Черный проводник - Конторович Александр Сергеевич. Страница 20

– А вот теперь, Абрам Аронович, то, о чем я писать не рискнул…

– Ну-ну…

– В разговоре со мною Яровцев сказал, что давно ожидал чего-то подобного. В смысле – такого предложения. Только вот ждал он, естественно, не Рафалова.

– Кого же он ждал?

– Тут вот в чем дело, Абрам Аронович… Еще в конце семнадцатого года его навестил один человек. Сам капитан его ранее не встречал, но знал о его существовании. Этот человек занимался обеспечением безопасности агентов русской разведки. Организовывал их эвакуацию в случае провала или оперативной необходимости. Да и многие другие вопросы тоже мог разрешить успешно – были прецеденты. Его можно было вызвать самому – такой сигнал существовал.

– Интересно! – Слуцкий подтянул к себе блокнот и сделал в нем пометку. – Продолжайте.

– Этот человек – его знали как Проводника, передал капитану известие о производстве в чин подполковника. Сообщил приказ руководства…

– Кого именно?

– Генерала Сомова.

– Так!..

Еще одна пометка в блокноте.

– Приказ следующий: прекратить всякую активность, лечь на дно и спокойно жить, ожидая дальнейших указаний. Для этого подполковнику были сообщены номера двух счетов в различных банках, условия их использования и передана некоторая сумма наличными.

– Про такие случаи и я слышал.

– В последующие годы Проводник появлялся еще трижды, проверял, как живется его подопечному.

– Когда именно?

– В двадцать третьем, двадцать восьмом и в прошлом году. Подполковник говорит, что всякий раз перед своим появлением тот тщательно изучал обстановку издали. После чего давал условный сигнал. Но встречал Яровцева всегда по дороге к месту встречи.

– Новые задания?

– Нет, ничего такого не было.

– Сигналы для экстренной встречи?

– Вот они, – собеседник комиссара положил на стол лист бумаги. – Текст объявления в газету и почтовый адрес для телеграммы.

– Харбин? Хм… Еще что?

– Яровцев сказал, что знает еще одного своего коллегу. На этот раз – Гамбург. Правда, лично они не знакомы, и помочь нам устроить встречу он не может. Рисковать столь ценным агентом я не хотел и сказал подполковнику, что мы все сделаем сами.

– Правильное решение, Олег Иванович! Рафалова вы тогда и отправили назад?

– Совершенно верно, Абрам Аронович. Он свое дело сделал.

– Так… И что же было в Гамбурге?

– Указанного Яровцевым человека мы нашли далеко не сразу. Он сменил место жительства и работы. Хорошо, что мы смогли сделать запрос и получить из Москвы его фото, он сильно изменился, и даже по карточке его узнали не сразу. Понаблюдав за ним несколько дней, я принял решение не освещать перед ним свою принадлежность к НКВД.

– Почему?

– Он имел обширные контакты среди эмигрантов… Зная их отношение к СССР…

– М-м-м… спорное утверждение. Хотя… вам на месте было виднее. Продолжайте.

– Мы разработали легенду прикрытия. По ней я представился ему сотрудником второго отдела Генерального штаба Польши. Соответственно – экспозитуры [5] номер четыре.

– Краковской? Почему?

– Дело в том, что в этот момент в Гамбурге находился их сотрудник – помощник военного атташе посольства, капитан Адам Кравец. Удалось узнать, что он будет на спектакле в городском театре. Интересующий нас человек тоже должен был там быть, удалось проследить факт приобретения им билета.

– Кстати, а как его зовут?

– Полковник Марецкий, Павел Григорьевич.

– Угу… – Слуцкий записал имя в блокнот.

– Выбрав момент, я обратил на себя внимание полковника, находясь поблизости от капитана.

– Как именно?

– Опрокинул на поднос бокал. Брызги попали на мундир капитана. Полковник обернулся на звук и увидел, как я помогаю тому очистить рукав. Все прошло гладко, я извинился перед поляком, тот тоже что-то сказал мне в ответ.

– Неплохо придумано.

– А на следующий день я подошел к Марецкому. Передал ему привет от старых друзей и предложил поужинать вместе. Полковник удивился и спросил – что это за друзья? Тогда я назвал ему фамилию Сомова.

– И что же?

– Он вторично удивился и сказал, что не знает такого господина. А знакомых генералов никогда в жизни не имел. От ужина отказался. Так что этот блин вышел комом…

– Печально… теперь к нему не подойдешь…

– Я принес свои извинения и покинул место встречи. Однако же наблюдение за ним мы не прекратили. В тот день он свернул с обычного маршрута и зашел на почту. Дал телеграмму.

– Кому?

– Увы… этого не удалось установить.

– Жаль. Надо думать, он сигнал тревоги дал.

– Мы тоже так и подумали. Наблюдение усилили, но прошел месяц – ничего. Уже хотели его снять, как вдруг Марецкий исчез из нашего поля зрения. Правда, ненадолго, всего на три часа. Я полагаю, что встреча все-таки состоялась. Не знаю, какие инструкции там получил полковник, но вот дальнейшие события заставили напрячься уже нас.

– А именно?

– Через неделю капитан Адам Кравец разбился на своем автомобиле. Пьяный был, вот и зазевался…

– Сочувствую его руководству и семье.

– Один момент – он был язвенником и вообще не пил. Ничего крепче молока.

– Даже так?

– Да. А его начальник, полковник Ежи Энглищ, получил множество соболезнований. В том числе – и из Великобритании.

– Надо думать, погибший капитан был известной личностью.

– Угу. Был. Только вот одна из телеграмм была отослана до этого несчастного случая. Кравец разбился в четверг утром, а телеграмму отправили в среду вечером. Любопытна также и подпись на ней.

– И кто ж был столь осведомленный отправитель?

– Он подписался именем Харон…

– Проводник в царство мертвых, если верить грекам?

– При определенных условиях, он мог оттуда и вывести…

– Хм! Так вы, Олег Иванович, полагаете, что это тот самый Проводник?

– Это наиболее логическое объяснение всего происшедшего. Ничего более подходящего я найти не могу.

– Полтора месяца… Он получает сигнал, проверяет Марецкого. Встречается с ним и, выяснив личность предполагаемого вербовщика, делает толстый намек полякам. М-м-да… А ваше наблюдение, как полагаете, Олег Иванович, он заметить мог?

– Не знаю. Во всяком случае, никто из нас ничего подозрительного не видел.

– А Марецкий где?

Собеседник комиссара потупился. Покатал в руках карандаш.

– Сегодня утром я получил сообщение… он выехал.

– Куда?

– На лечение. В Карлсбад.

– И ваши сотрудники его потеряли в дороге…

– Он сел на поезд… мои люди не могли предположить такого развития событий и не были к этому готовы. Отдано распоряжение товарищам в Чехословакии, им сообщили номер поезда.

– На котором, скорее всего, Марецкого уже не будет. Что уж говорить-то – переиграли вас! По всем статьям, да-с! Это мастер работал, Олег Иванович! Что планируете предпринять?

– Мы можем дать сигнал от имени Яровцева…

– Угу. И Проводник снова сработает самым неожиданным образом. Как вы полагаете, ваши люди успеют предотвратить их контакт? Учтите, что уж ему-то подполковник поверит безоговорочно. У вас есть гарантии того, что Проводник и его не выведет из нашего поля зрения аналогичным способом? Просто отдаст приказ – и Яровцев его выполнит.

– Но ведь он теперь работает с нами!

– А с Проводником подполковника связывает почти двадцатилетнее сотрудничество. Что перевесит? Он же ему обязан практически всем. Да и где гарантии, что Харон не отдаст приказ уже и от нашего имени?

Слуцкий побарабанил пальцами по столу.

– Нет, Олег Иванович, такую операцию я вам запрещаю. Мало того, что мы можем потерять Яровцева, так кто знает, к каким действиям мы подтолкнем Проводника? Он может почувствовать угрозу людям, которых он опекает. И как тогда он поступит? Молчите? Не знаете? И я не знаю…

Комиссар откинулся в кресле и задумчиво посмотрел в окно. Его собеседник молча сидел напротив, не решаясь прервать размышления начальника.