Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 63

Она вспомнила, как вчера вечером он умолял ее поверить в его невиновность, и внезапно поняла, что человек, который желает собственной смерти лишь потому, что стал причиной ее гибели, не может быть убийцей. А значит, все обстоит именно так, как он утверждает, – его осудили несправедливо.

Не осознавая того, что плачет, Джулия бросилась вниз по склону туда, где возле камня сидел Зак. Когда она приблизилась настолько, что увидела его лицо, от раскаяния и нежности у нее едва не разорвалось сердце.

Голова его была откинута назад, глаза закрыты, лицо – словно маска горя.

Не чувствуя больше холода, Джулия схватила его куртку и протянула ему. Преодолевая спазм, сдавивший горло, она прошептала:

– Твоя взяла. А теперь пойдем домой.

Он не откликнулся, и тогда Джулия опустилась на колени и попыталась надеть на него куртку.

– Зак, очнись! – сквозь слезы заклинала она. Плечи ее тряслись от рыданий. Она обхватила его руками, прижала его голову к груди, пытаясь поделиться с ним своим теплом, качая его, словно младенца. – Пожалуйста! – бормотала она на грани истерики. – Пожалуйста, встань. Я не могу тебя поднять. Ты должен мне помочь. Зак, пожалуйста. Помнишь, ты сказал мне, что хочешь, чтобы кто-то поверил в твою невиновность? Тогда я не совсем тебе поверила, но теперь я верю! Клянусь! Я знаю, что ты никого не убивал. Я верю каждому твоему слову. Вставай! Пожалуйста, пожалуйста, встань!

Казалось, он становился еще тяжелее, проваливаясь в забытье, и Джулия запаниковала.

– Зак, не засыпай! – закричала, нет, завизжала она. Схватив его за запястье, она снова стала запихивать его руку в рукав куртки, лихорадочно подыскивая слова, чтобы уговорить его очнуться. – Мы пойдем домой, мы вместе ляжем в постель. Я хотела лечь с тобой вчера, но я побоялась. Помоги мне дотащить тебя до дома, Зак! – умоляла она. – Мы займемся любовью перед камином. Тебе ведь это понравится, правда?

Наконец ей с грехом пополам удалось натянуть на него куртку, но все усилия поднять его оказались тщетными. Скользя по предательски податливому пласту, Джулия побежала к снегоходу и подтащила его к Заку. Наклонившись над ним, она стала его трясти, но когда ей так и не удалось его разбудить, она закрыла глаза, набираясь храбрости, и, широко замахнувшись, ударила его по щеке. Он открыл глаза и снова их закрыл. Не обращая внимания на острую боль, пронзившую руку от предплечья до закоченевших пальцев, Джулия снова схватила его за запястья и стала дергать его, пытаясь придумать, что сказать, что могло бы заставить Зака подняться.

– Я не смогу найти дорогу домой без тебя, – солгала она, дергая его за руки. – Если ты не поможешь мне добраться домой, я умру тут вместе с тобой. Ты этого хочешь? Зак, пожалуйста, помоги мне! – кричала она. – Не оставляй меня умирать!

Прошла секунда, прежде чем она осознала, что он теперь не такой тяжелый, как раньше, и что он реагирует на что-то ею сказанное и пытается собрать последние силы и подняться.

– Вот так, – задыхаясь, проговорила Джулия. – Вставай. Помоги мне добраться домой. Я замерзла.

Он двигался пугающе вяло, и, когда он открыл глаза, взгляд его был не в фокусе, но инстинктивно он пытался ей помочь. После нескольких попыток Джулии все же удалось поставить его на ноги, обхватить рукой за плечи и посадить на снегоход. Он повис на рулевых стойках.

– Помогай мне, держи равновесие, – сказала она, придерживая его так, чтобы он не свалился на сторону, и одновременно быстро забравшись на сиденье позади него.

Взглянув на оставленный снегоходом след, она подумала, что такой крутой подъем ей не одолеть, и решила поехать вдоль реки в надежде, что оттуда сможет каким-то образом заехать на мост, а от него добраться по дороге до дома. Забыв о былом страхе перед незнакомым транспортным средством, Джулия низко склонилась над Заком, своим телом защищая его от летящего в лицо снега, и помчалась вперед.

– Зак, – сказала она ему на ухо, прокладывая маршрут и одновременно разговаривая с ним в отчаянном усилии не дать ему потерять сознание и не дать волю собственному страху, – ты все еще немного дрожишь. Это хорошо, что ты дрожишь. Это значит, что температура твоего тела не опустилась до опасной отметки. Я где-то про это читала…

Они обогнули поворот, и Джулия направила снегоход по той единственной тропинке, по которой, как она считала, они смогут подняться наверх.

Глава 28

Он дважды упал на пол гостиной до того, как Джулия дотащила его до спальни, где, как Джулия знала наверняка, в камине уже лежали готовые к растопке поленья. Задыхаясь от усилий, она, пошатываясь под тяжестью его тела, дотащила его до кровати. Без сознания он упал на кровать. Одежда его заиндевела, покрывшись корочкой льда, который захрустел, когда она принялась раздевать его. И когда она стаскивала с него брюки, он произнес те единственные слова, которые она услышала от него с того самого момента, как пришла к нему на помощь.

– Душ, – пробормотал он заплетающимся языком. – Горячий душ.

– Нет, – строго сказала она, стараясь сделать так, чтобы голос ее звучал спокойно и деловито, и при этом снимая с него обледеневшее нижнее белье. – Пока нельзя. Тех, кто пострадал от переохлаждения, надо отогревать медленно и постепенно, об этом я узнала в колледже на лекциях по оказанию доврачебной помощи. И не обращай внимания на то, что я тебя раздеваю. Я учительница, и ты для меня – еще один маленький мальчик, – солгала она. – Учительница – все равно что медсестра, ты ведь знаешь? – добавила она. – Не засыпай! Слушай мой голос!

Она спустила трусы с его мускулистых бедер, машинально опустила глаза и почувствовала, что густо краснеет. Великолепное мужское тело, распростертое перед ней, выглядело точь-в-точь как на вкладке журнала «Плейбой», который она видела в колледже. За тем исключением, что тело Зака посинело от холода и дрожало от озноба.

Схватив одеяла, Джулия обернула ими Зака, хорошенько растерла его, а затем достала из шкафа еще четыре одеяла и укрыла сверху. Удовлетворенная достигнутым результатом, она развела огонь в камине и только после этого сняла с себя теплый комбинезон. Боясь оставить Зака одного, она еще какое-то время стояла у кровати, наблюдая за тем, как он дышит. Дышал он медленно и неглубоко.

– Зак, ты меня слышишь? – спросила она и, хотя он ничего не ответил, продолжила говорить с ним о всякой чепухе, просто так, чтобы не молчать и вдохнуть в Зака хоть немного мужества, желания выздороветь, а заодно подкрепить и собственные, уже начавшие угасать силы и надежду. – Ты очень сильный, Зак. Я заметила это, когда ты менял мне колесо и когда ты выбирался из реки. И ты очень храбрый. В моем классе есть один маленький мальчик – его зовут Джонни Эверетт, – и больше всего на свете он хочет быть сильным. Он инвалид, поэтому ему приходится все время проводить в своем кресле, и сердце мое надрывается, когда я смотрю на него, но он никогда не сдается. Помнишь, я рассказывала тебе о нем вчера вечером? – Джулия не заметила, как ее голос наполнился теплотой и нежностью. – Он очень храбрый, совсем как ты. А знаешь, когда мои братья были подростками, они собирали твои снимки. Я тебе об этом не рассказывала? Я так много хотела бы тебе рассказать, Зак! – с надрывом в голосе произнесла она. – И я расскажу, если ты только выживешь и дашь мне шанс. Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.

Несмотря на все усилия, Джулией постепенно овладевал страх. Что еще она может сделать, чтобы согреть его и не дать ему заснуть? Достав из шкафа махровый халат, она надела его, присела на кровать рядом с Заком и дрожащими руками нащупала едва слышный пульс на его шее. Руки ее и голос дрожали, когда она, поправляя одеяло на его широких плечах, говорила:

– Кстати, о вчерашнем вечере. Я хочу, чтобы ты знал, – мне очень нравилось, когда ты меня целовал. Я не хотела, чтобы ты на этом останавливался, и это меня напугало. И не подумай, что это имеет какое-то отношение к тому, что ты был в тюрьме… просто я почувствовала, что теряю контроль над собой, а со мной до этого никогда такого не случалось. – Она была уверена, что Зак почти ничего не слышит из того, что она говорит, а потому чувствовала себя более раскованно. Но когда по телу Зака пробежала очередная волна крупной дрожи, она осеклась. Но потом сказала: – Озноб – это очень хорошо.