Повести об отважных - Попов Василий Алексеевич. Страница 19

— Начальнику разведотдела армии генералу Брусину, товарищ подполковник, — тем же тоном ответил лейтенант. — В рапорте я попытаюсь обосновать… — лейтенант запнулся, подбирая слова. — Обосновать непродуманность и необоснованность риска, которому подвергает свою жизнь мой непосредственный начальник.

Подполковник плотно сжал губы и сдвинул брови. С минуту он стоял, отвернувшись от лейтенанта, упершись взглядом в стеллаж с книгами. Потом брови его разошлись, он улыбнулся и, обернувшись, положил руку на плечо лейтенанта.

— Ладно, Миша! Простите меня… Конечно, вы правы, и я вел себя, как мальчишка, необдуманно. Давайте команду о нашем переселении.

Глаза лейтенанта радостно блеснули.

— Есть, дать команду о переселении.

Через десять минут солдаты уже переносили телефон и линию связи в другую комнату. Но, когда они взялись за диваны, то оказалось, что тот, который стоял под фреской, наглухо прикреплен к стене. Пришлось взять диван из другой комнаты.

Подполковник Смирнов закурил, вглядываясь через окно в туманную морскую даль. Одна за другой мчались от горизонта к берегу волны с пенистыми гривами. Ярко светило весеннее солнце, но море выглядело недобрым.

Смирнов размышлял о том, что тревожило его в эти последние сутки — о судьбе врача Надежды Михайловны. Как освободить, как вырвать из рук врага этого замечательного человека? Ведь как только минует надобность в медицинской помощи, фашистские волки убьют ее.

“Надо побыстрее разобраться в личных делах гестаповской агентуры, — подумал подполковник. — Найти человека, тесно связанного с фашистским подпольем…”

Их разговор прервал дежурный по части, передавший только что доставленный секретный пакет.

— Час от часу не легче! — воскликнул подполковник, прочитав вложенную в конверт бумагу. — Читайте, лейтенант!

В пакете была шифровка из штаба армии. В ней сообщалось, что минувшей ночью в шести километрах от мыса Эйзенберг неизвестный катер обстрелял из крупнокалиберного пулемета советское госпитальное судно. Когда бывший поблизости эсминец “Строгий” начал преследовать пирата, тот взял курс на мыс Эйзенберг и исчез. Командир эсминца утверждал, что уйти в море пиратский катер не мог: его все время держали в луче прожектора до тех пор, пока он не скрылся за изгибом мыса. А когда через несколько минут “Строгий” достиг мыса, катера уже не было, словно он растаял в воздухе…

— Товарищ подполковник! — крикнул от двери телефонист. — К телефону. Штаб армии вас требует. Товарищ “Тенор” с вами говорить желает.

— Накликал, дьявол! — шутливо упрекнул Серкова подполковник и побежал к дверям.

Под псевдонимом “Тенор” в армии был законспирирован начальник отдела разведки и контрразведки генерал Брусин — невысокий, кряжистый человек с могучим басом. Подчиненные любили и побаивались требовательного генерала Брусина, который отлично знал свое дело.

— Четвертый слушает! — проговорил в телефонную трубку подполковник Смирнов.

— Здравствуйте, товарищ четвертый! — загрохотала трубка. — Рад слышать вас… А то, откровенно сказать, я уже тревожился, не украли ли тебя эти самые вервольфовцы. Они у тебя там что хотят, то и делают.

Подполковник Смирнов покраснел и вздохнул.

— Ну, чего вздыхаешь, товарищ четвертый, — громыхала трубка. — Не вздыхать, а действовать надо! Чтобы никакая фашистская погань и носа поднять не смела.

— Работаем, товарищ “Тенор”.

— Плохо работаете. Военврача разыскали?

— Нет еще, товарищ “Тенор”… Но принимаем все меры.

— Пока вы раскачаетесь, волки-оборотни и вас утащат… Вот что, четвертый! Выезжай немедленно ко мне! Весь план действий мне доложишь. Быть завтра к восьми ноль-ноль. Ясно?

— Ясно, товарищ “Тенор”.

— Хорошо, если ясно. Ходи с вооруженным конвоем, чтобы и тебя, как барашка, фашистские оборотни не утащили. Не боевая воинская часть, а сказка о Красной шапочке и сером волке… Ну, до завтра!

— До свидания, товарищ “Тенор”. Подполковник положил телефонную трубку и отер ладонью вспотевший лоб…

Лейтенант Серков и телефонист сочувственно смотрели на него.

— Соколов! — усталым голосом обратился подполковник к телефонисту. — Найдите шофера и скажите, чтобы через полчаса подал “виллис”. Едем далеко, в штаб армии. Пусть возьмет дополнительные канистры с горючим.

Когда солдат выбежал из комнаты, подполковник Смирнов сказал лейтенанту:

— Основная задача, лейтенант, найти этого немца в желтой жилетке. Я постараюсь вернуться завтра к вечеру.

Даже ночью во сне Коля тщетно пытался вспомнить ускользнувшую из памяти деталь, которая поразила его, когда он увидел темный прямоугольник вместо фрески. Ему снилось, что он снова смотрит на эту зияющую дыру и уже почти отыскал потайной механизм, с помощью которого раздвигается стена. Но в это время из-за спинки дивана вдруг показывается скуластое лицо в больших, круглых очках, насмешливо хихикает, высовывает длинный, раздвоенный язык и начинает шипеть, как змея.

Утром после завтрака Коля пришел к твердому убеждению, что фашист не знает, видел ли кто-нибудь его потайной ход. Ведь он только услыхал, как кто-то чихнул, и сразу же нырнул в дыру, прикрыв ее фреской. А значит, вполне возможно, что диверсант снова вернется в библиотеку. Мало ли какие дела у него там могут быть?

Коля подумал, что, наверное, следует позвать с собой Петра Захаровича или Гиго Кавторадзе. Но тут же решил, что все же оснований для появления фашиста у него очень мало. И, кроме того, в кармане тяжелым, но приятным грузом лежал пистолет. А с ним Николай чувствовал себя очень сильным, почти непобедимым.

Конечно же, Коля уже успел рассмотреть оружие, научился вытаскивать из плоской ручки обойму с семью маленькими золотистыми патрончиками, попробовал взвести каретку и даже несколько раз щелкнул курком.

Небрежной походкой Коля прошел мимо знакомого часового.

— Здравия желаю, товарищ генерал! — снова пошутил часовой.

Коля вошел в библиотеку и закрыл за собою дверь.

В просторной комнате, как обычно, царила уютная тишина и было тепло, гораздо теплее, чем в других помещениях замка. Весеннее солнце через большие окна прогревало комнату.

Сдерживая дыхание, на цыпочках Коля бесшумно прошел за ряды стеллажей и взглянул на фреску. Все было без изменений. Над диваном застыл вздыбленный конь, а всадник заносил свой тяжелый меч.

Комната как будто опустела и лишилась прежнего уюта — солдаты вынесли стол и диван, на котором спал лейтенант. Серков. Но на широком подоконнике еще лежали личные вещи лейтенанта — раскрытая полевая сумка, зеленый карманный фонарик, металлическая коробочка от шприца, в которой Серков держал пуговицы, иголки и нитки.

“Забыл дядя Миша свои вещи! — подумал Коля. — Надо будет ему отнести”.

Как и накануне, под окном, на полу золотистым зайчиком спряталось солнце.

Коля присел под окном, погрузившись в солнечное сияние, словно в теплую ванну. И снова, как вчера, его постепенно стала охватывать дремота.

Он шевельнулся и посмотрел на фреску.

И как-то сразу ему припомнилась та деталь, которую он напрасно искал в памяти. Вчера, когда вместо фрески зияла прямоугольная дыра, взгляд его механически зафиксировал сбоку от дивана в дубовой панели чернеющее овальное пятнышко. Сейчас его не было. Сейчас вся облицовка панели отливала тусклым коричневым цветом.

Николай вскочил на ноги, выхватил из кармана пистолет и подбежал к панели. Да! Это темное углубление было правее высокой спинки дивана.

Он принялся поочередно нажимать на темные пятна сучков. И почти не удивился, когда одно из пятен под его пальцами податливо ушло в глубь стены.

Коля поднял голову и увидел, что фреска исчезла. На ее месте темнела прямоугольная дыра!

“Надо позвать Гиго или Петра Захаровича, — подумал Николай. И сейчас же в нем вскипела мальчишеская самоуверенность. — А зачем мне их звать? Я — разведчик, у меня в руках оружие”.

Он вскочил на диван и заглянул в отверстие. В темноте смутно проглядывались угрюмые каменные стены небольшой каморки, начало сводчатого коридора, уходящего куда-то вниз.