Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Степанцов Вадим Юрьевич. Страница 56
Годы томлений
Пора надежд, пора мечтаний
и первых вздохов при луне,
пора бессмысленных топтаний
под силуэтами в окне.
Почти священный нежный трепет
на танцплощадке в медляке,
когда скула скулу зацепит,
когда рука в ее руке.
Проводишь, не сказав ни слова,
ты незнакомку до стены
и знаешь, что попытки снова
заговорить – обречены.
Хоть ты с дружками обсуждаешь,
как вдул бы той или другой,
но вот о чувствах рассуждаешь,
пожалуй, лишь с самим собой.
О немота любовей ранних –
ругать тебя? Благословлять?
Ведь иссушенный воздержаньем,
я стал башкою размышлять.
Годы томлений прошли,
водку я пить научился,
из романтичной сопли
я в кабана превратился.
Что я имею теперь?
Пьянки у гнойных уродов,
списки сердечных потерь,
списки ненужных расходов
на обольстительных дев,
коим о чувствах бормочешь,
и, на кого поглядев,
лишь одиноко подрочишь
(или (что хуже), раздев,
чувствуешь вдруг, что не хочешь).
Отдай мне тело напрокат,
мой юный друг, мой брат по крови!
Хочу в зеленых лягушат
вонзать железный жезл любови.
Хотя б на день в неделю раз,
хочу как джинн в тебя вселяться,
тонуть в сиянье юных глаз
и с юной плотью кувыркаться.
О как на склоне наших дней,
когда приходит опыт власти,
любить нам хочется нежней,
дарить незрелым девам счастье!
Да, я хочу быть телом юн,
хорош собой – и мудр душою,
на ребра те, что звонче струн,
возлечь симфонией большою.
Отдай мне тело, мальчик мой!
Нет, ты меня не понимаешь,
и резво вдруг бежишь домой,
и зад ладошкой зажимаешь.
ГЛАМУР
Задумчивый мальчик с глазами лемура,
сидишь ты печально и смотришь понуро
на то, как красивая девочка Света
выходит с пижонами из туалета
и пальчиком губки она подтирает,
и пятна белесые сних убирает.
Ах, Света, Светуля, гламурная сучка,
точеная ножка, изящная ручка!
Когда-то и мне ты давала бесплатно.
Ужели те дни не вернутся обратно?
А юноша бледный все смотрит и грезит,
рукой непослушной в трусы свои лезет,
и то, за чем лез он, в ладнонь его прыг! –
и счастье накрыло его в тот же миг.
Тут девочка Света к нему подошла,
салфетку бумажную взяв со стола.
Мальчишечка руки салфетками трет,
мальчишечка руки, а девочка – рот.
Девчонка одна и мальчишка один,
он сперму стирает, она – кокаин.
Мальчишка краснеет, девчонка глядит,
охранник по рации что-то трендит,
пижоны за стойкою цедят “мохито”,
под модного ди-джея пляшет элита:
плейбои и педики, стервы и твари,
плешивые дядьки в очках и в загаре –
все ярко, всем весело и позитивно.
Лишь мне и мальчишке темно и противно.
Вы опять мне сказали...
Вы опять мне сказали, что быть не хотите моей,
потому что я ветрен и в связях не очень разборчив.
"Вы разбили мне сердце, чудовище, бабник, злодей!" -
восклицали вы гневно, свой розовый носик наморщив.
Сразу все обвиненья оспоривать я не берусь,
но давайте посмотрим, мой ангел, в кого полетели
ядовитые стрелы из ваших хорошеньких уст,
и кого эти стрелы к моей пригвоздили постели.
Значит, я неразборчив? Но чем же вы лучше, чем я?
Оглянитесь: мы с вами вращаемся в замкнутом круге,
сплюсовать наши связи и дружбы - и будет семья,
одалиски мои - это лучшие ваши подруги.
Почему вы дарили их нежною дружбой своей,
коль они недостойны объятий моих и лобзаний?
Хорошо, хорошо, я чудовище, бабник, злодей.
Ну а кто меня сделал источником ваших терзаний?
Ваша холодность, милая! слышите? только она!
Год назад, когда я в первый раз станцевал с вами польку
как безумный я нёс караул по ночам у окна
вашей спальни. А вы? Вы мне строили глазки и только.
И расплата по счёту себя не замедлила ждать.
Как-то в полночь, в разгар моего неусыпного бденья,
я наткнулся на вашу подругу, пошёл провожать,
был напоен вином - и доведен до грехопаденья.
Я полгода почти кавалером её состоял
и, сжимая в объятьях её худосочное тело,
ваши перси, и плечи, и ноги себе представлял,
распалялся - и плоть нелюбимую грыз озверело.
Но эрзац не насытит гурмана. И я разорвал
с вашей первой подругой, вернув её робкому мужу.
А потом ваш папаша устроил рождественский бал,
где меня опоила другая подруга - похуже.
Эту я без стесненья спровадил, едва отрезвел.
Интересно: хвалилась она вам своею победой?..
Что же вы, несравненная, вдруг побелели как мел?
Я ещё далеко не про всех вам подружек поведал.
Что? Неужто вам больно? А мне-то, а мне каково
с нелюбимыми ложе делить из-за вашей гордыни?!
Утолите огонь! Я давно не хочу ничего,
кроме ваших объятий, холодных объятий богини.