Герцог Арвендейл - Злотников Роман Валерьевич. Страница 17

— Мы тут это… мясца подзапасли, вяленого. Пока вы там прохлаждались… — начал гном, когда радость от встречи слегка угасла, — так что это… сдается мне, что до Пармелины на своих двоих топать придется. — И он откинул полог, искусно сплетенный из травы, с того, что всем прибывшим поначалу показалось поленницей.

— Ох ты, — ахнул идш, — да ты что, мясом торговать вздумал?

— Торговать не торговать, а как ты себе представляешь охоту в Проклятом лесу? — огрызнулся гном, а затем вздохнул: — Ну да, увлекся маненько. Да и куда тут денешься — этот безухий только за кусты зайдет — глядь косуля, руку подымет стрелой поясницу почесать — тетерев падает. Не пропадать же добру. Может, и торганем чуток — вы, чай, там поиздержались. Я слыхал, в том городке при университете цены до небес.

— Да уж, — крякнул Арил, — поиздержались не то слово. Если бы не побратим, — он кивнул в сторону идша, — то, можно сказать, просто разорились.

— Ах ты, мать моя мастерица, — ахнул гном, — идш за других платит! Да что ж это в мире делается?!

До Науфгросского монастыря Беневьер добрался к исходу месяца. В принципе он мог бы и быстрее, но, согласно инструкциям герцога, требовалось, чтобы хозяева и существенная часть постояльцев всех таверн, расположенных на пути от Эл-Северина, хорошенько запомнили Левкада. Причем так, чтобы у них сложилось впечатление, что этот Левкад явно отправляется куда-то с тайной миссией. Поэтому Беневьер спускался в зал таверны в плаще и надвинутой на лоб шляпе, занимал столик в самом темном углу, скупо и сквозь зубы цедил слова и уходил, едва лишь зал заполнялся, и за его столик присаживалась какая-нибудь компания. Он не сомневался, что все сделал правильно. Ибо те завсегдатаи, которые сделали одной из своих профессий распространение сплетен, обычно приходят пораньше, дабы занять удобное место, так что они вполне должны были его заметить. А его загадочный вид и поведение должны были дать достаточную пищу для слухов.

Где находится настоящий Левкад, его особо не волновало, но, зная герцога, можно было не сомневаться, что скорее всего под парой-тройкой футов свеженасыпанной земли. Так что опасности того, что он появится где-то поблизости, Беневьер не опасался. Более вероятной была опасность встретить кого-то из знакомых настоящего Левкада, но тут уж ничего не попишешь, если такое произойдет, придется выкручиваться. Беневьер решил, если такое произойдет, то он сделает загадочный вид и процедит сквозь зубы: «Вы ошиблись» — и быстро уйдет, здраво рассудив, что это вполне подойдет для его тайной миссии…

Науфгросский монастырь сестер-помощниц располагался на склонах горы, в одном дневном переходе от Пармелины, столицы графства Агилура. Правда, не на самом тракте, связывающем Эл-Северин с университетом и северными окраинами империи, а немного в стороне — на запад от него. В Пармелине Беневьер не задержался, справедливо рассудив, что, чем быстрее он исполнит поручение герцога, тем быстрее сможет вернуться в свой истинный облик. А то его уже немножко тяготила чужая внешность. Нет, в принципе все было нормально, просто Беневьеру претила манера этого Левкада одеваться. Тот одевался изящно, даже несколько изысканно, но как-то… слишком уж придворно, что ли… В дальнем путешествии подобная одежда была слишком неудобной. В конце первой недели путешествия, окончательно измучившись, Беневьер даже рискнул сменить панталоны, чулки и изысканные башмаки с большими пряжками на более привычные для него крепкие кожаные штаны и легкие сапоги со шпорами. Ехать стало намного комфортней, а от сомнений по поводу нарушения приказа герцога Беневьер избавился, убедив себя в том, что почему бы этому пресловутому Левкаду, отправившись в путешествие, не сменить привычную в городе одежду на более удобную и практичную. К тому же возвращаться после выполнения задания он должен был гораздо менее оживленными трактами и попадаться людям на глаза как можно меньше, так что тогда можно было позаботиться и об остальных предметах туалета.

Уже под вечер он въехал в небольшой городок, который располагался вокруг стен одного из самых известных монастырей. Дневное светило только что зашло за горный хребет, но высокие башенки монастыря все еще ярко сияли в его лучах. Над землей плыл благостный колокольный звон — сестры собирались к молитве. В кузницах затухали горны, торговцы и ремесленники неторопливо закрывали ставнями окна своих лавок и мастерских, а таверны манили прохожих огоньками свечей, призывно мерцающих в распахнутых окнах и дверях. От всего этого у Беневьера было такое ощущение благости и покоя, что он решил отправиться к монастырю завтра, а сегодня немножко выйти из образа и позволить себе слегка расслабиться. Нет, немного, совсем чуть-чуть. В конце концов, у него впереди несколько дней, пока он сумеет найти способ подлить заранее припасенный им раствор цикутия в пищу или питье сестры Тамеи. Так что он вполне успеет и запомниться, и даже примелькаться. Поэтому он остановил коня, растянул губы в улыбке и, вдохнув всей грудью густой, словно сироп, и чистый, словно горный родник, воздух, развернулся в сторону маленькой, уютной таверны, из распахнутых дверей которой доносились весьма ароматные запахи…

Было уже два часа пополудни, когда Трой с друзьями добрались до ворот монастыря. Гном действительно развернул в Пармелине бойкую торговлю вяленым мясом. Дело в том, что, как правило, свежее и вяленое мясо, а также дичь доставляли в Пармелину охотничьи партии, уходившие в леса, расположенные западнее от монастыря, в предгорьях. Окрестные леса считались графским заповедником, и охотиться в них было запрещено. По давней традиции охотники возвращались в Пармелину в один заранее назначенный день и выставляли на продажу свою добычу по оговоренным ценам, а побратимы прибыли в город как раз за пару дней до прибытия партий, так что в городе наблюдался некоторый дефицит на мясо, и товар гнома пришелся весьма кстати. Торговля пошла бойко, и гном едва не распродал весь запас, в том числе и ту часть, что пригодилось бы им самим для путешествия через Проклятый лес. Его едва убедили закрыть торговлю к трем часам пополудни. Так что выехали они поздно и добраться до монастыря к вечеру не успели. Гном всю дорогу ворчал, что ему испортили хорошую торговлю, что такой цены теперь нигде не взять, а ближе к западу он накупил бы припаса чуть ли не вполовину дешевле, и так достал всех, что, в конце концов, на него зашипел даже идш.

Заночевали в лесу, что для гнома с эльфом было вполне привычно, да и для остальных не слишком обременительно, а с рассветом тронулись дальше, так что к воротам монастыря подъехали явно во внеурочный час. Обычно путешественники прибывали в городок у монастыря к вечеру, ночевали в тавернах, а к монастырю приходили с утра, свежие и отдохнувшие.

Коновязи у ворот не было, поэтому Трой спрыгнул с Ярого и, передав поводья Арилу, подошел к калитке, прорезанной в монастырских воротах. Взяв легкий бронзовый молоточек, висящий на цепочке слева от калитки, он слегка стукнул им по вделанной в стену бронзовой же пластинке. Раздался мелодичный звук. Калитка распахнулась, и в проеме появилась женская фигура, одетая в простую мантию и черную накидку. Трой учтиво поклонился:

— Добрый день, сестра, мне необходимо видеть мать-настоятельницу. Я привез ей письмо от ректора университета.

Сестра окинула взглядом всю компанию, столпившуюся у ворот, и коротко кивнула:

— Ждите…

Беневьер проснулся довольно поздно. Вчера он действительно расслабился (впрочем, вполне в пределах разумного) и выпил чуть ли не три кувшина местного вина из терновника, меда и дикой сливы. Впрочем, вино оказалось очень хорошим, и голова побаливала не шибко. Тем более что третий кувшин он распорядился принести в комнату, почувствовав, что теряет контроль над собой, и допивал его в одиночестве. И там, на дне, еще осталось чуть-чуть, чего вполне хватило, чтобы поправиться поутру. Так что когда он подошел к воротам монастыря, солнце было уже высоко, и основной поток паломников схлынул. Впрочем, у ворот толпилось несколько подозрительных типов угрожающего вида и разного роду-племени.