Газета Завтра 768 (32 2008) - Газета Завтра. Страница 22

"ЗАВТРА". Не идёт ли здесь речь о формировании особой социальной среды потребителей литературы?

Б.К. Это я и назвал энтертейнментом другого порядка. Кто-то любит арбуз, а кто-то свиной хрящик. Для кого-то времяпрепровождение — рассматривание альбома Сезанна, а для кого-то — чтение бульварного романа. И в том, и в другом случае книга не является источником знания. Человек развлекается, его мозг отдыхает. На меня в детстве произвёл неизгладимое впечатление набор офортов Гойи, который был подарен моей матушке. Не обязательно, что купленный за пять тысяч такой альбом сегодня не станет предметом размышлений. Но почему-то мне кажется, что он вряд ли попадёт четырнадцатилетнему мальчику, который будет внимательно рассматривать офорты Гойи.

Или сейчас популярны такие издания как, допустим, "Евгений Онегин" с комментариями Лотмана в переплёте из свиной кожи. Кто это будет читать? Специалисты, школьники? Эти книги — не для чтения Пушкина и Лотмана. Это объект роскоши.

"ЗАВТРА". Но и простые книги становятся объектом роскоши, недоступным для целых категорий населения.

Б.К. Так как не существует никаких льготных режимов для предприятий книжной торговли, наценка на книги очень большая. В Германии она составляет в среднем 40%, а в России 100% — это обычная практика. А в провинции ещё увеличивается за счёт распространения через книжные сети.

Не существует нормальной системы распространения книг. Есть несколько крупных сетей распространения. Но маленькие издательства, выпускающие, например, пять наименований в год, с ними работать не могут, вынуждены думать о распространении сами.

Затем издательство сокращает тираж в расчёте на его так называемый лакшери-сегмент (от luxury-предмет роскоши). Книгу купят люди, которым она нужна по работе, либо исходя из товара категории роскоши. Если вы издаёте книгу по философии или искусствоведению, вы должны сократить тираж и взвинтить цену таким образом, чтобы окупить собственную систему распространения. Допустим, я не смогу продать три тысячи Розанова. Я ограничусь двумя тысячами и резко подниму цену. Пятьсот проданных экземпляров покроют затраты. Остальные пускай лежат.

Дальше. Так как магазины не имеют никакой поддержки, площади маленькие, то магазину невыгодно, чтобы там лежали старые книги. Понятно, что у книги, вышедшей два года назад, коммерческий потенциал ниже, чем у книги, выпущенной позавчера. И книга двухлетней давности занимает определённое место, которое можно использовать эффективно. А в нашей стране последнее время слово эффективность звучит как "Отче наш…" Соответственно, магазин отдаёт книгу в издательство и берёт книгу, которая лучше продаётся. Магазину выгоднее занять эту площадь бестселлером. Поэтому, скажем, современная поэзия, языкознание не попадают в крупные магазины: они экономически неэффективны. В итоге по складам блуждают значительные объемы книг, которые могли бы быть востребованы читателем.

"ЗАВТРА". Не является ли Интернет выходом из такой критической ситуации?

Б.К. Чтение — это способ коммуникации между людьми. Интернет не даёт такой возможности, в нём идут совершенно иные процессы взаимодействия. Интернет предлагает эрзац-коммуникацию вроде обсуждения какой-либо темы.

К тому же, найти в Сети можно немногое. И уже начинаются юридические разбирательства, борьба за авторские права, а дальше будет только хуже.

Изначально казалось, что это абсолютная зона свободы. Нет, Интернет формализуется значительно быстрее, чем любые другие сферы.

Потом, в Сети выкладывается только то, что издано. Если книга не переведена или не подготовлена к печати, то вряд ли она появится. Только на языке оригинала. А принципиальный момент для России — наша моноязычность, почему нам важно книгоиздание на русском языке. Европеец, как правило, читает на двух языках, в России таких ничтожно малый процент. Мы не можем рассчитывать на чтение на языке оригинала. Даже те, кто знают язык, зачастую не в состоянии читать в оригинале. Поэтому мы обязаны издавать книг значительно больше.

"ЗАВТРА". Довольно мрачная картина получается.

Б.К. Сам процесс чтения должен быть охраняем государством. Сегодня ситуация критическая. Единственный чиновник, который пытается поддерживать книгоиздание, — это Сеславинский. Он на каждом заседании правительства борется, чтобы книжный НДС оставался 10%, а не 18%, объясняет, что нельзя относиться к книгам просто как к растущему бизнесу.

Да, если мы воспринимаем чтение как бизнес, то всё вышесказанное абсолютно правильно и адекватно. Но чтение — это не проблема бизнеса, а проблема культуры нации. Возможно, когда одна бульварная писательница конкурирует с другой бульварной писательницей, нужно говорить в терминах рынка — растут продажи у писательницы М., падают у писательницы У. Но Платон с Аристотелем или Уайльд с Грибоедовым точно не конкурируют.

Повторюсь: отсутствует государственная культурная политика. Когда мы подаём себя за границей, то выпихиваем туда Диму Билана, Плющенко и Ансамбль песни и пляски Российской армии. Так мир должен представлять Россию?

"ЗАВТРА". Возможно, дело в том, что актуальна проблема идентичности. До сих пор не разобрались, кто мы, и соответственно, кто должен нас представлять.

Б.К. Надо подавать всех. Пока мы тут определяемся, время уходит. Есть в высшей степени заинтересованные в нас культуры, которые очень ждут и желают нашего проявления. И не надо бояться вывозить спорные вещи. Не факт, что французскому министру культуры нравится Батай. И, вывозя Селина, он не подписывается под его коллаборационизмом. Но для него есть факт французской культуры. А мы всё спорим. В итоге образ страны — никакой. В Болгарии проходил фестиваль русской культуры — нас представляли "Берёзка" и "На-на".

У нас есть огромные ценности, которые неизвестны в мире. "Повезло" Малевичу и Родченко, "повезло" Толстому и Достоевского. Сегодня вместо Достоевского мы предлагаем Бог знает что. Мы не понимаем, что наша культура является нашим достоянием, связывает всех русских между собой. В каком обществе мы хотим жить? В обществе "эффективных менеджеров" или в стране Достоевского и Толстого?

"ЗАВТРА". В прошлом году было объявлено о ежегодной российской философской премии. Возможно, постепенно возникают элементы формирования культурной политики?

Б.К. Это хорошо, но данная премия — пока единственный сигнал. На недавнем пикнике журнала "Афиша" состоялась лекция Валерия Подороги. Пришло много людей, слушали и задавали вопросы. Это показывает наличие гигантского культурного потенциала. Но мало кто в этом помогает. Не государство, а коммерческий журнал "Афиша" выполняет просветительскую функцию. А могли бы позвать Гришковца.

Недавно в Костроме я наблюдал из окна, как человек шёл под дождём и уткнулся в большую лужу. Он нашёл доску и положил её через лужу. Сам прошёл, и другие за ним пройдут. Простой человек в Костроме понимает, а государство не понимает, что надо проложить через лужу доску и помочь.

Сейчас фактически делается так, чтобы у этого пятидесятилетнего человека, положившего доску, сын, который пойдёт через лужу, доску не клал.

Гуманитарные вещи предельно связаны между собой. И возникающие провалы затянуть будет фантастически сложно. Сегодня жизненно необходимо навязывать культурные ценности. Культура — это положительная форма насилия.

Есть модная тема — выращивание новой элиты. Последние пятнадцать лет показали, что гуманитарно образованные люди очень сильно влияют на развитие всего мира. Если мы как-то заявляем государство со своей политикой, культурой, неким путём, то необходимы думающие люди. Не только и не столько способные просчитать больший доход. Но могущие думать на один, на два, на три шага вперёд. Смею утверждать, что до всего своим умом дойти невозможно. Существует опыт мира, который выражается, в том числе, и в книгах. Это огромный потенциал мирового развития, который прошло человечество, начиная от "Гильгамеша" и заканчивая чем угодно. Если мы признаём, что человечество накопило какие-то вещи, то стоит прислушиваться к скрытому знанию. Воспитывать людей, которые понимают, о чём идёт речь. Если же живём исключительно сегодняшним днём и есть куда более "серьёзные задачи", то можно ограничиться воспроизводством бухгалтеров.