была в самом разгаре, и их земля снова принадлежала им.

Девятое мая

Восемь лет назад, девятого мая, Цацики научился ходить. Тогда ему было девять месяцев. Они с дедушкой гуляли в парке Кунгстрэдгорден, и, увидев, что Цацики пошел, дедушка так обрадовался, что немедленно отправился с ним в знаменитый ресторан «Опера» позади Оперного театра. С тех пор они с дедушкой всегда приходили сюда девятого мая — отметить это памятное событие.

Нынешнее девятое мая не могло начаться лучше, — думал Цацики, тайком наблюдая за Марией Грюнваль, на которой было новое красивое платье. Она подняла взгляд от учебника математики и улыбнулась ему. Никто в целом мире не улыбался так красиво, как она.

Утром Йоран отвез Цацики в школу на «харлее». Они выбрали длинный путь. В воздухе уже пахло летом. Возле школы, откуда ни возьмись, появился Мортен со своими друзьями. Они восхитились мощным мотоциклом, и Цацики показалось, что их восхищение немножко распространяется и на него. Потом, на большой перемене, он выиграл очень красивый стеклянный шарик, а теперь, в придачу ко всему, за ним должен был прийти дедушка. Цацики посмотрел на часы. Осталось десять минут…

В прошлом году в ресторане «Опера» Цацики заказал мороженое на первое, второе и третье. Сегодня будет не так. Он стал старше, умнее и полюбил говяжью вырезку.

— Дедушка! — Цацики бросился в объятия деда и спрятал лицо в его всклокоченной бороде.

Дети с продленки с завистью смотрели, как Цацики и дедушка покидают школу, держась за руки.

— Давай пройдемся, — предложил дед. — Чтобы нагулять аппетит.

Они едва дошли до Ратуши, но Цацики уже так проголодался, что им пришлось купить мороженое.

— Я сегодня ничего не ел, только один бутерброд, — объяснил Цацики, с аппетитом уплетая рожок.

Они постояли на набережной залива Стрём-мен, глядя, как рыбаки ловят лосося.

— А можно мне тоже попробовать? — сказал Цацики.

Дедушка спросил одного из рыбаков, нельзя ли его внуку немного порыбачить. Рыбак охотно передал спиннинг Цацики. Пока Цацики удил, дедушка крепко держал его, чтобы он не свалился в темную воду. И хотя добрый рыбак подробно объяснил, что надо делать, Цацики ничего не поймал. Зато к ним подошли туристы из Японии, которые хотели сфотографировать Цацики.

— Подумать только, — удивлялся потом Цацики, когда они сидели в ресторане и ждали свой заказ. — Неужели я буду на фотокарточке в Японии?

— А вдруг ты станешь знаменитым? — предположил дедушка. — В один прекрасный день тебе позвонят из Японии и предложат стать кинозвездой.

— Нет, — ответил Цацики, — я не хочу быть знаменитым. Я хочу быть как ты и жить в свое удовольствие.

— Твое здоровье, — сказал дедушка, поднимая бокал с пивом.

— И твое, — ответил Цацики и чокнулся так сильно, что кусочки льда в его стакане с лимонадом зазвенели.

По дороге домой они решили зайти в «Культурхюсет» — огромный культурный центр в центре Стокгольма. Там проходила фотовыставка, которую дедушка во что бы то ни стало хотел показать Цацики. На площади у входа Цацики увидел потрясающую девушку. Таких он еще никогда не видел. Мало того, что в пупке у нее сиял алмаз, — в придачу она могла извергать огонь, как настоящий дракон, да еще глотать шпагу, и ей от этого вообще ничего не делалось.

Цацики смотрел и не мог насмотреться. Дедушка тянул его дальше, но Цацики уперся.

— Я должен досмотреть, — твердил он.

После выступления девушка ходила по кругу с шляпой и собирала деньги. Цацики положил ей двадцать крон, которые дал ему дедушка.

— Спасибо, — сиплым голосом произнесла фокусница и мило улыбнулась.

— Тебе спасибо, — восхищенно проговорил Цацики. — Ты здесь каждый день?

— Если погода хорошая, — ответила она и, достав из уха Цацики монетку, протянула ему. Монетка казалась волшебной на ощупь.