Ветер над островами - Круз Андрей "El Rojo". Страница 63

Понаблюдав некоторое время за мучениями, я аккуратно, чтобы не брызнуть, обошел погрузившуюся почти по пояс и втянувшую живот чуть не до позвоночника Аглаю, которая при этом еще и подняла руки над головой, чтобы, наверное, сохранить их сухими до последней секунды, и аккуратно отплыл подальше. Правда, при этом обнаружил, что мне здесь все равно примерно по грудь, не глубже.

— Давай затащу! — предложил я с безопасного расстояния.

— Даже думать не смей! — крикнула она. — Я тогда тебя сразу утоплю! А когда выберусь, то еще и застрелю!

Ничего, зашла все же. Сначала почти по грудь, потом наконец решилась и проплыла вперед, сделав несколько энергичных гребков и заодно оказавшись рядом со мной.

— Как тебе здесь?

Я огляделся. Пейзаж вызывал ощущение чего-то нереального — настолько он был красив. Понимаю, что она не про пейзаж спрашивает, для нее он все же почти обыденность, но для меня он шел в придачу к этой бухточке, теплой, нежной, прозрачной воде, маленьким рыбкам, суетящимся возле дна и почти неразличимым на его фоне.

— Прекрасно здесь, — сказал я, — хоть жить оставайся.

— Ну здесь жить не так уж хорошо будет, — усмехнулась она. — В шторм от шума спать не сможешь, и сыреть все будет, а так — вон строй себе дом на склоне и живи. Не хочешь?

— Нет, — решительно ответил я. — Мне бы к тебе поближе поселиться.

— Да ладно, ты уже из седла не вываливаешься — доедешь, — засмеялась она. — Поплаваем?

Плавала она ловко и быстро, как-то по-мальчишески, хоть такому и странно было бы удивляться: все же островитянка. Мне показалось, что я устал быстрее, чем она, хотя вроде сам в хорошей форме. Когда уже остановились и отдыхали, она сказала:

— Каждый раз, как сюда приезжаю, вот так, десять раз в каждую сторону — от того камня и до того, — показала она действительно тот маршрут, по которому мы сейчас гребли. — Жаль, что каждый день не получается.

Потом просто плескались в воде, я нырял, стараясь гоняться за юркими рыбками, а Аглая пыталась лежать на воде, но без особого успеха — сразу начинали тонуть ноги. Когда выходили из воды, я взял ее за руку. Она немного напряглась, но не отдернула своей ладони. Так и довел ее до нашего покрывала, где она руку забрала, мягко, но вполне решительно, с намеком.

Загорали, лениво болтая, потом еще окунулись, а затем открыли корзинку с обедом. Валентина расстаралась, положив туда много всего и всякого, — получился настоящий пир, неторопливый и блаженный, под лимонад из большой оплетенной бутылки. Когда мы закончили и, вальяжно развалившись, загорали, Аглая сказала:

— Лимонад допили, а скоро пить опять захочется.

— И что? — лениво спросил я.

— Надо собираться и ехать дальше, к ручью. А там можем что-то еще придумать.

— Постреляем? — предложил я. — Я сто патронов прихватил, специально для этого.

— Я так себе стреляю, — сказала Аглая, приподнимаясь с покрывала.

— А я тебя поучу — не все же тебе меня учить.

— Да? Ну… тогда отворачивайся, я переодеваюсь.

Домой я вчера приехал поздно. Мы и пострелять успели, и посидеть у Аглаи на веранде, попивая чай, и болтали, и молчали вместе — в общем, чудесно день прошел. Возвращался на Зорьке, которую мне подвел Степан, когда я уже собрался домой. На прощание Аглая легко поцеловала меня в щеку, едва коснувшись, и оттолкнула во избежание излишних вольностей с моей стороны, хотя я таковых допускать и не собирался.

А сегодня день был рабочий, дел полно, так что я вчерашнее блаженное состояние с себя насильственно согнал и отправился в порт. Не верхом уже — пешком, предварительно подойдя к садовнику и конюху, которого звали Прокопием, вручив ему три рубля и попросив в мое отсутствие приглядывать за кобылой, на что он сразу и радостно согласился. За фураж, кстати, еще отдельно платить придется. Но никуда не денешься — такая вот у меня… избранница, к коей на свидание или верхом, или пешком десять верст по жаре погуляй туда-сюда. Хотя я и пешком бы бегал, вполне созрел для этого. Влюбился совсем, что ли? А похоже, очень похоже.

Забежав на минуту в порт, в пакгауз, что напротив причала «Чайки», уже заполненный бочонками с вином, я сообщил Игнатию, что отлучусь, и сразу направился в ополченческий форт «вставать на воинский учет». Как всегда мрачный, Большой Иван открыл мне дверь, пропуская в блокгауз и молча показывая на дверь полковничьего кабинета. Жест подразумевал, что Иона сейчас на боевом посту, крепит оборону острова от всех возможных врагов.

Полковник пил чай с ватрушками — румяными, пахнущими ванилью так, что я слюну сглотнул, даром что недавно позавтракал.

— Ага, пришел? — приветствовал он меня. — Это хорошо. У тети Насти поселился?

— Верно, — кивнул я, старательно почему-то избегая псевдоуставного «Так точно». — У нее.

— Так и запишем, — подтащил он к себе что-то вроде книги учета личного состава и, макая железное перо в чернильницу, быстро вписал меня в какую-то графу. — Значит, так… будешь ты у нас в первом взводе, командиром у тебя Петр Байкин. Послезавтра, кстати, вашему взводу здесь сбор. С утра, к девяти чтобы был. Понял?

— Понял, — подтвердил я и спросил в свою очередь: — По поводу похода в Новую Факторию… где добровольцев записывают?

— А здесь, — сразу заявил полковник, подходя к уже знакомому мне шкафу и вытаскивая другую книгу. — Пойдешь? А, ну да, кому еще и идти, как не тебе, — добавил он уже тише.

Записав меня теперь еще и в другую книгу, сообщил, что сбор ополчения будет в четверг, считай, на следующий день после взводного. Вот так, вроде как пошла служба.

— Винтовку получи, — добавил он. — Иван выдаст.

— Есть.

Хм… ну да. А я почему-то даже не думал, что оружие выдадут, полагал, что со своим надо. Хотя разумно, заставлять всех покупать — это «призывную базу» сильно снижать придется.

Большой Иван повел меня в оружейку, покряхтел там, повздыхал, открыл длинный ящик, выкрашенный в зеленый цвет, вытащил оттуда не слишком длинную винтовку, скорее даже карабин, протянул мне:

— Смотри.

А ничего нового. Обработка стали — удивительная по аккуратности, ложи — чуть проще, но тоже хоть куда, отличная работа. Ствол ложей закрыт со всех сторон — не охотничья конструкция, а военная, под рукопашный бой рассчитана. Штыка нет и не предусмотрен — похоже, что в рукопашной расчет на револьверы и мачете, которые у каждого есть. При этом винтовка рычажная, как мой карабин под револьверный патрон, только магазин внутренний, как на традиционных «болтах». Все правильно, война тут не окопная, а где-то в зарослях или на палубе с такой куда ловчее управишься, скорострельность и точность будут выше. Прицел размечен до километра. Кстати, если кто такой умный и думает, что этого не надо, дальше пятисот без оптики не прицелишься, — то ему надо объяснить, что так размечалось всегда для залповой стрельбы. По цели размером «пехотная рота».

Так, мушка с шариком, регулируется, взята в аккуратное колечко. Внешне винтовка похожа на… дорогой охотничий карабин. Я такой «браунинг» видел в оружейном, кажется. Тут и приклад «монте-карло», и шейка прямо идеально в руку ложится, и дерево очень добротное, и лакировка правильная, и рифление сделано в нужных местах. В общем, не стыдно и в витрину выставить.

Калибр у патронов, кстати, восемь миллиметров, пули длинные, со свинцовыми носиками. Баллистика так себе будет, с такой откровенно охотничьей и явно тяжелой пулей, а вот раны от них — не приведи господи. И патроны по качеству заметно «кустарней» самой винтовки смотрятся — который раз такую деталь замечаю.

— А что, нормально, — кивнул я, попробовав спуск и приложившись к винтовке.

Действительно удобно, прикладисто, и спуск мягкий, внятный, такого у серийной военной винтовки по определению быть не может, и затвор тоже хоть куда, как по маслу ходит, легко и точно — опять же намек на очень высокое качество работы с металлом.

— Они все одинаковые, павловской мастерской, «павловками» зовем, — пропыхтел Иван. — Как закупили двадцать лет назад, так только их и выдаем. Будешь за нее ответственным. Или выкупить можешь, в рассрочку. Двадцать пять рублей в течение года.