Герцог Арвендейл - Злотников Роман Валерьевич. Страница 15

И вот такое фиаско! Причем из-за чего?! Ладно бы его переиграли! Ладно бы иной, не менее умелый властитель, коему право властвовать принадлежит по праву рождения, сумел бы реализовать тонкий план, своим мастерством приведшем бы герцога Эгмонтера в восхищение. Он бы смирился и даже, возможно, поблагодарил бы искусного противника за хорошую школу. Мысленно… Так нет же! В его планы вмешалась обыкновенная… похоть, зов плоти… то, что возвышенные романтические натуры столь наивно именуют любовью…

— Господин?..

Герцог резко развернулся. На пороге кабинета стоял Беневьер. Герцог Эгмонтер нахмурился. О боги! Неужели он настолько разнервничался, что забыл установить охранные заклятия? Герцог сердито сверкнул глазами (с удовлетворением заметив, как Беневьер подался назад, а в глубине его глаз появился отблеск страха), указал вошедшему рукой в сторону небольшого дивана, раздраженно сорвал с левой руки перстень и, надавив на выступающий камень, бросил его на стол. Свернутое внутри камня мощное охранное заклинание развернулось и, мгновенным броском преодолев расстояние до пола, стен и потолка, ужом ввернулась между мельчайшими частицами, которые составляли саму их основу, оно растянулось невидимой сетью и замерло, поджидая неосторожную жертву. Беневьер, сквозь которого пролетело это заклинание, почувствовал его холодную и безжалостную силу и внутренне содрогнулся, представив, что может случиться однажды с тем, кто неосторожно подвернется под раздраженную руку герцога. А поскольку среди нескольких сотен тысяч жителей и гостей блистательной столицы империи кандидатов на таковое наблюдалось раз-два и обчелся, у Беневьера противно засосало под ложечкой.

— Ну, что ты узнал?

Беневьер покаянно пожал плечами:

— Не слишком много, господин… раньше вы давали мне гораздо более четкие указания…

— Заткнись!

О-го-го, в голосе герцога появились истеричные нотки. И причиной их явно был не Беневьер. Верный слуга герцога насторожился, жизнь научила его тому, что любые крупицы информации о том, — что можно назвать болевыми точками того, от кого зависит твоя судьба, являются чрезвычайно ценными для твоего собственного выживания.

— Говори… и побыстрее.

Беневьер поспешно заговорил. Герцог слушал, нетерпеливо постукивая носком сапога о ножку стола. Желваки напряглись на его лице. О боги, как ему сейчас недоставало тех артефактов, что пожрали друг друга на алтаре, расположенном на вершине башни Гвенди! С ними все его сегодняшние проблемы были бы решены в мгновение ока… ну не все, но многие. А тут уж ничего не попишешь. Тьма и Свет обретают наивысшую силу только встречаясь друг с другом. Тьма во Тьме и Свет в Свете немногого стоят, как талантливый человек, лишенный возможности применить свои таланты. Но когда сводишь вместе столь непримиримые противоположности, будь готов к тому, что однажды твое влияние и способности держать их в узде окажутся недостаточными. И они уничтожат друг друга…

— Ладно, хватит, вижу, что ты ничего не добился! — губы герцога искривились в раздраженной гримасе. — Ты разочаровал меня Беневьер, сильно разочаровал…

Бывший вор напрягся, пытаясь понять, чем готовится одарить его окаянная судьба и как можно вывернуться из ее когтистых лап на этот раз.

— И это заслуживает серьезного наказания… — Герцог замолчал, окинув Беневьера испытующим взглядом. Тот понимал, что против герцога у него нет никаких шансов, но извечная привычка воспитанника городского дна — цепляться за жизнь до последнего вздоха взяла свое. Мышцы Беневьера напряглись, готовые отбросить тело в сторону, а пальцы сами собой сомкнулись на рукояти потаенного ножа, слуга герцога готов был метнуть его в сторону потенциальной опасности. Судя по всему, все эти инстинктивные движения не укрылись от внимательного взгляда герцога, поскольку его губы тронула легкая усмешка — полупренебрежительная, полупрезрительная, усмешка человека, ясно осознающего, что любые потуги возможного противника не добавляют ему ни единого шанса.

— Ну да ладно… ты верно служил мне долгое время. Поэтому я дам тебе шанс исправиться. Это будет очень непростой шанс… но ты большой ловкач, и у тебя будет возможность вывернуться и из этой ситуации. Я в этом не сомневаюсь.

Беневьер замер. Похоже, на этот раз ему предстояло нечто совершенно необычное. По-видимому, все его мысли тут же отобразились на его лице (вот Темные боги, надо же было так распустить нервы…), потому что герцог насмешливо кивнул:

— Да, на этот раз тебе будет гораздо сложнее справиться с моим поручением, чем прежде. Ибо меня не слишком интересует, останешься ты в живых или погибнешь. То есть для тебя самого было бы лучше остаться в живых и вернуться ко мне, дабы я смог вновь вернуть тебе твой любимый истинный облик, но если ты умрешь… что ж, значит, ты окажешься не столь ловким, как я тебя себе представлял. Но на моих планах это никак не отразится.

Облик?! Так его собираются превратить в кого-то другого?!! Возможно даже в зверя!!! Беневьер перепугано дернулся и… он готов был поклясться всеми Светлыми богами, что его руки и ноги сработали сами собой. Метательный нож с быстротой молнии устремился к черепу герцога Эгмонтера, а тело бывшего вора с отчаянной стремительностью метнулась к укрытым портьерами окнам… вернее, попыталось метнуться. Последнее что он запомнил, был его собственный нож, неподвижно зависший в воздухе в полудюйме от выпустившей его руки и черная сеть заклинания, метнувшегося к нему из толщи стен. А может, это ему только показалось…

Когда Беневьер пришел в себя от дикой боли, пронзившей все его тело, он обнаружил себя на полу. Он лежал обнаженным, на грубых, холодных плитках пола. Бывший вор попытался пошевелиться, раскрыть глаза, но от этого голову пронзила острая боль.

— Уже очнулся? Да ты невероятно живуч, мой раб, — голос герцога был холоден и насмешлив, — пожалуй, у тебя действительно есть шанс выполнить мое поручение и вернуться.

Беневьер замер, пытаясь обмануть боль, а затем разлепил ставшие такими непослушными губы и произнес:

— Госпо… — и тут же испуганно замолчал. Потому что это был не его голос!

— Привыкай, мой Беневьер, — насмешка в голосе герцога зазвучала сильнее, — теперь ты говоришь ЭТИМ голосом. Но не слишком увлекайся. Человека можно узнать, так же как и НЕ УЗНАТЬ, не только по голосу, но и по строению фраз, любимым словечкам, привычным оборотам речи, а для меня важно, чтобы тебя опознали как человека, облик которого я тебе придал, и НЕ ОПОЗНАЛИ, как моего доверенного слугу Беневьера.

Человека — уже легче, Беневьер протянул руку и ощупал низ живота — мужчина, еще лучше. Герцог расхохотался.

— Так вот что тебя беспокоило… не волнуйся, все причиндалы на месте и в рабочем состоянии. А сейчас заткнись и перестань шевелиться. Тебе нужно еще полчаса полежать в полном покое и недвижимым, иначе твоя голова не успеет освоиться с твоими мышцами и ты, поднявшись раньше времени, вполне можешь оказаться калекой. А это не входит в мои планы, ты понял, раб?

— Да, госпо…

— Я сказал, заткнись!

Герцог прошелся по камере (Беневьер слышал, как скрипят его сапоги), остановился и заговорил. Голос его звучал глухо, но, судя по всему, он и не обращался к Беневьеру.

— Значит, милая моя, ты вздумала противиться мне. Я долго ждал, что ты образумишься, я терпел твои отказы, все те глупости, что ты совершала, я был снисходителен к твоим бредням и увлечениям, но вчера…

Беневьеру показалось или герцог действительно скрипнул зубами…

— Что ж, раньше я был к тебе благосклонен, я старался не причинить твоей фигуре на моей доске особенной боли. Но ты не вняла! Так что теперь я буду двигать твою фигуру так, чтобы ты на себе почувствовала, каково это — противиться тому, кто постиг искусство двигать людьми, будто пешками, и сумел создать свою собственную доску для своей игры!

Если бы Беневьер не был столь вышколен и чувствовал себя хоть немного лучше, он бы понимающе присвистнул. Так вот в чем дело! Вот чем вызвано бешенство герцога. Похоже его, так сказать, нареченная невеста оказалась слишком своенравной и не пожелала покорно играть роль, уготованную для нее герцогом. Бедная девочка…