Сборник 8 ВОСПОМИНАНИЕ ОБ УБИЙСТВЕ - Брэдбери Рэй Дуглас. Страница 44

Все зависело от того, станет ли Шерри сотрудничать с нами, когда узнает, что мы действуем ей на благо. Сегодня, когда стало известно, что девчонку преследует Финли, времени на объяснения уже не оставалось. Поэтому мы схватили ее и дали деру. Но по плану мы должны были спрятать ее, затем заманить Финли, дать Шерри взглянуть на этого негодяя и сказать в полиции, что Финли и похитил девушку. Он бы быстренько оказался в тюряге, на этом дело бы и закончилось.

– Да, проблема лишь в том, – сказал Марк, легким щелчком стряхивая пепел, – что теперь Шерри мертва. Никто не поверит, что ее похитили не мы. Черт подери! – Марк пнул стену остроносым сияющим черным ботинком. – Все, я больше не хочу иметь с ней никакого дела. Она мертва. Ненавижу мертвецов; Давайте завернем ее в брезент, привяжем пару камней и бросим в море где-нибудь на глубине, а потом уберемся отсюда, получим денежки и…

Дверь открылась. Из нее вышел Хэмпхилл, совершенно бледный.

– Вилли, иди присмотри за ней, пока я поговорю с ребятами, – сказал он медленно, не задумываясь над словами.

Вилли просиял от гордости и неловко вошел в комнату. А мы трое двинулись в другую.

– Шеф, когда мы наконец получим бабки и уберемся отсюда? – Скривив губы, Марк закрыл дверь и прислонился к ней.

– Деньги? – Шеф произнес это слово с таким выражением, словно нашел на пляже какую-то странную штуковину и пытается понять, что же это такое. – Деньги? – Он непонимающе уставился на Марка. – Мне не нужны никакие деньги. Я участвовал в этом деле не из-за денег.

Марк переместил вес своего худого тела на одну ногу.

– Но вы говорили…

– Я говорил. Я говорил. – Хэмпхилл напряженно вспоминал, приложив пальцы к вискам, словно хотел стимулировать мыслительный процесс. – Я хотел заставить тебя подыграть мне, Марк, и сказал про деньги, не так ли? Но я соврал, Марк, наврал всем вам. Да. Наврал.

Все, что мне было нужно, – Шерри. Не деньги. А только она. Я собирался заплатить тебе из своего собственного кармана. Не так ли, Хэнк? – Он как-то странно взглянул в мою сторону. – Правда, Хэнк?

– Правда, – подтвердил я.

– Так все это, – щеки Марка залились злым румянцем, – вся эта чертова операция была задумана ради воркования двух голубков!

– Никаких денег! – закричал Хэмпхилл, выпрямляясь. – Никаких денег! Я просто хотел нагнуть рождественскую елку, чтобы насадить на верхушку звезду. А ты… ты всегда говорил, что мне не стоит любить Шерри, говорил, что ничего не получится. Но я все спланировал. Неделя здесь. А затем, когда она получше узнает меня, когда мы запрячем Финли так, что он больше не потревожит мою девочку, – поездка в Мехико. А ты, Марк, чихал своим грязным носом на всю мою любовь, черт тебя подери!

– Шеф, – усмехнулся Марк, – вам следовало бы заранее объяснить мне, что вы не собираетесь брать деньги за похищенную девчонку. Да, уверяю, врать мне совершенно бесполезно. Вот так вот, шеф, ни к чему было это вранье.

– Полегче, – пробормотал я.

– О, конечно, прошу прощения, – сказал Марк, прищурив маленькие зеленые глазки. – Извините. И, кстати, долго мы собираемся здесь сидеть? Пардон, я конечно, излишне любопытен.

– Я обещал Шерри недельный отдых. Ровно столько мы здесь и пробудем.

Неделя. От удивления мои брови поползли вверх, но я промолчал.

– Целая неделя! И мы даже не попытаемся достать деньги и будем сидеть и ждать, пока нас не отыщут полицейские? Прекрасно, шеф, я, конечно, останусь здесь с вами, разумеется, шеф, я с вами. – Марк развернулся, с силой нажал на дверную ручку и, выйдя, хлопнул дверью.

Правой рукой я уперся в грудь Хэмпхилла, чтобы остановить его.

– Нет, шеф, – прошептал я. – Он же не живет. Он и не жил никогда. Зачем тратить силы и убивать его? Он мертв, говорю вам. Он родился мертвым.

Шеф хотел возразить, но в этот момент мы услышали голос из-за двери на другом конце холла. Мы вышли из комнаты, пересекли холл, медленно открыли дверь и осторожно заглянули внутрь.

Вилли сидел на краю тахты, словно большая серая каменная статуя. Его круглое лицо, наполовину застывшее, а наполовину – оживленное, напоминало камень, по которому скользили тени.

– Вы просто отдохнете, мисс Бурн, – терпеливо объяснял Вилли, обращаясь к Шерри. – Вы, по-моему, устали. Отдохните немного. Мистер Хэмпхилл часто думает о вас. Так он мне сказал. Он планировал всю эту операцию несколько недель, с того самого вечера, как встретил вас во Фриско. Он даже не спал, все думал о вас…

Прошло два дня. Я не помню, сколько чаек прокричало и пролетело над нами. Марк считал их, глядя в небо зелеными глазами. И каждой чайке бросал сигаретный окурок, жадно выкуренный до самого основания. А когда клубы дыма вокруг Марка рассеивались, он начинал считать волны или ракушки.

Я играл в блэк-джек. Медленно раскладывал карты на столе, собирал, снова раскладывал, затем тасовал, снимал колоду и снова метал на стол. Время от времени я посвистывал. Когда проводишь много времени на одном месте, ожидание перестает иметь какое-либо значение. А когда играешь в карты так долго, как это делал я, все вокруг перестает иметь значение. Умереть – так же хорошо, как и жить; ждать – ничуть не хуже, чем торопиться.

Хэмпхилл проводил время в ее комнате, разговаривая с Шерри, словно в исповедальне – тихо и мягко, нежно и задумчиво. Или же гулял по пляжу, карабкаясь по каменистым утесам.

Вилли он приказывал сидеть на корточках на камне. И тому приходилось взгромождаться на камень, словно на насест, и пять часов торчать в такой позе под туманным солнцем. Уши его покрывались соленой изморозью, пока он ждал возвращения шефа, чтобы тот позволил спрыгнуть вниз.

Я играл в блэк-джек.

Марк пнул стол ногой:

– Разговаривает, разговаривает, разговаривает – вот все, что он делает наверху ночи напролет, снова и снова, черт подери! Долго мы еще будем здесь торчать? Долго еще будем ждать?

– Пусть шеф отдыхает так, как ему нравится, – сказал я, кладя на стол несколько карт.

Марк посмотрел, как я вышел на веранду, закрыл за мной дверь, и хотя я и не уверен, но мне показалось, будто послышался щелчок снимаемой телефонной трубки и диска, который крутят пальцем.

Вечером туман сгустился еще сильнее, и мы с Хэмпхиллом стояли наверху, в северной комнате, и ждали.

Хэмпхилл выглянул в окно:

– Помнишь, как мы увидели ее в первый раз? Как она держалась, как поправляла рукой волосы, как смеялась? Я сразу понял, что мне понадобятся все мое образование, ум и очарование, чтобы завоевать ее ceрдце. Хэнк, скажи, я дурак?

– Дураки не задают такие вопросы, – сказал я.

Шеф кивнул на волны, набегающие на камни, в сторону мыса, над которым плыли клочья тумана.

– Посмотри за этот мысок, Хэнк. Там находится здание старой Калифорнийской миссии.

– Под водой?

– На глубине около двадцати футов.

В ясный день, когда солнечные лучи пронизывают воду, она выглядит словно голубой бриллиант, в середину которого попала миссия.

– И она все еще там, в целости и сохранности?

– В основном, да. Говорят, ее построили несколько самых первых падре, но земля постепенно оседала, маленький собор погрузился в океанские глубины.

В погожие дни можно увидеть его, спокойно лежащим на дне. Может быть, там остались лишь руины, можно представить, что видишь целое здание: окна с витражами, бронзовую колокольню, качающиеся на ветру эвкалипты…

– Как водоросли, которые колышет прилив, да?

– Что-то вроде этого. Я хотел, чтобы Шерри увидела это. Хотел побродить у подножия утесов, меж этих огромных камней, поваляться на солнышке. Чтобы оно выжарило из меня старый яд, а из Шерри – все сомнения. Или это мог сделать ветер. Я надеялся, что мне удастся показать Шерри маленький собор, а через день или чуть больше она сможет вздохнуть спокойно посидит рядом со мной на камне. И возможно, мы услышим звон церковного колокола.

– Этот звук доносится со стороны буйка, – сказал я.

– Нет, – возразил Хэмпхилл, – буйки находятся очень далеко в море. А колокол звонит где-то под водой, просто надо хорошенько прислушаться, когда затихает ветер.