Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 80

Он был на девять лет ее старше и в тысячу раз жестче, и все же у Джулии было что-то такое, что смягчило его, и смягчился он с удовольствием. И то и другое было для него внове. До того как попасть в тюрьму, ему приходилось множество раз выслушивать претензии из женских уст. Его обвиняли в равнодушии, холодности, высокомерии и даже в безжалостности. Были у него любовницы, которые заявляли, будто он похож на робота, а одна даже пояснила свою мысль на конкретном примере, сказав, что ей кажется, будто у него внутри есть некий тумблер. Будто, незаметно щелкнув им, он включает режим секса, а потом щелкает опять, выключая режим секса и включая рабочий режим, и тогда он уже не существует ни для кого и ни для чего, кроме своей работы. Во время одной из нередких ссор Рейчел сказала ему, что он способен обольстить змею и что он такой же холодный, как это пресмыкающееся.

С другой стороны, за всю свою сознательную жизнь он ни разу не спал с женщиной, включая Рейчел, которую бы не интересовала в первую очередь ее собственная карьера и то, что он может для этой карьеры сделать. А если к этому всему добавить многочисленных лжецов и подхалимов, которые встречались на его пути с момента переезда его в Голливуд, то не было ничего удивительного в том, что он стал циничным, разочарованным и черствым. Нет, подумал Зак, это не так. Он уже был циником к моменту своего приезда в Лос-Анджелес, если смог поставить жирный крест на своей прежней жизни, семье и даже собственном имени в восемнадцать лет. Уже на тот момент он настолько охладел сердцем, что смог расстаться с прошлым и никогда и ни с кем не обсуждать его, ни с сотрудниками отдела по связям с общественностью, которым пришлось «изобрести» для него новую биографию, ни с любовницами, ни даже с собственной женой. Его прежнее имя и его прошлое канули в Лету семнадцать лет назад.

– Зак!..

Его имя в устах Джулии казалось каким-то необычным и звучало по-особенному.

– Да?

– А ведь я почти ничего не знаю о тебе, несмотря на то что мы… э… ну, мы… – Джулия осеклась, побоявшись употребить слово «любовники».

Зак почувствовал неуверенность и смущение в ее голосе и улыбнулся, предположив, что она пытается найти какое-то приличное и при этом заведомо неподходящее слово для описания того, что они испытывали друг к другу и кем были друг для друга.

Он улыбнулся, целуя ее в макушку.

– Ты предпочтешь, чтобы я подсказал тебе слово или целую фразу?

– Не задавайся. Знаешь, мой диплом дает мне право преподавать основы сексуальных отношений старшеклассникам.

– Тогда в чем проблема? – со смешком поинтересовался Зак.

Ее ответ отбил у него желание смеяться. Он перестал дышать, чувствуя, как у него внутри все тает.

– Отчего-то, – сказала она, опустив глаза на свои сложенные на коленях руки, – клинический термин «сексуальная связь» кажется мне совершенно неправильным для описания того, что так… красиво и чудно, когда это делаем мы. Оно какое-то мелкое, пошлое и ненастоящее.

Зак откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, пытаясь успокоиться и найти ответ на вопрос, почему она сводит его с ума. Чуть погодя он все-таки достаточно овладел собственным голосом, чтобы сказать:

– А как тебе термин «любовники»?

– Любовники, – с готовностью согласилась Джулия, несколько раз кивнув. – Да, это именно то, что нужно. Я как раз и пыталась сказать, что, несмотря на то что мы любовники, на самом деле я ничего о тебе не знаю.

– А что бы ты хотела знать?

– Ну, для начала хотелось бы знать твое настоящее имя, Захарий Бенедикт – это ведь, наверное, актерский псевдоним?

– Меня звали Захарий. Бенедикт – мое второе имя, но моей фамилией это имя стало только тогда, когда в восемнадцать лет я официально сменил фамилию.

– Зачем? – Джулия повернула голову и подняла на Зака глаза. Даже с закрытыми глазами Зак чувствовал, что она смотрит на него с любопытством, и уже точно знал, какой вопрос будет следующим.

«Я бы никогда тебя не предала, Зак».

«Как ты посмел предположить, что я даже помыслю сказать кому-то, что ты меня изнасиловал?!»

«Клинический термин «сексуальная связь» кажется мне совершенно неправильным для описания того, что так… красиво и чудно, когда это делаем мы».

Голос ее отвлек Зака от воспоминаний.

– И какая у тебя была фамилия до того, как ты сменил ее на фамилию Бенедикт?

Именно этого вопроса он ждал – того вопроса, на который он никогда прежде никому не отвечал.

– Стенхоуп.

– Какая красивая фамилия! Почему ты ее сменил?

Джулия увидела, как заходили желваки под его скулами, и, когда Зак открыл глаза, она была неприятно поражена их суровым и недобрым выражением.

– Это долгая история, – сказал Зак коротко.

Джулия ответила неопределенным междометием, решив, что история эта скорее всего не только долгая, но и неприятная, и потому эту тему стоит отложить до лучших времен. И, чтобы отвлечь его, сказала первое, что пришло ей в голову:

– Я уже многое знаю о твоей юности, потому что мои братья в свое время были твоими преданными фанатами.

Зак посмотрел на нее сверху вниз, отдавая себе отчет в том, что она поборола природное любопытство ради того, чтобы ему не досаждать. При мысли об этом Заку стало теплее, ее чуткость помогла прогнать озноб, который он испытал, когда произнес свою прежнюю фамилию – Стенхоуп.

– Я был их кумиром, говоришь? – поспешил Зак поддержать разговор.

Джулия кивнула, порадовавшись тому, что так удачно сменила тему.

– И потому я уже знаю, что ты с детства был предоставлен самому себе, колесил с труппой циркачей-наездников по стране, жил на ранчо и объезжал лошадей… Я сказала что-то смешное?

– Рискуя лишить тебя всяческих иллюзий, моя принцесса, – посмеиваясь, сказал Зак, – вынужден сообщить, что все эти байки – плод богатого воображения сотрудников отдела по связям с общественностью. А правда состоит в том, что я бы предпочел двое суток провести верхом на автобусе, чем два часа верхом на коне. И если есть что-нибудь на свете, что мне нравится меньше лошадей, так это коровы. Вернее, телки.

– Коровы! – воскликнула она, прыснув от смеха. Она смеялась заразительно и звонко, и смех ее звучал, как музыка, и, как музыка, утолял его печали. Она повернулась к нему лицом, поджав колени к груди. Обхватив колени руками, она смотрела на него с обожанием.

– А у тебя как с фамилией? – лишь для того, чтобы ее поддразнить, спросил Зак и потянулся за бокалом бренди, который стоял на журнальном столике. – Ты урожденная Мэтисон или тоже меняла фамилию?

– Я не с этой фамилией родилась.

Зак едва не поперхнулся бренди.

– Что?!

– На самом деле меня нашли в мусорном контейнере в глухом переулке. Я лежала завернутая в полотенце в картонной коробке из-под пива. Дворник, который меня обнаружил, принес меня к себе домой, и они с женой отогрели меня, а потом отправили в больницу. Нашедший меня дворник решил, что должен назвать меня в честь своей жены, которая ухаживала за мной в тот день, и потому меня назвали Джулией.

– Господи, – пробормотал Зак, пытаясь скрыть свое потрясение.

– Мне повезло! Все могло обернуться для меня гораздо, гораздо хуже.

Зак был ошеломлен настолько, что утратил чувство юмора, и потому не заметил озорных искорок в ее колдовских глазах.

– Еще хуже? Это как?

– Его жену могли бы звать Матильда. Или Гертруда. Или Вильгельмина. Одно время меня постоянно мучили кошмары, в которых мне снилось, что меня зовут Вильгельмина.

И снова с ним это случилось – словно кто-то резко дернул его за струнку, на которой держалось сердце. Он уже не в первый раз испытывал это странное, болезненно-сентиментальное чувство, когда она ему вот так улыбалась.

– Как бы там ни было, у этой истории счастливый конец, – сказал он бодро. Собственный голос прозвучал для него болезненно-фальшиво. Зак напомнил себе, что он не настолько сентиментален, чтобы приходить в ужас от того, что произошло двадцать шесть лет назад. Кроме того, судя по всему, злоключения несчастного ребенка из картонной коробки закончились вскоре после рождения. – Тебя удочерили Мэтисоны, верно? – Когда Джулия кивнула, он сделал заключение: – Взяли малютку себе, выходили ее, вынянчили, научить ходить и говорить, так?