Женщина-трансформер - Нестерина Елена Вячеславовна. Страница 44

В долю секунды я вспомнила о том, что похожий случай у меня уже был когда-то. Я тоже забиралась в автобус – собиралась ехать к родителям. Провожал меня кавалер. Тоже стоял около двери, а я положила вещи на сиденье и возвращалась на улицу, чтобы с ним же и попрощаться. Какой-то малый, тупорылый наглый пролетарий, по-моему, приятель водителя, оказался очень недоволен тем, что я туда-сюда мотаюсь. И как начал, как начал реветь! С матом и всякими гадостями в мой адрес – типа, что ему не дают на откидном сиденье как следует посидеть. И если мне так уж надо выйти за пятнадцать минут до отправления автобуса и броситься в объятия провожающего, то пусть этот самый мой провожающий сделает со мной то-то и то-то (глаголы, прилагательные и существительные сексуальной тематики), а потом сам и везёт, куда мне надо. Я сначала даже остолбенела от такого дебильства. Попыталась поставить наглеца на место – чтобы язык свой дурной не распускал. Тот зарычал что-то. А дружочек мой, естественно, слышавший всё это… промолчал. Как и не меня обхамили. И не его.

Тут в автобус попёрли бабы с клетчатыми баулами, приятеля водителя втянули в салон за собой. Дружок-пирожок простился со мной, я ушла на своё место. Ехала и думала: ну почему? Неужели это действительно интеллигентно: промолчать, не связываться с хамом? Пусть он обзывает твою девушку, а ты оставайся интеллигентным? Мама моя по доброте своей наверняка сказала бы, что да. Надо именно так делать. Для общего спокойствия. Папа – что вряд ли, но его лучше от таких ситуаций оградить. Он ринется в бой – защищать своих, чего бы это ему ни стоило. Я просто уверена. А потому уважаю его за это.

И Глеб тоже ринулся.

Я не выдержала, обняла его и поцеловала.

– Спасибо тебе, Глеб! Спасибо! – Я не могла говорить. Рыдания, как говорится, душили меня. Правда! Я раньше думала, что это просто штамп. А тут они меня и правда душат! Пережало что-то горло, и потому ни слёзы ни слова наружу не вырывались…

Глеб тоже меня поцеловал. Он сжал моё лицо ладонями, поцеловал, но лица всё не отпускал. Он не знал, просто не мог знать, что, когда так делают, я просто схожу с ума от приятности. Что-то у меня там, наверное, между щеками и ушами такое находится, что я начинаю плавиться и одновременно обмирать. Жалко, что почти никто из прежних женихов этого не делал. Я им сколько раз говорила, что мне так приятно – без толку.

А вообще-то – даже и хорошо, что никто такого пустячкового каприза исполнить не мог! Потому что это я поцелуя Глеба ждала. Да – я уверена теперь в этом! Всю жизнь ждала. О, какой пафос… Ну и пусть!

Вж-ж-ж-ж! Я влетела в автобус. Застеснялась.

Поехали.

Глеб стоял возле своих «Жигулей», махал мне. Пока автобус маневрировал, я Глеба не видела. А когда развернулся, я выглянула в окошко: Глеб истово курил короткими частыми затяжками. Увидел меня, снова замахал. Уселся, кажется, в машину.

И что у него за манера сопровождать мой автобус? Опять помчался. Когда удавалось, он ехал вровень с бортом. Я, не отрываясь, смотрела на Глеба. Ну зачем он продолжает мои страдания? Сказала же – не приеду. Долго. И собралась не приезжать совсем.

Может, он тоже не хочет, чтобы я не приезжала совсем? Не с кем в деревне ему дружить? Или я всё-таки не понимаю того, что он ко мне не по-дружески относится? Просто стесняется признаться, молодой ишшо.

Если бы не по-дружески, это давно бы проявилось уже, дорогуша! Он человек простой.

Да, логично…

Дорога стала узкой и корявой. Глеб отстал.

«Приезжай!» – услышала я, поднеся к уху свою супермобилу. Это Глеб мне позвонил. Сам.

Я держалась. Я ездила к родителям на выходные, я много и успешно работала, ходила в театр, в кино. Даже на дискотеку.

К Глебу хотелось очень. Как здорово, если бы он был со мной – ему и в театре, и в каком-нибудь клубешнике наверняка бы понравилось… Но мечтать не вредно – особенно тем, кому за тридцать…

Таким ужасным мне казался миг постановки Глебом меня на место (в смысле после моего признания), что я не хотела допустить этого. Очень не хотела. А ведь сказать ему о своей любви так и подмывало. Блин. Поэтому нельзя – ни мне к нему, ни его сюда. Точка.

Девчонки мои решили, что я, бестолковая, поссорилась со своим ухажёром, имени которого они так и не знали. И активно давали советы, что мне делать и как помириться. Самое главное – что помириться надо, если он мне не совсем противен. От добра, типа, добра не ищут. Что я могла ответить? По мнению подружек, наплевательски я к этому делу относилась.

И потому по-прежнему переживала дома одна. У меня на это было полсубботы (это пока я отоспалась после дискотеки) и всё воскресенье.

Но утром в воскресенье меня разбудил… звонок мобильного телефона. Звонил Глеб. Спросил, не уехала ли я ещё в командировку. Не прочухавшись, я ляпнула, что нет. Глеб сказал, что хорошо – потому что он телефонирует мне от метро «Щёлковская», куда прибыл на рейсовом автобусе. В Москве он, типа. Хочу ли я с ним погулять?

Хочу! Конечно, хочу!!! Так звенело у меня в голове, когда я металась по дому, одеваясь в самом скоростном режиме. Наверное, надо было поступать совершенно по-другому, но у меня не было никакой силы воли. Просто никакой. Я ведь очень хотела увидеть Глеба. Даже просто его понюхать. И почему именно понюхать? Вот дура-то я…

Но ведь я же ещё не «в командировке»! А человек просто прибыл в этот город. Чего бы не погулять со знакомой женщиной – другом? Вот и не накручивай лишнего, гуляй в своё удовольствие.

Я и гуляла! Очень и очень хорошо гуляла. По Красной площади вместе с нами гуляла метель и две кучки безумных заморских туристов. Хорошо было! На больших открытых пространствах, оказывается, так здорово радоваться. А метель… Да что метель? Нам, панкам, мороз не страшен. И метель тем более – она только романтизма прибавляла.

громко прокричала я, смело взобравшись на Лобное место. Стих Шелли был ух каким уместным, снег летел конкретный, так что ближайший милиционер не заметил меня. А Глебу понравилось. Да и правда, здорово получилось. И, к тому же, чистая правда. Люблю. Я всё это люблю!

Грелись мы в кафе – много их в московских переулках. Сначала в славной «Ласточке» – какой же там вкусный горячий шоколад и атмосфера такая нежнейшая, как будто внутри французского пирожного! А через некоторое время, удаляясь и удаляясь от Кремля, остановились в комично-пафосном заведении «Краги». Там была еда. Много. Вкусно. И с дневным концертом. Глеб проникся.

Как же, оказывается, здорово ходить по кафешкам с парнем! Я и не знала, что это такое удовольствие. Честно. Не с жаждущим тела дядей, а именно с парнем… Где-то краем сознания прошла мысль о том, что гораздо приятнее, если бы это был влюблённый В МЕНЯ парень. Но краем, краем мысль, нечего мечтать…

Больше всего Глебу понравилось в Историческом музее и на строительном рынке. Мы уже ехали провожать его на автобус, но случайно вышли из метро не в тот выход. И влетели вместе с толпой прямо в этот самый рынок. Глеба накрыло. Он рассматривал стройматериалы, садовые косилки, двери, электротяпки и прочее барахло больше двух часов. Просто ходил, как по музею, разглядывал. И… это было совершенно не утомительно. Я таскалась за Глебом как старая верная жена, преданно выглядывала у него из-за плеча, когда он останавливался около какого-нибудь особо интересного инвентаря. Продавцы разговаривали с юным Глебкой уважительно. Понятно, им было всё равно, кто перед ними, лишь бы всучить товар. Но они тоже не дураки, умеют «выкупать» клиента, а потому не тратят силы на общение абы с кем, кто просто так по рынку ходит, таращится. Для них Глеб почему-то был не мальчишка, которых изрядно тут шныряло, а потенциальный покупатель – так он себя вёл, расспрашивая о чём-то, заинтересовавшем его. Может, возраста и импозантности добавляла Глебу подарочная суперкурточка, выбранная умной Анжелкой, – элитно-буржуазная, скромно, но настойчиво демонстрирующая, что у её хозяина с деньгами всё в порядке. А может, просто потому, что от Глеба веяло какой-то хорошей крестьянской надёжностью. В общем, уважение к Глебу продавцов передалось и мне. К тому же мужики-торгаши говорили о нас с Глебом во множественном числе. Думаю, сохранись в нашем русском языке двойственное число, когда речь идёт сразу о двоих, говорили бы в этом самом двойственном. А что это значит? Да то – мы для них были «вместе». И пусть продавцы не знали правды и предлагали купить какой-нибудь насос или тротуарную плитку «для вашего дома». А к тому же кто-то сказал: «Вот и ваша жена одобряет»… Я, слыша это, получала несказанное удовольствие. И, как вампир, пила радость любви и ощущения семейной жизни. Ну и ладно, хочу и пью, я же всё-таки оборотень, потенциальный вредитель.