Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 66

Джулия не дослушала его. Она уже положила трубку на рычаг и сидела, смахивая горькие слезы. Попросив их молиться за своего похитителя, она невольно склонила их к мысли, что она либо простодушная дурочка, обманутая Захарием Бенедиктом, либо его сообщница. И то и другое было одинаково плохо. Джулия тряхнула головой, прогоняя дурные мысли, напомнив себе о том, что Захарий Бенедикт невиновен и что в данный момент только это и важно. Помочь невинному человеку избежать тюрьмы не аморально и не противозаконно и никоим образом не противоречит тому, во что верят ее близкие.

Джулия встала с дивана, добавила дров в оба камина, убрала телефон обратно в шкаф, затем пошла на кухню и следующий час провела там: сначала навела везде порядок, а потом приготовила рагу, чтобы накормить своего пациента, когда тот проснется. Нарезая картофель, Джулия вдруг подумала о том, что, если Зак узнает о ее звонке, ей будет очень и очень трудно убедить его в том, что члены ее семьи и бывшая невестка достойны доверия и не сообщат властям о том, что она звонила. Поскольку у него хватало переживаний и без того, она решила ничего ему не говорить.

Закончив с уборкой и готовкой, Джулия вернулась в гостиную и уселась на диван. Радиоприемник на кухне был по-прежнему включен, чтобы она смогла услышать то новое, что, возможно, сообщат по делу Зака.

Забавно, с ироничной усмешкой подумала она, растянувшись наконец на диване и уставившись в потолок, что все эти годы она вела себя, как безупречная Мэри Поппинс, и ни разу, ни разу не отклонилась от прямой и узкой тропинки, и все для того, чтобы прийти к тому, к чему пришла.

В старших классах школы у нее было много друзей среди парней, но она никогда не позволяла ни одному из них стать для нее чем-то большим, чем просто другом, и все они, похоже, принимали эти правила без возражений. Они заходили за ней, отправляясь на футбол, подвозили до школы и принимали ее в свои шумные, веселые компании. В выпускном классе Роб Кифер, которого все девушки единогласно считали самым видным парнем в школе, поверг Джулию в смятение, пригласив на танцы. Джулия тайно по нему вздыхала уже несколько лет, но она все равно отказалась пойти с ним, потому что все говорили, что Роб Кифер может стащить с девушки трусики быстрее, чем Мэри Костлер способна раздеть манекены, красующиеся в витрине принадлежавшего ей магазина нижнего белья.

Джулия не верила в то, что Роб попытается сделать с ней нечто подобное, потому что они были друзьями. Она также была дочерью преподобного Мэтисона, что давало ей определенный «иммунитет» от нежелательных приставаний, но она все равно не могла пойти на танцы с Робом. Несмотря на то что ее подмывало сказать «да» и несмотря на то что он торжественно пообещал, что будет вести себя с ней на танцах, как джентльмен, она знала, что вся школа, а со временем весь город решит, что дочка преподобного Мэтисона стала очередной галочкой в длинном списке сексуальных побед Роба. И потому Джулия отправилась на этот «бал» с милым и робким Билом Свенсеном, чей отец руководил школьным ансамблем, а Роб сопровождал Денис Портер, одну из девушек группы поддержки футбольной команды. В тот вечер, тайно страдая, Джулия наблюдала за тем, как Роб, признанный король бала, наклонился и поцеловал свою королеву Денис Портер.

В ту ночь Денис забеременела. Когда Роб и Денис поженились три с половиной месяца спустя и сняли захудалую однокомнатную квартирку вместо того, чтобы продолжить учебу в колледже, как они оба планировали, весь Китон знал, почему это произошло. Некоторые из жителей Китона жалели Денис, но большинство вело себя так, словно она сама виновата в том, что связалась с Робом Кифером.

По необъяснимым причинам Джулия считала себя в ответе за весь этот кошмар. Этот случай также укрепил ее решимость избегать проблем и скандалов любой ценой. В колледже она упорно отказывалась встречаться со Стивом Бахтером, несмотря на то что питала к нему слабость, потому что красавец футболист имел репутацию дамского угодника, чей счет постельных побед превышал число голов, забитых на футбольном поле. Стив по причинам, которые она так и не смогла понять, почти два года добивался ее взаимности, приходил один на все студенческие вечеринки, если знал, что она собирается туда пойти, держался рядом с ней и использовал все свое обаяние и настойчивость, чтобы убедить ее в том, что относится к ней не так, как к другим, что считает ее особенной. Они вместе смеялись, болтали часами, но только в компаниях и никогда наедине, потому что Джулия упрямо отказывалась ходить с ним на свидания.

Сейчас, сравнивая свое стабильное прошлое с хаотичным настоящим и весьма туманным будущим, Джулия не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать. За все эти годы она ни разу не переступила черту, потому что не хотела, чтобы ее близкие и жители Китона подумали о ней плохо. Теперь, однако, когда она была готова свернуть с «прямой и узкой тропинки» на стезю греха, она готовилась не к тому, чтобы совершить какой-то незначительный проступок против морали и правил поведения в обществе, который бы дал повод для мелких сплетен в Китоне, нет, это не для нее, с досадой думала Джулия. Нет, у нее иной масштаб. Если уж грешить, то не в масштабах Китона, а на всю страну. Если уж попирать нормы морали, то к чему мелочиться, надо сразу идти против норм закона Соединенных Штатов Америки. И пока она будет делать то, что намерена делать, все средства массовой информации будут с готовностью лить воду на мельницу сплетен, снабжая этими сплетнями всю страну и даже весь мир, что, собственно, уже и происходит!

Как-то вдруг ей стало совсем не смешно, и она хмуро уставилась на собственные руки. С того момента, как она переехала к Мэтисонам, она сознательно шла на определенные жертвы, включающие и ее решение стать учительницей, вместо того чтобы выбрать для себя другую профессию, более престижную, более высокооплачиваемую. И все же каждая из ее «жертв» приносила ей награду неизмеримо большую по сравнению с тем, чем она жертвовала. По крайней мере по ее собственным ощущениям.

И сейчас у нее было отчетливое ощущение, что судьба требует от нее вернуть долги за целую жизнь незаслуженных благодеяний. Захарий Бенедикт был так же невиновен в убийстве, как и она, и Джулия не могла отделаться от чувства, что судьба ждет от нее каких-то действий, направленных на то, чтобы устранить столь вопиющую несправедливость.

Перевернувшись на бок, Джулия положила руку под диванную подушку, глядя на язычки пламени в камине. До тех пор пока убийство не будет раскрыто, никто в мире, включая ее родителей, не станет мириться с тем, что она делает, что будет делать, начиная с этого момента. Разумеется, как только в ее семье узнают, что Зак невиновен, все грехи ей будут тут же отпущены. Ну, возможно, не все, подумала Джулия. Им не понравится то, что она влюбилась в него, не успев как следует узнать, – ведь с их точки зрения, чтобы узнать человека, с ним нужно встречаться хотя бы год. И они определенно не одобрят ее решения переспать с ним. В том, что она уже смирилась с тем, что произойдет, не переставая при этом испытывать нервозность в ожидании неизбежного, Джулия усмотрела признаки того, что не может сдерживать свое чувство к Захарию Бенедикту, свою любовь к нему, если, конечно, то, что она к нему чувствовала, действительно является любовью. Она не сомневалась в том, что они лягут вместе в постель, поскольку это было бы логичным продолжением их взаимоотношений, если, конечно, с прошлой ночи его желания коренным образом не изменились. Хотя она бы предпочла, чтобы он дал ей пару дней на то, чтобы лучше его узнать.

Все, что ей теперь оставалось, – это попытаться оградить свое сердце от ненужной боли и не говорить ничего такого, что сделало бы ее еще более уязвимой, чтобы не дать ему возможности нанести ей больше обид, чем он уже нанес. В конце концов, она не была такой уж глупой. До того как попасть в тюрьму, Захарий Бенедикт многие годы прожил в элитном мире роскоши, населенном изысканными, утонченными и искушенными представителями обоих полов с весьма гибкими представлениями о морали и без всяких личных этических принципов. О Бенедикте много писали до того, как он попал в тюрьму, и, живя под одной крышей с теми, для кого он был кумиром, она тоже кое-что о нем читала. И она знала, что тот мужчина, с которым она оказалась в этом уютном шале, владел и, возможно, все еще владеет роскошными особняками и виллами. И в этих роскошных особняках и виллах он устраивал пышные вечеринки, которые посещали не только знаменитые звезды кино, но и акулы бизнеса, члены европейских королевских семей и даже президент Соединенных Штатов.