Жрец Лейлы - Зимина Светлана Сергеевна. Страница 97

—

Если бы не Лейла, а первым был Рой?

—

Я бы служил ему так, как сейчас служу ей, — тихо ответил я. — Обожая всем сердцем.

Он кивнул, как будто я подтвердил чьи-то слова.

—

Что ты имел в виду тогда? Насчет боли?

—

О-о… ты все же решился задать этот вопрос… Просто ты не только любишь причинять боль, тебе нравится ее испытывать, когда ее причиняют тебе самому. Потому что когда ты призвал божественный огонь в день нашей первой встречи с тобой, ты ощущал наслаждение и радость, я прав?

Я медленно киваю.

—

Так вот. На самом деле это Боль. Пропустить сквозь себя божественную силу — это почти запредельное ощущение боли, жрец Лейлы.

Я смотрел на него, чувствуя, как пульсирует в висках кровь. Паскудно, но этот ублюдок говорил правду, потому что прекрасно знал, что нет страшнее оружия, чем правда, сказанная в нужный момент и нужному человеку. И он умел пользоваться этим в совершенстве…

—

Приятно видеть такое твое выражение лица, дорогой Лиани, — рассмеялся он.

Сокращенное имя, которым меня называл фактически только Кэртис, меня доконало.

—

Тебе нравится? — То, что отразилось на моем лице, доставило ему еще большее удовольствие. Он улыбался, наслаждаясь. — Я буду звать тебя так же — Лиани. Чувствуешь вкус и песню в звучании, Лиани?

—

Ненавижу тебя, — внезапно успокоившись, прошипел

я.

—

Ненавижу.

Эту битву я проиграл.

Вечером Итул учил меня снова мысленному общению, но я никак не мог сосредоточиться. Мысли все время скатывались в сторону состоявшейся беседы. Наконец некромант вздохнул:

—

Бесполезно, Лилиан. Ты слишком напряжен. Ярость и жажда крови просто невыносимы — настолько, что я начну поддаваться твоим эмоциям. А некромант, жаждущий крови на таком узком пространстве, — это не слишком хорошая идея. Ты не мог бы закрыться? Если я и мои коллеги сдержимся, то Рэд, боюсь, еще слишком молод и неопытен. А он в последнее время очень хорошо ощущает твои эмоции.

—

Это еще почему? — удивился я.

—

Потому, что начал воспринимать тебя как своего соперника, — улыбнулся Итул. — Я же постоянно привожу тебя ему в пример. Вот он и стал думать, что ты можешь занять его место. Он же не знает, что ты жрец Лейлы и не намерен связывать свою жизнь с другими направлениями служения.

Я резко вскинул голову. Некромант продолжил:

—

Я заметил, потому что учу тебя и довольно часто соприкасаюсь с твоей аурой. Даже Таши не разгадал. Никто и подумать не рискнул, что жрец Лейлы может быть так молод, как ты.

Я медленно кивнул. Пока этот предрассудок был мне на руку.

—

Я не скрываю этого, но и не распространяюсь… пока не придет время. Просьба богини в этом вопросе предоставляла мне свободу выбора.

—

Ты действительно разговариваешь с богами, — подтвердил Итул. — Ты знаешь, что у мальчика, с которым ты постоянно связываешься, очень странная аура?

—

Знаю, — не возражал я. — Ты что-нибудь понимаешь? Ни я, ни Верховный жрец Доэра так и не смогли ничего понять.

—

И не надо, — покачал головой некромант. — Поверь мне, у твоего младшего брата очень необычная судьба. И он совсем не зря стал одним из воинов. Знание того, что ему предстоит в жизни, может лечь слишком тяжелым грузом как на его плечи, так и на твои, Лилиан.

И мне не остается ничего другого, как согласиться с его мнением.

Кирилл мягко и бесшумно двигался по коридору. Что-то вело его, какое-то непреодолимое

чувство

Запретные земли. Они ступили на территорию этих островов поздно вечером и утром должны отправиться в лагерь Избранных. Этот перевалочный пункт организовали специально для принятия воинов. И кроме посланцев Мирейи сейчас в этом небольшом здании гостили еще четыре воина. Они прибыли с далекого Севера. Могучие, огромные мужчины, закутанные в меха, несмотря на жару, сплошь покрытые шрамами. Они только плечами пожали, когда узнали, что представитель Мирейи — двенадцатилетний мальчик. Однако их мнение кардинально изменилось, когда они узнали, что этот мальчик убил осанну — легендарную радужную смерть.

Ночью Кирилл проснулся от того, что ему послышался слабый вскрик. Именно туда, где, как ему показалось, он его услышал, он и направлялся. Тревожное чувство вело его в комнаты северян. Он неуверенно коснулся двери рукой, не совсем понимая, что делает. Она от легкого прикосновения бесшумно распахнулась — и юный принц замер, словно попал в свой ночной кошмар.

Огромный полуголый воин держал за волосы тонкого, изящного, обнаженного бронзовокожего юношу. Тот яростно вырывался, но сражался молча.

Воин, явно распаленный этим сопротивлением, резко ударил пленника, на шее которого сверкнула полоска рабского ошейника.

В тот момент когда их застал Кирилл, северянин с тяжелым рыком заломил юноше руки и… принц тихо выдохнул, когда услышал надрывный, полный ужаса и унижения крик раба, и наконец пришел в себя.

—

Господин мой, — на его плечо легла теплая рука Сухмета, — это зрелище не для твоих глаз.

Мальчик дернул плечом, вырываясь, и шагнул вперед.

—

Прекрати!

Властные интонации в его голосе, выдававшие в нем человека, привыкшего, что его приказам подчиняются, заставили северянина резко остановиться и недоуменно уставиться на непрошеных гостей.

—

Восточник, — наконец проговорил он, — уведи маленького воина. Если только он не собирается присоединиться к обучению этого строптивого раба.

Юноша под ним тихо стонал сквозь стиснутые зубы. Слезы капали с его лица.

—

Я никуда не уйду, — холодно отозвался Кирилл. — И если ты не хочешь, чтобы мы тут и сейчас нарушили закон о непри

косновенности воинов, ты прекратишь и продашь этого раба мне.

Воин внимательно вгляделся в глаза мальчика, стоящего перед ним. Холодное пламя ярости и такой тоскливой ненависти водоворотами кружило на дне этих синих колодцев, что он невольно вздрогнул. Словно перед ним стоял и вовсе не мальчишка, а какое-то совершенно иное создание. Северянину внезапно вспомнились слова их оракула, который предупреждал, что желания неба должны быть выполнены, если он не хочет, чтобы кара настигла его позже… И сейчас он видел бушующее небо в глазах стоящего перед ним маленького воина Мирейи.

—

Забирай так, маленький воин, — принял он решение, отпуская строптивого раба. — Он твой.

Мальчик медленно кивнул, и шторм в его зрачках поутих. Он развернулся и зашагал прочь из комнаты, не смотря, следуют ли за ним Сухмет и его новое приобретение.

Лишь вернувшись в свои апартаменты, он оглянулся. Восточный воин все еще поддерживал обнаженного юношу, который смотрел исподлобья.

—

Зачем ты это сделал? — прозвучал хриплый, сорванный голос.

Сухмет осуждающе покосился на свою ношу, но промолчал.

Кирилл сел на кровать и устало поднял на них глаза:

—

Считай, что я выплачиваю старый долг.

—

Я опозорен. — Юноша высвободился из рук Сухмета и опустился на пол, обнимая худые колени руками.

Кирилл устало потер виски:

—

Сколько тебе лет?

—

Восемнадцать, — был глухой ответ.

—

Моему брату, — помолчав, начал говорить принц, — было четырнадцать, когда его изнасиловали. Но он не сломался и не говорил, что был опозорен. Он отомстил своему обидчику и стал одним из самых могущественных людей, которых я только знаю. И если ты собираешься поступить по-иному, тогда тебе лучше вернуться к своему хозяину прямо сейчас. Потом тебе начнет нравиться твое положение и ты станешь получать удовольствие и втихую ненавидеть своих хозяев за это.