Хоббит, или Туда и обратно. Избранные произведения - Толкин Джон Рональд Руэл. Страница 76
Примечания
1. Семь рек Южного Королевства — Лефнуи, Мортонд, Кэрил, Рингло, Гилраин, Сернуи и Андуин.
2. Имя Фириэль носила гондорская принцесса, к которой по Южной Линии восходит родословная Арагорна. Так же звали дочь Эланор, дочери Сэма, однако ее имя заимствовано из этого стихотворения — никак иначе в Западном Четверике оно появиться не могло.
3. На северном берегу Ветлянки находилась Запруда — небольшая гавань, расположенная за Отпорной Городьбой, хорошо охраняемая и защищенная деревянной изгородью. Над гаванью на пригорке между Сенной и Брендивином была деревушка Брередон (Вересковый Холм). Другая пристань, Причал, была возле Схода, в устье Ивлянки, откуда начинался Проселок, проходивший через Дикули, Камыши и Прозапасье.
4. Возможно, именно хоббиты из Забрендии и нарекли Бомбадила Бомбадилом — имя это забрендийское по форме — в дополнение ко всем его древнейшим именам.
Приключения Тома Бомбадила
Том веселый, Бомбадил, ходил в куртке синей,
Шляпа — дрянь, зато перо — белое, как иней,
Кушачок зеленый, кожаные штанцы,
А ботинки желтые — хоть сейчас на танцы!
Жил Том под Холмом, где исток Ветлянки —
Родничок среди травы па лесной полянке.
Том веселый, Бомбадил, в летние денечки
По лугам любил гулять, собирать цветочки,
Пчел пасти и щекотать шмелей толстобоких,
А еще любил сидеть у бочагов глубоких.
Вот однажды бороду свесил с бережочка:
Золотинка тут как тут, Водяницы дочка,
Дерг его за волосье, он — бултых в кувшинки
И пускает пузыри, промочил ботинки.
«Эй, Том Бомбадил, — говорит девица, —
Ты чего забыл на дне? Хватит пузыриться!
Рыб да птиц напугал и ондатру даже.
Шляпу, что ли, утопил и перо лебяжье?»
Том в ответ: «Искать не буду — холодна водица.
Шляпу мне достань-ка ты, милочка-девица.
Да ступай, спи-усни, где спала доныне —
Под корнями старых ив в темной бочажине».
К дому матушки своей, в бучило на донце
Золотинка уплыла. Том прилег на солнце
Средь корней корявой ивы: мол, мы здесь приляжем
Башмаки сушить и шляпу с перышком лебяжьим.
Тут проснулся Дядька-Ива, тихой песней сонной
Убаюкал Бомбадила под разлапой кроной,
А потом — хвать его: сцапал, прямо скажем,
Тома вместе с башмаками и пером лебяжьим.
«Ох, Том Бомбадил, разве же учтиво
Залезать в чужой дом, даже будь он — ива?
С тебя лужа натекла под древесным кряжем,
Еще хуже — щекотаться перышком лебяжьим!»
«Дядька-Ива, отпусти! Что-то ломит спину —
Не похожи твои корни на мою перину.
Чур-чура! Глотни, старик, ключевой водицы.
Баю-бай, спи-усни, как дочь Водяницы».
Дядька-Ива, услыхав это его слово,
Бомбадила отпустил, запер дом, и снова
Закряхтел, забормотал, глядя сон древесный.
Вдоль Ветлянки Том пошел —
день-то был чудесный! —
А потом в лесу сидел, слушал по привычке,
Как свистят, свиристят, чирикают птички;
Над ним бабочки кружились, крыльями играя,
Но под вечер встала туча с западного края.
Том спешит! Закрапал дождь, по воде текучей
Побежали круги, ветер вместе с тучей
Налетел, зашумел, и с листвы на темя
Брызнуло. В нору нырнул — самое время!
А Барсук, белый лоб, — нора-то барсучья! —
Барсучиха, черноглазка, и детишек куча
Понарыли ходов под холмом, и
Тома Хвать за плащ — поволокли в глубь темного дома.
«Ох-ох, Том Бомбадил! — в самом дальнем зале
Вкруг него они уселись и забормотали. —
Влез ты чрез парадный ход к барсучьему роду.
Только выхода там нет назад, на свободу».
«Слышь-ка, старый друг Барсук, брось-ка эти шутки!
Недосуг мне тут гостить. Нету ни минутки.
Черным ходом проводи, где шиповник белый.
Почисть когти, вытри нос. Я сказал — ты сделай!
Чур-чура, спи-усни на своей соломе.
Ива спит и Золотинка — каждый в своем доме».
Тут сказали барсуки: «Просим прощенья!» —
Проводили Тома в сад, прочь из помещенья,
В страхе двери затворили и на всякий случай
Все землею завалили — спит народ барсучий.
Дождь прошел, почти стемнело, небо стало звездно.
Погулял — пора домой, хоть еще не поздно!
Том веселый, Бомбадил, дверь открыл, окошко,
Засветил на кухне лампу — налетела мошка;
За окном, видит он, полумрак сгустился,
Звезды — ярче, юный месяц долу опустился.
Тьма ночная над Холмом. Со свечой шандальной
Том — наверх, скрипят ступеньки;
вот он возле спальной.
«О-хо-хо, Том Бомбадил! Я пришел из мрака!
Я за дверью. Я тебя изловил, однако!
Ты и думать позабыл о кургане давнем,
Об Умертвии с вершины, обрамленной камнем.
А он вырвался на волю! И вот ждет могила
Хладного и бледного Тома Бомбадила».
«Чур меня! Сгинь навек! Прочь, исчадье ночи!
Прочь, загробный хохотун, огненные очи!
Воротись на курган, на каменное ложе,
Спи-усни! Спит Золотинка, Дядька-Ива тоже,
И барсучий спит народец у себя в деревне.
Вернись к золоту в подземье и к печали древней!»
Тут Умертвий — из окна, распахнувши ставни,
Через двор и над стеной на курган тот давний,
За ограду из камней, в темный склеп обратно,
Дребезжа костями мчится, воя неприятно.