Погребённые заживо - Биллингем Марк. Страница 60

Стоун в ответ смерил его взглядом, ясно говорящим, что он не собирается с этим спорить.

Китсон перехватила этот взгляд, подобно игроку в покер, распознавшему «наводку». Пыхтение Уилсона подсказало ей, что он примирился с тем, что, какими бы ни были его советы Фарреллу относительно линии поведения, мальчишка считает, что ему лучше знать, как себя вести. И доволен, что немаленький гонорар, который, вне всякого сомнения, платят ему родители этого клиента, будет получен без лишних усилий. Китсон повернулась к Фарреллу, убедившись, что его адвокат уже мечтает о будущих, еще более жирных гонорарах — тех, которые можно заработать, подавая апелляции против обвинительного заключения.

— Ты отсюда не выйдешь, — заявила она.

— Вы так уверены в себе, но мне до сих пор не предъявлено обвинение, разве нет?

— Кто были те двое, с которыми ты напал на Амина Латифа?

— Когда я что?

— Назови имена, Адриан.

— Сейчас вы скажете, что не можете ничего обещать, да? Но если я помогу следствию, вы посмотрите, как можно скостить мне наказание. Или вы просто попытаетесь воззвать к моей совести, потому что уверены, что она у меня есть и что где-то в глубине души я хочу поступить правильно.

— А что ты скажешь о Дамьене Герберте и Майкле Нельсоне, — поинтересовалась Китсон. — Может, поговорим о них? Держу пари, они бы сдали тебя за секунду.

Складывалось впечатление, что Фаррелл просто не слышит ее.

— Не там ли, где вы разбросали на столе несколько снимков мертвого парня?

Китсон взглянула на Уилсона, потом на Стоуна. Пауза была выдержана скорее не для эффекта, а для того, чтобы наполнить рот слюной, когда во рту внезапно пересохло. Адреналин взыграл в крови.

— А ты достаточно самоуверен, Адриан, — призналась она. — И достаточно обаятелен. Уверена, ты пользуешься небывалым успехом у молодых девушек и пожилых дам. Но никакого обаяния не хватит, чтобы склонить присяжных на свою сторону, если будут результаты опознания, показания свидетеля и положительный результат анализа ДНК.

— Это я самоуверен? Если хотите знать мое мнение, это вы делите шкуру неубитого медведя. Опознание вы провели спустя полгода после совершенного преступления. И продолжаете ссылаться на результаты анализа ДНК, как будто они уже у вас на руках.

Китсон не смогла сдержать улыбку, вспомнив о том, как Фаррелл ухмыльнулся ей, прежде чем плюнуть на тротуар. Стоун заерзал на своем стуле, подался вперед.

— Я сейчас расскажу тебе, у кого еще ты будешь пользоваться большим успехом, — предупредил он. — У парочки мальцов, с которыми тебя запрут в камере.

Уилсон неприязненно фыркнул.

— Вы шутите? — спросил он. Он поднял руку, извиняясь за то, что заявление Стоуна развеселило его. — Это последнее средство. Грязная тактика запугивания такого рода применяется лишь тогда, когда дело шито белыми нитками.

Он, довольный своим выступлением, посмотрел на Китсон.

— Это что, называется «подключение тяжелой артиллерии»?

— Я бы сказала, абсолютно адекватная мера, — ответила она, — принимая во внимание, что случилось с Амином Латифом.

Пузырек то ли страха, то ли ярости поднялся на поверхность и отразился на лице мальчишки. Он потянулся за блокнотом Уилсона, вырвал страницу и ткнул пальцем в строчку, ранее написанную адвокатом.

— Мой клиент недоволен тем, что у него отобрали его собственность.

— Мои кроссовки.

— Их изъяли для экспертизы, — ответила Китсон. Хотя на месте убийства Латифа не было обнаружено отпечатков обуви, тем не менее такова была стандартная практика. — Это обычная процедура.

Фаррелл отодвинулся на стуле от стола и вытянул ноги.

— Это, блин, просто смешно, — указал он на ноги, обутые в черные, легкие парусиновые туфли на резиновой подошве, которые выдаются заключенным. — Они даже не моего размера.

— Их выдают всем, — заметил Стоун.

— Почему нельзя принести мне из дому другую пару кроссовок?

— Извини. Но туфли — часть спецодежды. Это не латинская пословица, но…

— Мои кроссовки стоят кучу денег. Их шили на заказ.

Уилсон поднял ручку.

— Вы можете гарантировать, что их не повредят во время химических анализов?

Китсон решила, что допрос пора заканчивать. Она встала, велела Стоуну уладить все формальности: остановить запись и опечатать кассету в присутствии задержанного. Когда она, уже стоя у двери, оглянулась, то увидела, что и Фаррелл, и Уилсон удивлены внезапностью, с которой она прервала допрос.

— Я расследую изнасилование и убийство семнадцатилетнего юноши, — произнесла она. — И я во что бы то ни стало узнаю имена тех, кто был с тобой, когда это произошло. И добьюсь того, что вы, все трое, предстанете перед судом за надругательство над Амином Латифом, за то, что забили его до смерти.

Она, чувствуя легкую дрожь в руках, нащупала дверную ручку.

— И я не стану тут с вами рассиживаться и спорить о каких-то дурацких туфлях.

Спустя десять минут, когда Китсон уже стояла на заднем дворике участка, вышел покурить адвокат Фаррела. Она подошла к нему составить компанию.

Он предложил ей сигарету, но она отрицательно покачала головой:

— Есть что покрепче?

— Кажется, вы немного вспылили, — признался Уилсон.

— Да, тот еще парнишка, не правда ли?

Адвокат не попался на уловку. Он последний раз глубоко затянулся, потом щелчком отправил окурок в сторону двух полицейских мотоциклов.

— Известно, когда его вновь будут допрашивать?

— Не могу сказать точно, но я бы в любом случае далеко не уходила.

— Я раздумывал над тем, а подают ли в такое время в баре неподалеку отсюда традиционный воскресный обед.

— В «Дубе»? Они готовят обеды, но не уверена, что их можно назвать «традиционными» в вашем понимании этого слова.

Она вернулась в здание, решив, что, как только закончит писать отчет начальнику участка, тоже пойдет что-нибудь перекусить. Потом она попытается найти Тома Торна. Всем уже было известно, какое развитие получило вчера ночью дело Маллена, и Китсон предполагала, что у Торна еще не было возможности прочитать записку, которую она оставила на его столе, или прослушать сообщение, которое она отправила на его мобильный.

В сравнении с обнаружением трупа ее сообщение едва ли можно было назвать особенно срочным.

Глава девятнадцатая

Поэтому люди и останавливаются, чтобы поглазеть на аварии: лужи крови и груды покореженного металла вокруг возбуждают, но при этом чужая беда не причиняет собственно никаких неудобств. Почти наверняка примерно поэтому же было так весело наблюдать, как старшие офицеры орут друг на друга.

Как и предсказывал Хигнетт, разразился скандал, и только вызывало удивление, что Грэм Хулихэн заставил себя так долго ждать, прежде чем спустился и начал давить своими внушительными габаритами.

— Я пошел вам навстречу, когда со мной связался детектив Торн. Я оказался более чем просто полезен. И, в отличие от остальных, показал пример, блин, общепринятой вежливости.

— Не стоит разбрасываться оскорблениями.

— Почему же это? Вы явно не понимаете, как работают каналы информации.

Торн решил не вмешиваться — просто стоял в углу кабинета Бригстока и наблюдал. В любой момент дело могло дойти до рукоприкладства.

— Я узнал об этом в баре, — орал Хулихэн, — когда ваш главный суперинтендант встретился там по работе с моим. И случайно обронил эту новость за бокалом джина с тоником.

Торн представил себе, как Тревор Джезмонд с одной подвернутой брючиной, схватив бокал, обсуждает профессиональные вопросы под бряцание кубиков льда.

— Послушайте, — начал Хигнетт, — сегодня мы, безусловно, собирались связаться с вами. Но тут на рассвете навалилось это убийство, и на первый план вышли другие дела.

Это прозвучало довольно убедительно. Бригсток подхватил эстафету:

— Как бы там ни было, мы арестовали Фристоуна чуть больше двенадцати часов назад.