Ветер над островами - Круз Андрей "El Rojo". Страница 62

Аглая встретила меня на веранде, одетая в обычный свой «наряд амазонки», а заодно и с маленьким подносом из стеблей тростника, на котором стояло два высоких бокала с чуть желтоватой жидкостью.

— Лимонада хочешь? — спросила она вместо приветствия.

— Я всего хочу, — неопределенно, но очень честно ответил я и взял один из бокалов.

— Предлагаю конную прогулку, — сразу перешла к делу Аглая. — Зорьку в конюшню, возьмешь другую лошадку — ей полезно пробежаться, и тебе к одной пока привыкать не надо.

— Согласен, — кивнул я, пригубив кислого и вполне холодного лимонада. — Но с одним условием: потом приглашаю на… ужин или обед?

— Не надо, мы с собой возьмем, — сразу запротестовала она. — Валентина нам корзинку собрала: где-нибудь у моря посидим. Не против?

Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, а если конкретно, то за то, что не забыл прихватить на всякий случай «купальный костюм», состоящий из ярко-желтых шортов, я энергично закивал:

— Ни капли! Ты что ни предложишь — то и гениально. А вообще здесь даму на хороший ужин куда-нибудь можно пригласить?

— Если только в «Золотую бухту», — немного подумав, сказала Аглая. — Там вкусно, но надо столик заранее заказать, если в выходной.

— Понял, спасибо, — сказал я, мысленно делая пометку в воображаемом ежедневнике.

Конюх Степан забрал Зорьку в конюшню, а взамен вывел другую лошадь, гнедой масти, заметно игривую и подвижную, отчего я малость насторожился. Ну ладно, со спокойной рыжей Зорькой я уже вроде как сдружился, а теперь все заново начинать? Опозорюсь ведь, как есть опозорюсь. Заодно он подвел уже знакомую кобылу моей спутнице.

Из дома вышла Валентина, передала Аглае корзинку, которую та сразу как-то ловко закрепила за седлом, я даже не понял как.

— Ну что, по коням? — спросила Аглая.

Я только кивнул и относительно ловко вскарабкался в седло. Лошадь подо мной слегка заплясала, сдала назад, отчего я малость испугался, но все же вспомнил Тимофееву науку, удержал и осадил — построил, в общем. Аглая кивнула и тронула свою лошадку с места, так что мне осталось только пойти следом.

На этот раз мы свернули не привычно налево, в сторону города, а направо, куда я еще ни разу не ездил. Шаг вскоре сменился рысью, рысь — галопом, потом опять рысью и вновь шагом. Аглая явно задумала для меня дополнительную тренировку, и я, к счастью своему, уже держался в седле вполне прилично. Нет, до инстинктов дело еще не дошло, приходилось постоянно напоминать себе про оттянутый каблук, про положение ног, все время контролировать, где повод, и не забывать его вовремя отдавать, чтобы лошадь могла освежить рот, а потом подтягивать заново, но в общем и целом справлялся, вполне годился для того, чтобы не быть обузой в какой-нибудь конной поездке.

Лошадка хоть и была поноровистей Зорьки, но не критично, так что каких-то непредвиденных случайностей я вскоре бояться перестал и даже начал чувствовать, что поездка мне нравится. А когда наконец вспомнил о том, что это не просто поездка, но еще и свидание с женщиной, которая очень нравится, то совсем воспрянул духом и даже начал что-то тихо напевать.

Дорога недолго шла вверх, затем по серпантину обогнула немалую гору и полого, вдоль склона, стала спускаться к морю, все такому же синему, местами с белыми барашками набегающих на берег волн. С моря дул ветерок, довольно сильный и резкий, так что даже жара куда-то отступила.

— С этой стороны острова всегда прохладней, — сказала Аглая, когда ее лошадь поравнялась с моей. — Поэтому и люблю сюда кататься.

— Часто бываешь здесь?

— Как получается, — пожала она плечами. — Хотела бы каждый день.

Лошади наши шли шагом, но при этом их приходилось придерживать. Казалось, что свежий ветерок придал им сил и сейчас им хотелось срочно этим воспользоваться, проскакать под уклон, по белой пыльной дороге, ведущей меж камней и ярко-зеленых зарослей. Было много цветов, над которыми вились пчелы, а может, и осы, черт его знает, а еще удивительно много стрекоз — разноцветных, с отливающими металлическим блеском хвостами и радужно сверкающими крыльями. Населения на этой стороне было меньше, достаточно крутой и каменистый склон не слишком подходил для земледелия, и на всем склоне, тянущемся на несколько километров вперед, до высокого скалистого мыса, можно было разглядеть всего несколько маленьких белых домиков.

— А кто здесь живет?

— Здесь караулка — вон она, — указала Аглая на один из таких домиков. — За этой стороной острова наблюдают, на случай чего, и так… бывший шкипер с «Альбатроса» вон в том доме живет, просто нравится ему здесь, тишину любит… еще пасека здесь, вон туда смотри, за вон той кучей акаций, видишь?

— Вижу.

— Ну… вот так вот, всех и назвала.

— А сейчас мы куда?

— А во-он туда, — вновь показала она рукой. — Там маленькая и очень хорошая бухточка, только песок, море и… и все, пожалуй. Я там купаться люблю. Ты как?

— Насчет купаться? — уточнил я на всякий случай.

— Ага.

— С радостью.

Что мне нравилось в Аглае, наряду со всем остальным, что мне в ней тоже нравилось, всем этим бесконечным списком, — она не стремилась к тому, чтобы я ее постоянно развлекал разговорами. А мне нравилось с нею просто молчать. Не зря говорится, что лучше всего поговорить с тем, с кем хорошо помолчать. Мы так и ехали рядом, бок о бок, лошади аккуратно ступали по каменистой дороге, и только этот стук нарушал почти невероятную, давящую на уши тишину. А дорога так и вела вниз, плавно и осторожно, и, когда она уже почти спустилась к самому морю, Аглая указала на едва заметную тропку, отходившую в сторону между кустами.

— Сюда, приехали.

Лошади, повинуясь команде, свернули в узкий проезд между густыми кустами, спугнув какую-то довольно крупную птицу, которая сначала побежала, а потом резко взлетела с хлопаньем крыльев и полетела низко над кромкой берега, забирая в сторону суши. Наперегонки распевали сверчки, вода с шелестом накатывала на песок.

Бухточка действительно была… волшебной, пожалуй, иначе и не назовешь. При этом мелкой: каждый камешек, каждая песчинка на дне была видна.

— С этой стороны острова не купаются, здесь течение холодное, — сказал Аглая, спускаясь с седла и привязывая лошадь к стволу то ли низкого деревца, то ли высокого куста. — Вон там, дальше, котловина на дне. Оттуда холодную воду вымывает и гонит ее вон туда, прямо на юго-восток. А здесь мелко, и вода немного застаивается, поэтому всегда тепло.

— А как насчет акул? — вроде как в шутку, но на самом деле вполне всерьез поинтересовался я.

— Их здесь не бывает почти, дальше один песок, рыбы с этой стороны мало — вот и их нет, — ответила Аглая, снимая с конской спины корзинку с обедом. — Подстилка у тебя?

Я оглянулся, убедился, что за седлом приторочено свернутое в трубку покрывало, кивнул, начал его отвязывать.

— Стели на песок и сюда не поворачивайся, — категорически заявила она. — Мне переодеться надо.

Пока я выбирал место поудобней и расстилал одеяло, Аглая успела переодеться в купальник. Вполне такой нормальный, совсем не пуританского вида купальник белого цвета, разве что с такими короткими шортиками. В купальнике она мне еще больше понравилась. Она была именно такой, как я ее себе и представлял, — сильная, гибкая, стройная, с гладкой загорелой кожей.

— Давай переодевайся — и за мной, — сказала она, решительно направляясь к воде. — Вода чудесная должна быть.

— Мигом!

У меня переодевание заняло еще меньше времени. Чувствуя, как подошвы пружинят по горячему, даже обжигающему песку, я добежал до кромки воды и увидел, что Аглая пока еще вовсе не купается. Несмотря на воду, теплую, ласкающую ноги, она входила в нее медленно, высоко поднимая колени и с каждым шагом все сильнее и сильнее втягивая живот. В общем, «рубила хвост по частям».

— А если с разбегу, разом? — спросил я.

— Не могу я разом! — сердито огрызнулась она. — Не мешай, зайду ведь в конце концов… ой, холодно!