Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 89

– Тебе лучше выбрать другую тему для расспросов.

Джулию задела его неоправданная грубость, и не только потому, что любовь к нему сделала ее особенно чувствительной к перемене его настроения, но и потому, что положа руку на сердце она считала, что имеет право получить от него ответы на свои вопросы. Спокойно и без лишних эмоций Джулия сказала:

– Пожалуйста, не отмахивайся от меня.

– Тогда, пожалуйста, выбери другую тему.

– Постарайся понять, меня не было в стране – я была за границей в студенческом лагере, – когда над тобой происходил суд. Я даже толком не знаю, что произошло, и мне очень хочется об этом узнать.

– Все, что ты хочешь узнать, есть в старых газетах. Сходи в местную библиотеку, когда вернешься домой, и все узнаешь.

Если что и могло вывести Джулию из себя, так это сарказм.

– Я не хочу читать то, что писали об этом в газетах, черт возьми! Я хочу услышать все от тебя. Мне надо знать, что произошло, от тебя!

– Считай, что тебе не повезло. – Он встал и, поставив бокал на стол, протянул ей руку.

Джулия тоже встала и протянула ему руку, посчитав, что Зак предлагает мир.

– Пошли спать.

Она обиженно выдернула руку:

– Не пойду. То, чего я прошу от тебя, мелочь в сравнении с тем, чего ты от меня требовал и продолжаешь требовать с тех пор, как мы встретились, и ты об этом знаешь.

– Я не стану описывать тот день поминутно ни тебе, ни кому-либо другому, – огрызнулся Зак. – Я уже сотни раз проделывал это перед полицейскими и адвокатами. Вопрос закрыт.

– Но я хочу помочь. Прошло пять лет. Твой взгляд на то, что происходило, твои воспоминания могли измениться. Я подумала, что мы могли бы начать с того, чтобы составить список всех, кто был там в тот день, и ты мог бы рассказать мне о каждом. Я совершенно беспристрастна, так что, возможно, свежий взгляд решит все. Может, я помогу тебе увидеть что-то, что ты пропустил…

Зак перебил ее с горьким смешком:

– Как ты можешь мне помочь, скажи на милость?

– Я могла бы попытаться!

– Не говори ерунды. Я потратил больше двух миллионов долларов на адвокатов и детективов, и ни у кого из них не нашлось более логичного подозреваемого, чем я.

– Но…

– Прекрати, Джулия!

– Нет! Я имею право на объяснение!

– У тебя нет никаких прав ни на что. И я в твоей помощи не нуждаюсь.

Джулия замерла, словно от пощечины, но когда заговорила, по ее голосу было не заметно, что Зак унизил ее и разозлил.

– Понимаю. – И она действительно поняла. Теперь она видела, что ему не нужно от нее ничего, кроме постели. От нее не ждали рассуждений – от нее ждали только чувств. Она была ему нужна для того, чтобы забавлять его, когда ему скучно, по первой прихоти удовлетворять его сексуальные потребности.

Зак взял ее за плечи и привлек к себе.

– Пойдем в постель.

– Убери от меня руки! – прошипела Джулия. Ее трясло от гнева и обиды. Она ненавидела себя за наивность и глупость. Обхватив себя руками, она попятилась от Зака. Больше всего ей хотелось как можно быстрее оказаться у себя в спальне.

– Что, черт возьми, ты пытаешься из меня вытянуть?

– Ничего. Я просто поняла, какой ты на самом деле бессердечный негодяй! – Глаза Зака метали гневные искры, но его гнев не шел ни в какое сравнение с яростью Джулии. – Когда я отсюда уеду, ты пустишься в бега? Как я поняла, ты даже не собираешься искать настоящего убийцу, так?

– Не собираюсь!

– Тогда ты трус, каких не знал свет! – крикнула Джулия, и ей было плевать на то, что он, судя по выражению лица, готов ее задушить. – Либо так, либо ты сам ее убил! – Она распахнула дверь в свою спальню, обернулась и сказала с едким сарказмом: – Утром я отсюда уеду, и если ты намерен меня остановить, тебе придется прибегнуть к помощи своего пистолета.

Ответом ей был презрительный взгляд Зака.

– С какой стати мне тебя останавливать? Я тебе еще и сумку поднесу!

Джулия хлопнула дверью. Давясь слезами, она слушала, как он прошел в свою комнату. Потом она сняла брюки и свитер и надела футболку. И, лишь забравшись в постель и выключив свет, она дала волю слезам. Накрывшись с головой одеялом, Джулия перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Она плакала от стыда за свою тупость и доверчивость. Никогда еще она не знала такого унижения. Она плакала до тех пор, пока у нее не кончились слезы, а потом, повернувшись на бок, тупо стала смотреть в окно на залитый лунным светом ландшафт.

У себя в комнате Зак стянул свитер. Он безуспешно пытался успокоиться и забыть сцену в гостиной. Слова Джулии звенели у него в голове, словно кто-то молотом колотил его изнутри по черепу. И с каждым ударом ему становилось все больнее. Он видел перед собой ее искаженное презрением лицо, когда она назвала его трусом и убийцей. Во время суда и потом в тюрьме он научился ограждать себя от боли, усилием воли запрещая себе чувствовать что-либо, но ей каким-то образом удалось пробить его броню. Он ненавидел ее за это и себя за то, что позволил ей подобраться так близко к оголенному, пульсирующему жуткой болью нерву.

Швырнув свитер на кровать, Зак стащил штаны. И вдруг его словно громом ударило – он понял, в чем состояло единственное правдоподобное объяснение ее несоразмерно бурной, абсурдной реакции на его слова, и похолодел.

Джулия думала, что любит его. Вот почему она вообразила себе, что у нее есть на него права.

Она, вероятно, думала, что и он в нее влюблен. И что она ему нужна.

– Сукин сын! – выругался он и швырнул брюки на кровать.

Ему не нужна была Джулия Мэтисон, и уж точно ему ни к чему было отягощать свою совесть чувством вины и брать на себя ответственность за наивную маленькую учительницу, которая не видела разницы между сексуальным желанием и смутным и расплывчатым чувством, называемым любовью. Лучше бы она его ненавидела. И ему было бы спокойнее, и ей тоже. Гораздо спокойнее. Между ними не было ничего, кроме секса, которого они оба хотели. И в котором она ему отказывала из-за дурацкой прихоти, капризного желания отомстить.

Желая доказать ей и себе правдивость своих предположений, он встал, подошел к двери своей спальни и широко ее распахнул.

Джулия в расстроенных чувствах размышляла о том, что будет делать завтра, если Зак не передумает и отправит ее восвояси. Неожиданно дверь ее спальни распахнулась, и в комнату вошел он. Без одежды.

– Чего ты хочешь? – спросила она резко.

Стаскивая с Джулии одеяло, Зак с насмешкой сказал:

– Этот вопрос почти так же глуп, как и твое решение провести ночь в этой постели, чтобы наказать меня за то, что я не стал плясать под твою дудку.

В ярости от его беспардонности – в том, что он намерен переспать с ней, она не сомневалась – Джулия метнулась на другую сторону кровати и, соскочив с нее, попыталась броситься к двери, сократив путь по диагонали. Зак поймал ее в тот момент, когда она собралась обогнуть кровать, и прижал к груди.

– Отпусти меня, черт возьми!

– Я хочу того же, чего хочешь ты всякий раз, как мы смотрим друг на друга! – сказал он, с некоторым запозданием отвечая на ее изначальный вопрос.

Джулия замерла, откинув голову, собираясь с силами для следующего рывка.

– Негодяй! Если ты думаешь меня изнасиловать, я убью тебя из твоего же пистолета!

– Насиловать? – повторил Зак с леденящей душу усмешкой. – Даже не подумаю. Минуты через три ты сама станешь умолять меня взять тебя.

С этими словами он закрыл ей рот поцелуем. В последней отчаянной попытке Джулия постаралась ударить Зака коленом в пах и чуть не заплакала от бессилия, когда ей это не удалось. А уже через несколько мгновений она, совершенно беспомощная, лежала на спине, придавленная сверху его тяжелым телом.

Вместо того чтобы отомстить ей за неудавшуюся атаку безотлагательным вторжением, чего она от него, собственно, и ожидала, Зак поступил по-другому: он начал нежно ласкать ее, искусно пробуждая в ней желание с таким знакомым, безотказно действующим мастерством. Она поняла, что он не собирался ее принуждать. Он добивался ее полного вовлечения в процесс, и если добьется своего, если она откликнется на его ласку так, как он того ждет, то гордости ее будет нанесен непоправимый урон. Он унизит ее гораздо сильнее, чем если возьмет силой, заставив чувствовать себя беспомощной жертвой. Но самое ужасное заключалось в том, что тело ее уже откликалось против ее воли, и она была так зла на себя и Зака, что всерьез попыталась принудить его закончить акт до того, как вынуждена будет признать свое поражение.