Несладкая жизнь - Царева Маша. Страница 15

К Насте она с самого начала относилась как к пустому месту. Предмету мебели – не эксклюзивному, любовно выбранному, а обычному икеевскому ширпотребу, оказавшемуся на виду по воле случая. Сначала Настю это обижало, потом она привыкла, расслабилась.

В конце концов, у нее были свои цели.

И приручение избалованной семнадцатилетки в них явно не входило.

Месть, словно пойманный голубь, упрямо билась внутри Насти, сосредоточенно кашеварившей, и просилась на волю.

Она знала, как его зовут, знала, где его искать, даже приблизительно знала, что ему сказать. Правда, на вопрос, в чем именно будет заключаться вожделенный акт мщения, она ответить не могла, собиралась действовать по обстоятельствам.

Однако в первый же выходной день, который выпал на четверг, Настя убедилась, что все еще сложнее, чем она могла вообразить.

Нарядившись в то же зеленое платье, единственный праздничный наряд, которым она обладала, она отправилась в клуб «La-La».

Коттеджный поселок, в котором проживали Ольга Константиновна и Оксана, находился почти в тридцати километрах от Москвы. Насте пришлось сорок минут ждать на пыльной обочине маршрутку. Как назло, день выдался дождливый, и водяная грязь, щедро распрыскиваемая колесами мчащихся мимо машин, вскоре покрыла ее сапоги и подол юбки сероватой пеленой. «Ничего страшного, – оптимистично решила она. – Когда я доберусь до места, уже стемнеет. В темноте никто не увидит грязь».

В маршрутке к ней привязался пьяный – и кто только пускает таких в общественный транспорт? Сначала он долго таращился на ее ноги, потом его мутноватый взгляд с трудом сфокусировался в том месте, где ложбинка между ее приподнятых wander-bra грудей уходила в зеленые кружева платья. Настя все это видела боковым зрением, но решила делать вид, что ничего не происходит, чтобы не провоцировать его на сближение. Может быть, до Москвы протянет. А там – сутолока, метро, милиция, уж она как-нибудь отвяжется.

Ошиблась, наивная.

Выдержав не более четверти часа, он придвинулся плотнее и прижался засаленным джинсовым бедром к ее ноге.

– Ты это… – выдавил он. – Поехали ко мне в гости. У меня хорошо и водка есть.

– Я это… Не пью, – в тон ему ответила Настя.

А он почему-то оскорбился:

– Умничать тут будешь? Да ты вообще знаешь, кто я такой? Знаешь, какие неприятности я могу тебе устроить, лимитчица?! Понаехали тут. Сидит, понимаешь, глазки в пол. Невинную из себя строит. Как будто бы никто не понимает, зачем ты сюда приперлась и каким местом собираешься зарабатывать… Я ж по-хорошему хотел, в гости ее позвал, доверился. Я и заплатить мог бы, деньги у меня есть. Ну а то, что выпил, с кем не бывает? Я ж после рабочего дня, честно в автосервисе отбарабанил… Или я рылом для тебя не вышел? Или тебе простой рабочий парень не подходит? Небось менеджера-хуенеджера ищешь, да? Да кому ты тут нужна?!

Настя старалась не слушать, отключить сознание, сконцентрироваться на пробегающих за окном серых от пыли деревьях, но ничего не получалось. Самое любопытное – люди, находившиеся в маршрутке, даже не попытались ее защитить. Хотя среди них были и мужчины. Она поймала на себе взгляд одного из них и вдруг с ужасом поняла, что если он кому-то и сочувствует, то отвергнутому алкашу, а не ей, Насте. И вполне возможно, что в глубине души он с алкашом согласен – и правда, зачем приперлась, провинциалка, лимитчица, сидит тут в неуместно нарядном платье и пыльных сапогах, сверкает не по-московски белыми зубами и не по погоде голыми коленками, ищет на свою пятую точку приключений, и ведь найдет, найдет ведь…

В газетном киоске у метро она купила свежий «Hello».

Конечно, там была его фотография – ни один журнал сплетен не обходился без его загорелого выхоленного лица. Репортаж из его новой квартиры на Страстном бульваре. И подпись под одной из фотографий: «В новом гнездышке Давида Даева предусмотрена детская комната – значит ли это, что скоро самый завидный московский жених предстанет в новом статусе?»

Не значит, подумала Настя, ничего это не значит, глупый журналистишка. Просто пиар-ход, чтобы обелить подонка. Да и какая там детская комната? Если комната невелика и пуста, если в нее еще не успели запихнуть барную стойку и круглый траходром – разве на этом только основании можно называть ее детской?!

А все же он хорош, божественно хорош собой. Поразительное сочетание мужественности и тонкости черт. Пропорции Аполлона. И эта улыбка, и этот взгляд… На Настю вдруг нахлынуло – она вспомнила запах его кожи. Тонкий аромат сандала, плюс чистое тело, плюс что-то еще, неуловимое, сладкое…

Черт, что же это получается – она готова с блаженной улыбкой вспоминать, как ее насиловали?!

Она чуть не проехала нужную остановку. Выходя из метро, выбросила в урну недочитанный журнал.

Возле клуба «La-La» было, как всегда, многолюдно. Насте сразу бросилось в глаза, что большинство девушек, желающих попасть внутрь, одеты не по погоде. На многих были босоножки – их холеные пальчики со свежим педикюром посинели от холода, но девушки держались мужественно и невозмутимо.

Сквозь толпу она пробралась к мраморному крылечку. Из приоткрытой двери гремела хаус-версия нового хита Мадонны. Настя улыбнулась охраннику – в этом не было смысла, ведь он на нее даже не смотрел, – но ей так было проще.

– Здравствуйте, – перекрикивая музыку, сказала она. – У меня назначена встреча с Давидом Даевым.

Никакой реакции.

– С Давидом Даевым, – на всякий случай повторила она. – Можно мне пройти?

Не встретив никакого сопротивления, она было сделала шаг вперед, но охранник, по-прежнему глядя в никуда, ухватил ее за предплечье. У него были до того сильные пальцы, что она сразу поняла – останется синяк.

– Что-то не так? Я же объяснила… Эй, вы вообще слышите, что я тут вам говорю?

– Нет мест, – процедил охранник.

– Как же… Я ведь только что видела, как вы впустили целую компанию… Я что, как-то не так выгляжу?.. Вроде бы одета не хуже некоторых… И потом, я же по делу, к Давиду Даеву. Вы ему объясните, что пришла Настя Прялкина, с которой он познакомился на Тверском бульваре, – и он все сразу поймет. Он меня пропустит, вот увидите!

Тут только Настя заметила, что невольно разыгранный ею этюд под названием «Проникновение наивной провинциалки в самый пафосный московский клуб» имеет успех у многочисленных зрителей, столь же неудачливых, как и она сама. Вокруг нее собралась толпа, над ее наивностью без стеснения посмеивались. Настя услышала, как одна крашеная блондинка в свитере с люрексом сказала другой крашеной блондинке в свитере с люрексом:

– Посмотри на эту лохушку. Ее даже уборщицей в «La-La» не взяли бы, а она все туда же…

А подруга ей ответила:

– Слышала, что она поет? На Тверском бульваре познакомилась. Смех один. Как будто бы Давиду делать больше нечего, кроме как дур в синтетике на бульварах цеплять!

– Девушка, не загораживайте проход, – сказал охранник, почтительно посторонившись перед темнокожей шваброй в обтягивающем платье и норковом болеро.

– Вы же… Вы же сказали, что мест нет, – от возмущения Настя даже попятилась назад. – Какое лицемерие!

Блондинки в люрексе захихикали. Охранник с тяжелым вздохом возвел глаза к темнеющему московскому небу. А потом все-таки снизошел до того, чтобы взглянуть ей, Насте, в лицо. И уже нормальным человеческим голосом, с нормальной, приветливой даже улыбкой, сказал:

– Дорогая, шла бы ты отсюда. Я все понимаю, но… ничего не получится. Я же насквозь вижу таких, как ты. Поэтому меня здесь и держат. Поживи немного в этом городе, научись одеваться и правильно себя держать, купи приличную обувь и не пользуйся общественным транспортом, заведи нужные знакомства… и вуаля – я приподниму эту бархатную ленточку для тебя. Ну а пока… Так, посторонись, мне надо работать!

Толстуха.

Давид поморщился, словно от внезапного приступа мигрени. Девушка сидела на краешке его постели, она была почти раздета и возбужденно болтала о пустяках, время от времени дотрагиваясь до его бедра ладонью. Казалось, ей до сих пор не верилось, что он действительно тот самый Давид Даев, что именно он обратил на нее внимание в чилл-ауте клуба «La-La» и так запросто с ней познакомился, оплатил ее счет, да еще и пригласил к себе, да еще и настойчиво целовал на заднем сиденье авто!