Хоббит, или Туда и обратно. Избранные произведения - Толкин Джон Рональд Руэл. Страница 78
«Ух!» — сказал выдрин сын и нырнул в середку,
Окативши Бомбадила, раскачавши лодку,
А потом на бережок лег, лежебока,
А уж песня Бомбадила — далеко, далёко.
Там, где Эльфов островок, старый Лебедь злобно
Выгнул шею, зашипел, тут, мол, неподобно
Плавать всяким. Том смеется: «Ах ты, краснолапый!
Подари-ка мне перо новое для шляпы!
У тебя, у старого шея — просто диво,
А из клюва только шип! Это некрасиво!
Погоди, король вернется, хвать тебя за горло —
И прочистит, чтобы спесь из тебя не перла!»
Лебедь крылья распустил — и вниз по Ветлянке,
Том вдогонку за ним на своей лоханке.
До Запруды на пути — буруны, стремнина,
Всем известно это место возле Брендивина:
Крутит, вертит меж камней, как на речке горной,
Словно пробку — так до самой Городьбы Отпорной!
«Эй! Глядите, Лесовик, Том с брадатой рожей! —
Весь Сенной Конец хохочет, брередонцы тоже. —
Стой, Том, а не то мы стрелой ошпарим!
Ни лесному тут народу, ни курганным тварям
Нет пути за Бреидивин — ни плоту, ни лодке!»
«Кыш, вы, толстопузые! Не дерите глотки!
Видел я, как хоббиты прячутся в норки,
Испугавшись барсука, а барсук — не орки!
Вы же тени собственной трусите, ребятки.
Орков я нашлю на вас — засверкают пятки!»
«Бородой не подавись, орков призывая!
В шляпе стрелы посчитай — первая, вторая,
Третья! То-то! Коль за пивом ты плывешь в лодчонке,
Знай: в Забрендии малы для тебя бочонки!»
«Брендивин широк, глубок — на моей-то лодке
Мне, пожалуй, не доплыть даже до середки.
Переправьте меня. Вам же за это
Пожелаю доброй ночи, а потом — рассвета».
Заалел Брендивин, солнце катит низом,
Закатилось за холмы, Брендивин стал сизым.
Никого на берегу нет, ни у Причала,
Ни на тракте. Том сказал: «Веселое начало!»
Он потопал по дороге. Сумерки сгустились.
В Камышах, впереди, огни засветились.
«Эй, ты кто?» Лошадки стали, не скрипят колеса.
Том идет, не отвечает на его вопросы.
«Эй! Ты что, из Заболони? Вор? Или бродяга?
Чего ищешь и откуда у тебя, бедняга,
В шляпе стрелы? Воровство боком вышло, что ли?
Эй! Иди сюда, поведай о своей недоле.
Эль у хоббитов хорош! Только ты без денег
Не получишь ничего, коль молчишь, бездельник!»
«Ладно, ладно, грязнопятый! Опоздал, не встретил,
Да еще бранится! — Том ему ответил,—
Ты, Бирюк, бурдюк с одышкой, ты, пивная кадка,
Тебя ноги не несут — так везет лошадка!
Повезло, что нищий мирный! Дело-то за малым:
Прочь с колес, тряси жирами, топай пешедралом!
Эй, подвинься! За тобой будет кружка пива —
Не признать меня, хоть ночью, это неучтиво!»
И поехали, смеются, мимо деревни —
Хотя пивом их манил аромат харчевни, —
И свернули к Бирюку, а дорога тряска —
Тут уж Тома растрясла на колесах пляска.
В небе звезды. В окнах свет. А на кухне ждал их
Очага огонь трескучий, гостей запоздалых.
Бирючата-сыновья поклонились, дочки
Книксен сделали, жена с пивом из бочки
Уже кружки несет. Пили, ели, пели.
Сам Бирюк пустился в пляс — при его-то теле!
Выпив кружку, Том — вприсядку, по-моряцки, лихо,
Дочки — чинно, ручейком; смеется Бирючиха.
Спать легли: кому — солома, а кому — перина.
Том толкует с Шерстолапым, сидя у камина,
О вестях с Пригорков, новостях о Башне,
Про овсы, про ячмени, про пажити и пашни,
Кто где был, куда ходил, пеший или конный,
Что деревья нашептали, ветер заоконный,
О Высоких Стражах там, возле Брода, или
О Тенях, что у границы в этот год бродили.
Наконец Бирюк уснул, пледом укрытый.
А с рассветом Том исчез, как сон полузабытый,
Чуть веселый, чуть печальный и немного в руку;
Дверь открылась и закрылась — ни бряку, ни стуку,
Ливень смыл его следы возле причала,
Ни его шагов, ни песен будто не звучало.
У Отпорной Городьбы лодку-лоханку
Три дня видели. Потом уплыла в Ветлянку.
Будто некий хоббит видел ночью, говорят, там
Ее выдры волокли, вверх по перекатам.
Там, где Эльфов островок, Старый Лебедь встретил,
За бечевку потащил, важен и светел,
Выдры плыли по бокам, чтобы ненароком
За корягу Дядьки-Ивы не задела боком.
Зимородок на корме, а птаха на банке —
Так ее и волокли вверх по Ветлянке
До стоянки. Тут сказал выдрин сын:
«Смогли бы Дураки ходить без ног или плавать рыбы,
Не имея плавников? Весла где, разини?»
У Отпорной Городьбы Тома ждут доныне.
Странствие
Жил-был веселый скороход —
И пешеход, и мореход,
Решил он с вестью по реке
В кораблике поплыть, и вот
Он погрузил провизию
В ладью свою из лопуха:
Взял мандарин с овсянкой он
И кардамон для запаха.
Он ветры звал приятные,
Попутные, чтобы несли
Его за трижды девять вод, —
И вот приплыл на край земли.
Там он один среди равнин,—
Где Деррилин издалека
По камушкам-камениям
Течением течет река,
И обитают Призраки
У той реки ужасные,—
Устал ходить он вдоль реки
На поиски напрасные.
И сел на свежем воздухе
Для роздыха, забыв дела,
Пел песни бабочке одной,
Чтобы женой ему была.
Она же прочь отпрянула
И глянула с презрением.
Учиться стал он всяческим
Магическим умениям.