Принц и Нищин - Жмуриков Кондратий. Страница 52

– О-он, – простонал Петя, не сводя глаз с пистолета, буравящего ему бок, – вы… вы меня… убьете?

– «Вы меня», «вы меня», – ядовито передразнил его псевдо-Леня, – на хрена ты нужен мне – убивать тебя. Хотя если говорить о вымени, то оно у тебя порядочное.

– Не понял…

– Брокгауз и Эфрон объяснят! Или на том свете справку возьмешь! А сейчас – заводи мотороллер. Ехат будэм, – с кавказским акцентом добавил Алик.

Петя, ни слова не говоря, благо он и без того сказал их слишком много, начал заводить мотороллер. В отличие от «газика» Леонида, мотороллер завелся сразу, но затрещал при этом так, что перебудил половину лагеря, уже было умиротворившегося в пьяной прострации. Даже майор Филипыч петестал терзать рюкзак, с которым он вел насыщенный диалог, и пробулькал:

– Ето… куда вы, а? Л-леня?

– Чудесно творение твое, Господи – человек, – подумал Алик. Майор Филипыч уже битый час беседует с рюкзаком, будучи не в состоянии усвоить, что тот – вовсе не Петя-Мешок, а вот в сторону Алика только взглянул и сразу признал в нем Леню. По форме, наверно. Ну и ну!

Мотороллер затрещал, и под его шум Алик сказал Пете:

– Скажи майору, что за водкой едем!

– Мы за водкой едем! – машинально повторил за Аликом Мешок, и, несмотря на рев и треск мотора и голоса нескольких проснувшихся байкеров, Филипыч расслышал ключевое слово «водка» и одобрительно закивал головой:

– Эт-та правильна-а… правильно!

Мотороллер сорвался с места и, едва не переехав занимающуюся любовью прямо на дороге парочку, въехал в лесок. Из-за ствола тополя выглядывал Аскольд.

– Сюда, сюда! – замахал ему рукой Леня. – Садись, суперстар хренов!!

Аскольд был так взбаламучен, что даже не выразил радости по поводу такого удачного маневра: он бухнулся в мотороллер позади Пети, уткнувшись носом в мокрое пятно на футболке между лопаток Пети.

– И вечный бой… а герл нам только снится! – воскликнул Алик Мыскин, болтая ногой. – Так, что ли, господин бисексуал?

ГЛАВА ПЯТАЯ. УСПЕТЬ ДО ДЕСЯТИ

Мотороллер вырвался с грунтовки на шоссе, как окутанный пылью метеорит. Конечно, на метеорит он по техническим характеристикам явно не тянул, но радость пассажиров была воистину космической. Аскольд, который, как все склонные к беспричинной панике люди, точно так же быстро уверовал в успех побега, хотя еще были веские причины волноваться, – Аскольд радовался просто-таки по-детски. Он подпрыгивал за спиной Пети и барабанил тому по хребту, даже не слыша, как тот уныло, подавленно бормочет:

– Не надо так делать… у меня остеохондроз.

Ипохондрические блеяния Пети всякий раз оставались за кадром, Аскольд до боли выворачивал шею и повторял Алику Мыскину:

– Ну, если все выгорит… если в Москву успеем до десяти, я тебе… все, что обещал…

– Ну погоди ты, Андрюха! Видишь, на каком одре едем? Как бы он не крякнул километра в пяти от лагеря этих чудесных байкеров. Как он, то бишь, называется, этот лагерь? Ку-ку?

– Кукой, – чуть ли не плача, отвечал Петя. – Это озеро такое, на котором мы были, ну и кемпинг наш тоже Кукоем называем. Я ездил туда, когда еще Саша…

– Хватит о своих семейных заморочках, а! – перебил его Алик. – Надоело мне слушать, как ты тут гнусишь, честное слово!

– Вот и Саша моя так говорила! – с готовностью завыл Петя. – А потом ушла… И свинья ушла… – Неожиданно Петя выдал протяжный вопль, очень похожий на сиплый гудок паровоза.

– Заткнись! – рявкнул Алик. – Достал, падла! По зубам дам!!

– Мне нельзя по зубам, – хрюкнул Петя, – у меня кариес. И пародонтоз.

– В торррец!

– У меня ларингит, – немедленно откликнулся Петя, крутя руль.

– Жопу порву!!! – неистовствовал Алик.

– Жопу нельзя… – печально вздохнул Петя, – у меня геморрой… и свищ там ещ.

– Та-а-ак, – мрачно протянул Аскольд, – по всей видимости, он болен еще существеннее, чем моя двоюродная прабабушка Ребекка Израилевна, которая померла в девяносто семь лет от насморка. Надоел ты мне, Петр Батькович.

– Валентинович, – сказал Петя, всхлипывая. По всей видимости, его растрогал перечень болезней, оглашенных им самим же. – Петр Валентинович Сучков я.

– Оно и видно, что Сучко… – начал было Алик, но тут мотороллер зашелся в экстазе, захрипел, а потом движок захлебнулся и замолк. Мотороллер некоторое время катился под гору, а потом, войдя в подъем, сначала остановился, а потом даже начал подаваться назад. Наконец встал окончательно. Все это время Алик и Аскольд сидели, храня зловещее молчание.

Потом Алик сухо кашлянул и выговорил:

– Н-да… приехали. Кажется, кончился бензин. Ну что, Сучков, придется нам до Москвы на твоем горбу ехать. Вот такие дела.

– Мне нельзя на горбу… – начал было свое ставшее уже сакраментальным нытье Петр Валентиныч, но Алик не стал его слушать, а выпрыгнул из мотороллера и поднял руку, останавливая проезжающую по дороге машину.

Авто тормознуло, и Принц, который первым проснулу голову в окно, сообщил водителю:

– Нам срочно нужно в Москву. Докинешь?

Это было сказано примерно тем же тоном, как если бы Аскольд просил водилу докинуть его два квартала по городу.

Правда, тот ответил ну совершенно в тон Андрюше:

– До Москвы? Почти по пути. Штука.

– Сколько?

– Тысяча.

– Идет, – быстро ответил Аскольд.

– Только деньги вперед.

– Это ладно, – сказал Аскольд, усаживаясь на переднее сиденье, а Алик уселся на заднее, – это мы сейчас. Алик, где у нас там деньги?

И он выразительно подмигнул Мыскину. Тот начал показательно шарить по карманам, хотя прекрасно знал, что там больше двух-трех рублей не наскрести. Зато там был пистолет, стянутый у Лени. Этот пистолет Алик как бы ненароком и засветил, непринужденно говоря:

– Тэ-эк… не то. Опять не то. Щас… погоди, мужик.

Водитель заморгал и выговорил:

– Да вы ладно, мужики. По дороге найдете. Ехать-то часов пять, не меньше.

– А сейчас сколько? – нервно спросил Аскольд сквозь зубы.

– Сейчас? А сейчас как раз полдень.

– Уже-е-е?!

– Ну да, а что?

– Гони, мужик. Гони! Заплатим, не боись!

Водитель, всполошенный и как-то сразу вспотевший – по красной шее катили струйки – уже было дернулся, чтобы нажать на сцепление и газ, но в этот момент в машину всунулся Петя и сообщил:

– Едете? В Москву, я слышал?

– Да.

– Мне тоже надо.

– Что так срочно? Саша припомнилась? Или свинья? – ехидно ввернул Алик.

Петя только шумно выдохнул и тяжело бухнулся на заднее сиденье рядом с Аликом, бормоча:

– А что мне делать в Кукое-то? Мотороллер сломался, свинью съели, пить я не могу… у меня, это самое, аллергия на алкоголь.

– Болезный ты наш, – жалостливо сказал Аскольд. – Ну, поехали, поехали. Деньги-то у тебя есть? А то проезд нынче дорог.

– Есть, – пропыхтел Петя.

…Если бы Алик знал, что Пете действительно только что позвонили на мобильник (о существовании которого ни Аскольд, ни Мыскин не подозревали) и сказали внушительным, густым голосом:

– Это Котляров. Есть работа. Немедленно гони в Москву.

– Понял, – отрывисто ответил Петя, и в это момент перестал выглядеть и быть Мешком. – Немедленно. Гнать.

И он погнал.

Алксей Фирсов жутко нервничал. Он ходил по квартире Аскольда крупными дробными шагами и поминутно взглядывал на настенные часы. Толстая стрелка неумолимо ползла к десяти, она была уже точно посередине между жирными римскими цифрами VIII и IX. Верно, для того чтобы убедиться, что часы не спешат, он смотрел и на свои наручные часы, показывавшие тридцать пять (пятнадцать, двадцать пять, сорок пять) минут девятого (а потом, как нетрудно догадаться, и десятого). Не удовлетворяясь этим, Фирсов время от времени осведомлялся, который час, у своей жены Лены, сидевшей тут же, на том самом диване, где сегодня вырубился Сережа Воронцов. Лена ничего существенно нового сообщить мужу не могла.